Изяслав Кацман - Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

Тогда Даргед понял, что всё это не для него. И не сумев ужиться среди подобных себе, и не в силах служить на границе, сражаясь и ведя переговоры с трупоедами, он направляется теперь на запад, в Край Изгоев, туда, где на бескрайних болотах гнездятся миллионы птиц, а на песчаных отмелях лениво греются на солнце чешуйчатые гады, столь же древние, как мир. И там, в унылых и безлюдных переделах, что тянутся до самого Великого Океана, будет он год за годом коротать свой век, неизбежно приближаясь к смерти. И завидев вдали огонь или дым, означающие присутствие такого же, как и сам Даргед, добровольного изгоя, он будет уходить прочь, дабы не встречаться с себе подобным, от общества которых он отказался.

От невесёлых мыслей о своём месте в мире бывшего стража отвлекла беседа на повышенных тонах. Старик с посохом оживлённо спорил с хозяевами Даэ об их исследованиях.

"Лучше бы не трогать Места Силы" - говорил старик громкой речью.

"Что ты знаешь о Древних Силах Мира" - насмешливо отвечал тот из хозяев дома, что был чуть старше остальных, с худым и измождённым лицом.

"Ты же не будешь отрицать, что эти сущности, назовём их так..." - старик на миг остановился - "Могут представлять опасность для человека. Не к лицу обращаться к тому, что чуждо нам, пришельцам в этом мире. Силы этого Мира дремали миллионы лет до нашего появления из Забытого Мира. Не известно, чтС им снится. И кто знает, что ждёт тех, кто увидел их сны. И что ждёт мир, в котором будут бродить те, кто видел сны Сил Мира. Глупо и преступно соваться туда, куда лучше не соваться".

"Большинство из Единого Народа похожи на маленьких трупоедских детей, которые прячутся под одеялом, спасаясь от придуманных ими же самими демонов" - сказал, смеясь, худолицый - "Вы говорите себе: Силы этого Мира опасны для пришедших из другого мира существ. Потому лучше не знать, что они представляют собой. Но если Силы Мира опасны для нас, то, делая вид, что их нет, мы только разоружаем себя. Кто знает, какую опасность они могут таить в себе. Но ведь может случиться и так, что Силы Мира опасны не более чем любая природная стихия, которую можно познать и приручить".

"Попробуй, приручи" - поддел хозяина старик.

"Смотри, трус" - недобро прошипел худолицый и мысленной речью обратился к остальным.

Повинуясь его сигналу, все обитатели Даэ - четверо мужчин и две женщины - принялись за незримую работу. Вся семёрка обращались к чему-то, что олицетворялось серого цвета камнем, стоящим в двух сотнях локтях от дома. Даргед никогда не видел камня, но сознание хозяев Даэ отчётливо хранило его облик. Впрочем, дело не в камне - он был не более чем меткой, обозначающей Место Силы.

Обитатели Даэ исходили истошным мысленным криком, доступным лишь чувствам Единого Народа. Бывший страж чувствовал, как нарастает чудовищное напряжение: что-то готовилось откликнуться на отчаянный призыв семерых.

Даргед положил руку на рукоять меча и осторожно потянул клинок из ножен. Никто из семерых не обратил внимания на приготовления порубежника, все были увлечены общением с Древним и Спящим.

Все в ужасе смотрели на взывающих к Древним Силам. И никому не было дела до одинокого и нелепого сейчас стража границ. Издав нечленораздельный вопль, полный ненависти и страха, Даргед выхватил меч и занёс его для удара.

В себя он пришёл от затекающей за шиворот воды. С неба продолжал сыпать всё тот же противный дождь. В нескольких десятках шагов яростным пламенем полыхали стены дома. Все остановившиеся на ночлег под крышей Даэ стояли рядом, с ужасом глядя на Даргеда.

"Ты убил их" - сказала девушка с побережья "Ты всех их убил! Ты всех их убил!!!" - повторила она несколько раз, срываясь на крик. Её друг и супруги с границы молчали. Старик, хотел сказать что-то, но, встретившись взглядом с Даргедом, передумал. Да и что тут говорить, если всё ясно без слов - убивший соплеменника становится изгоем. Неважно, что, эти семеро нарушили негласный запрет. Теперь они мертвы, их угасшие сознания семью чёрными пятнами зияют в общем разуме Единого Народа. И он, Даргед, теперь такой же нарушитель, как и эти несчастные. С одним отличием - они мертвы и теперь достойны только сожаления, как и все, ушедшие навсегда, а их убийца - жив, и его удел - всеобщее отторжение. Он будет жить - если сможет - но для Единого Народа он мертвец, Вычеркнутый Из Перечня Живых. Таковым он и войдёт в историю.

И не в силах выдержать ужас, изливающийся на него со всех сторон, Даргед бросился прочь, инстинктивно выбирая направление на восток, к Быстрой реке, где кончается Бидлонт. Там, в трупоедских степях, он быстро найдёт гибель, которой заслуживает.

II

Эдаг, сотник порубежной талдфаганской стражи зябко поёжился. Где-то там, на востоке, Новый Талдфахум, где на резном троне сидит дин Морвэтил, за глаза прозываемый Жестоким, а льстецами именуемый Ужасающим Врагов. Там ярко горят факелы на стенах, там льётся рекой медовуха и привозное вино, там собираются за щедрым столом лучшие воины племени и гости. А здесь: который уже день мелкий дождь сыплет с неба на мутные воды Осуваилы, пустынную степь и торчащий на берегу Быстрой реки деревянный острог, на сторожевой вышке которого и стоит Эдаг.

Тоска. Чего здесь охранять - за целый год только стычки с дружинниками соседних аганских племён из-за пустяков. Обитающие на той стороне реки колдуны-лумарги, ушедшие после первых стычек с приграничных земель Мидды за Осуваилу, ничем себя не проявляли.

То ли дело юг - бескрайняя степь, в которой есть где разгуляться аганскому мечу. А в низовьях Шархела, где степь сменяется знойной пустыней, стоит богатый Эсхор, Город Песчаного Волка. На востоке из своих засушливых степей вторгаются луны, а нелюди-киндава пробираются в пределы Мидды с далёких холмистых равнин. И те, и другие - достойные и храбрые противники, победами над которыми можно гордиться. На севере с Драконовых Гор спускаются черноволосые горцы, безжалостные и отважные, борьба с которыми может порадовать сердце настоящего мужчины. А здесь - глухая тоска. Безлюдный западный берег, да запуганные местные жители - агэнаяры, которых даже неинтересно грабить и унижать.

Еле приметная точка на вздыбленной поверхности Быстрой реки давно мельтешила перед глазами Эдага. Но мало ли мусора несёт в своих водах своенравный поток, отделяющий Мидду от Бидлонта. Неожиданно сотник понял, что неизвестный предмет ведёт себя не так, как должны вести попавшее в буйные волны бревно или коряга - точка двигалась против течения, прочь от перекатов Волчьего порога.

Эдаг увлечённо наблюдал, как неизвестный пловец борется со стихией. Кто бы он ни был, он храбрец из храбрецов - рискнуть переплыть Осуваилу в осенний паводок, да ещё чуть выше ужасных порогов. Меж тем пловец выбрался на аганский берег и теперь шёл, тяжело переставляя ноги, по песку, приближаясь к острогу.