Роман Комаров - Картограф [СИ]

В этот момент в комнату заглянула Вера.

- Белохрысничаете? - поинтересовалась она.

- Нет, портреты рисуем. Заходи! - щедро пригласил Витя. - Посмотри, что творит. Его бы к нам собор расписывать.

- Постой-ка, - Филя живо убрал портрет и внимательно посмотрел на Веру. - Проведем эксперимент. Витя только что описал мне Валентину. Давай и ты, а потом сравним, что получилось.

- Вальку? - удивилась Вера. - А почему ее, а не меня?

- Потому что я тебя видел, а ее нет. Хочу нарисовать со слов.

- Придумали, тоже мне, забаву, - сказала Вера. - На кой черт вам Валька сдалась? Что в ней особенного?

«И эта туда же, - подумал Филя. - Как сговорились против сестры!»

- Я потом и тебя, если хочешь, нарисую, - пообещал он, и Вера расплылась в довольной улыбке. Она аккуратно присела на краешек стула, расправила на коленях юбку и отрепетированным движением завела непослушную прядку за ухо.

- Тогда давай! - сладко пропела она.

- Что давай? - спросил Филя, ожидавший описания.

- Рисуй.

- Кого?

- Меня, дурачок! Не Вальку же?

- Больная, что с нее взять! Шалопутная! - махнул рукой Витя, развернулся к стене и засвистел. Вера сняла с ноги тапок и бросила ему в спину.

- Я тебя!.. - закричал Витя, подскакивая, как ужаленный, но Филя преградил ему путь.

- Ложись обратно. Вера, ты не могла бы все-таки описать Валентину. Пожалуйста!

Вера вздохнула, как будто ее принуждали к тяжкому труду, и принялась бесцветным голосом перечислять приметы сестры. Витя то и дело вклинивался, комментировал каждое слово, сыпал бранью, а под конец запел до того громким и фальшивым голосом, что даже ничего не смысливший в музыке кот в истерике выбежал во двор.

- Заткнись! - гаркнула Вера, затыкая уши. - Шут гороховый!

- Сама такая, - сказал Витя. - Нечего было в меня тапки кидать. Шла бы ты отсюда, панель зовет.

Вера с шумом втянула воздух и схватила второй тапок. Филя перехватил ее руку, развернул к ней портрет и спросил:

- Похоже?

- Ой, вылитая! - всплеснула руками Вера, и тапок упал на пол. Филя тут же затолкал его ногами под кровать. - Дай я матери покажу!

- Сначала мне! - сказал Витя и посмотрел на портрет. - Кхм, а это кто?

С портрета смотрела невзрачная девушка: мышиные, чуть на выкате глазки нездорово блистали, нос полого расползался к щекам, брови жидко протянулись к переносице, как будто собирались туда стечь. Подбородок, скошенный и ассиметричный, выдавал склочный характер. По шее шли глубокие складки - не шея, а прямо баянные меха. Картину довершали мясистые уши, пробивавшиеся сквозь прическу.

- Это что такое? - в изумлении повторял Витя, разглядывая рисунок. - Ты кого нарисовал?

Филя достал первый портрет и подал их Вере.

- На каком из них Валентина? - спросил он.

- Вот на этом! - Вера уверенно показала на второй портрет.

- Врешь, стерва! - закричал Витя. - Вальку уродовать вздумала?

- Ничего я не вздумала! Виновата я, что ли, что ты слепой?

И они сцепились. Витя драл Верины волосы, за что был несколько раз укушен. Филя бросился между ними - насилу разнял. Витя потянулся ко второму портрету, намереваясь его разорвать, но не преуспел. Вера выхватила его и подняла над головой, с криком: «Не дам, не дам!»

- Вера, а пригласи сюда матушку! - попросил Филя. Закрадывалось нехорошее подозрение.

Варвара Михайловна явилась незамедлительно, вытирая руки о передник.

- Уделите мне, пожалуйста, пару минут. Мы тут рисуем портрет Валентины. Не могли бы вы описать ее?

- Валю? - растерянно спросила Варвара Михайловна. - А вам зачем?

- На полицию хочет работать, - сказал Витя. - Преступников будет рисовать, а пока тренируется на кошках.

- На кошках? А причем тут тогда Валя?

- Мама, это выражение такое. Темнота!

- Я ведь ничего не знаю, - пробормотала Варвара Михайловна. - Что вы от меня хотите?

- Просто опишите Валентину, - спокойно сказал Филя и поднял над листом карандаш, выражая полную боевую готовность. - Не бойтесь, говорите все, что придет в голову, я пойму.

Варвара Михайловна принялась путано излагать приметы, ее мысль скакала туда-сюда, как мячик по лестнице. То и дело она сбивалась на рассказ о детских шалостях Валентины, причитала, что на фабрике мало платят и дочь работает на износ. Филя кивал головой и мягко возвращал ее в нужное русло. Через четверть часа портрет был готов.

- Какой вы молодец! - сказала Варвара Михайловна, умиленно разглядывая работу. - Как фотографическая карточка, чудо! Можно я себе оставлю?

- Дай взглянуть, - грубо сказал Витя, подтягивая к себе портрет. - Филя, ты что, сбесился? Ты кого опять нарисовал? Кто тебя в полицию возьмет, если ты рисовать толком не умеешь? А еще картограф!

Девушка на третьем портрете была особенной. В ее чертах читался живой ум, чуть раскосые глаза горели нестерпимым огнем. Волосы, как нимб, обрамляли лицо. Об острые скулы можно было порезаться. Дело портила только заячья губа, безобразно исказившая рот.

- Ха! - сказала Вера, раскладывая на столе листы. - Все разные получились. Да, Филя, не судьба. Портреты - не твой жанр.

- Но я ведь нарисовал то, что вы описали! - возразил Филя. - Кто ж виноват, что так вышло?

- Ты хочешь сказать, мы не помним, как она выглядит? - с вызовом спросила Вера.

- Нет, но что-то тут не то.

- Вот почему я был против. Не надо было Вальку рисовать. Она этого не любит. Помните, мы фотографироваться пошли? Ты еще тогда в навозную кучу вляпалась, и мать тебя переодевала? Все получились - загляденье, одна Валька смазалась.

- А можно мне взглянуть на эту карточку? - спросил Филя.

- Не вопрос, - Витя достал с полки тяжелый альбом и бухнул его на стол. Взвилась пыль, и Вера отпрыгнула подальше. Дети на фотокарточке были тощие, но опрятно одетые. Мальчик в матроске и с корабликом в руке, младшая девочка в кружевном платье и чулочках, а вот вторую девочку было не разглядеть - всю ее фигуру закрывало слепое белое пятно.

- Фотограф сказал, дефект пленки. Переснимать не стали, денег не было, - Витя захлопнул альбом и поставил его на место. Филя озадаченно почесал в затылке.

- Как же она выглядит?

- А ты что, еще не видел ее? - поразилась Вера.

- Представь себе, нет! Вчера ночью застал ее в кухне, так было темно, и она быстро убежала.

- Она всегда была стеснительной, - сказала Варвара Михайловна. - Пряталась от людей. Только меня не боялась. Бывало, оставлю ее одну, она нашкодит - в опару ручками залезет или ополовник за печку уронит - так просит: только батюшке не говори. Очень боялась порки. Он приходит, она шмыг в сени и там сидит - холод ли, жара ли. Пока он не уйдет спать, не показывалась.

- Валька у нас с причудами, - резюмировал Витя.

- А как же она на фабрике работает? Там же кругом люди.

- Она в особом цеху, в золотошвейном, - сказал Витя. - Ткет полотно для царских нужд. Гобалины там всякие, габардины.