Вероника Янюшкина - Скипетр всевластья

— Правда, — пальцами Ракитина причёсывала рыжие локоны, — ещё нарвёшься на очередное срочное задание.

— Я слышала о Слепцовой, — Даша понизила голос, — мерзкая дама.

Нина вздохнула. Весь отдел судачит о жалобе.

— Постарайся выбросить её из головы, — она улыбнулась, — я сегодня чай ароматный принесла, с цветочными лепестками и фруктами. Пока людей нет, давай попьём? В шкафу, кажется, овсяное печенье осталось. Сразу настроение поднимется.

— Давай.

— Тогда я вскипячу чайник и напишу тебе по внутренней связи.

— Спасибо.

— Не за что.

Да, среди других инспекторов Нину бы поддержали только Даша да Инесса Владимировна, дама старой закалки, не терпящая грязи в работе и отношениях. Остальные бы расшаркивались на манер фрейлин императорского двора и с ложечки кормили, ради щедрой-прещедрой благодарности.

Малютин расшивал документы по наблюдательным делам, а Кащеева тихо беседовала с клиенткой. Женщина обернулась, и Нина мысленно ругнулась. Помянула чёрта на свою голову. Анна Григорьевна, собственной персоной.

— Я внимательно разобралась в вашей проблеме, — сладким голосом вещала Ольга Николаевна, — и, знаете, любую неприятность можно решить.

— Рада встретить понимающего человека. Надеюсь, ваша компетентность окажется выше, чем у девушки напротив.

Последнее Слепцова произнесла громче, чтобы расслышали все.

— Всё ради важнейших клиентов.

— Вы меня понимаете.

Схватив кружку, Нина поспешила в коридор. Только бы не слышать обмена любезностями! «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Наверняка Крылов сочинил басню после общения с подобными людьми. Но ведь остались в мире вещи, которые не купишь ни за какие деньги!

На дне чашки засох осадок вчерашнего кофе. В изгибах гущи почудились каркнувшая ворона и паук с раскинутыми лапами, точно замер посередине паутины. Нина не зала, к чему это, да и не собиралась спрашивать. Ерунда всё это. Гадания и суеверия придумали те, кто боится ответственности и перекладывает решение проблем на некие «высшие силы». Пока Даша не позвала на чай, надо бы помыть.

Благодаря замыслу гениального архитектора, туалеты в здании чередовались. На пятом и третьем этажах — женский, четвёртом, где работала Ракитина, и втором — мужской, первому не повезло вообще. Через неделю после открытия фонда уборную спешно демонтировали и переоборудовали под серверную, через стенку расположив отдел автоматизации и склад для списанной техники.

Второй раз за утро Нина спустилась на третий этаж. В кабинете Сидровой свет не горел, и девушка спокойно прошла в туалет.

Никого. Сквозь форточку дул ветер, да с улицы доносилась музыка.

Из крана полилась вода. Нина помыла кружку, но не спешила уходить. Медленно и тщательно девушка тёрла лицо мокрыми ладонями. Час не минул, а из фонда уже хочется сбежать без оглядки. От осознания, что придётся вернуться в кабинет и делать вид, будто не слышишь сладкого воркования Слепцовой, хотелось кричать в полный голос. Спасибо Даше, единственному близкому человеку на работе. Мысль о беседе за чашкой чаю грела душу. Несколько печенюшек и тёплая беседа — целительный бальзам на душу.

Загудели динамики громкой связи, и в коридоре послышался мужской голос. Что он произнёс, Нина не поняла. Наверное, завхоз снова объявлял об отключении воды. Месяц в районе ремонтировали котельную, через день перекрывая трубы. Повезло, Ракитина успела привести себя в порядок, но в туалет придётся бегать в платную кабинку на улице.

Запахло гарью. Странно, не вонью тлеющих сигарет, а пластмассы. Это не автоматизация курит на балконе, где-то сгорел принтер или системный блок. Да, теперь бедолага-сотрудник неделю будет выпрашивать новый компьютер. Если хозяйственный отдел советует экономить бумагу (из-за, якобы, проблем с поставками) и печатать важные документы на черновиках, то что говорить о технике.

Под дверью клубился дым. Нет, принтер тут ни при чём. Позабыв о кружке, Ракитина толкнула створку и закашлялась. Пожар! Самый настоящий пожар! По связи предупредили не о воде, а потребовали срочно покинуть здание!

Трещали цветочные подставки, лопались горшки и осыпали пол землёй. Охваченная пламенем, точно факел, дверь в кабинет Сидровой висела на верхней петле.

Хлоп! Деревяшка рухнула на кафель.

Искры и жар заставили девушку отступить в туалет. Как? Куда? Через окно в уборной не пролезет и собачонка! Если инспектор не сгорит заживо, то задохнётся! Так глупо умирать из-за собственной тупости? Надо было слушать громкую связь, а мысленно костерить работу! Дурочка! Жалкая дурочка! Вспомни хоть одну передачу о выживании! Напряги извилины! Зря, что ли, в детстве познавательные каналы смотрела?

Дрожащими руками Ракитина отвернула кран в стене, откуда уборщицы набирали воду, и залезла под струю. Нос прикрыла мокрым платком и побежала к лестнице. В тот миг девушка от всей души благодарила господа, что за два года работы изучила каждый метр этажа. Семь шагов прямо, три направо, сильный толчок, и Нина упала на ступеньки. И вовремя. Тяга придала пламени силы, и огонь, словно вылетевший из пращи камень, вышиб стёкла в пролёте.

Кое-как Ракитина стянула и отбросила тлеющий свитер, поползла вниз. Где пожарные? Где хоть кто-нибудь? Уши заложил треск, брюки прилипли к разбитым коленям. Из глаз лились слёзы, а кашель матёрого курильщика разрывал грудь.

«Если выживу, распрощаюсь с фондом.»

Дым ответил безжалостными объятиями.

Шелестела позолоченная солнцем дубрава. Осыпались жёлуди и, подпрыгивая, исчезали в траве, словно играли в прятки. Стих птичий хор, утомлённый полуденным зноем, завяли ромашки…

Нина шагала вдоль опушки. Едва заметная тропинка петляла среди цветочных островков, но не касалась чащи, словно боялась лесной обители. Лепестки щекотали босые ноги, сердитые пчёлы разлетались кто куда. Волосы девушки пылали рыжим огнём, глаза наливались зеленью травы. Да, это волшебное место!

Подул ветер. Сильный и точно живой, он сорвал листву и метелью закружил над поляной. Не успела Нина охнуть, как ураган вывернул деревья. Кряжистый ствол падал на Ракитину, но в последний момент чья-то рука оттолкнула её на цветы…

— Нет!

— Спокойней, — послышался женский голос. — Не то сделаю укол.

Нина открыла глаза. Юная, словно студентка-первокурсница, медсестра добавляла лекарство в капельницу.

— Сон дурной приснился, — хрипло ответила инспектор.

— Ещё бы. После таких приключений любому кошмар привидится. Укол нужен? Голова не болит? Ладони не ноют?

— Терпимо.

— Позовёте, если что понадобится, — в дверях она обернулась. — Или соседок попросите, они на процедурах, но скоро придут.