Никита Разумов - Золотой Человек (СИ)

Зак усмехнулся, похрустев пальцами

— Не волнуйтесь, пара хуков всегда вправляют мозги на место.

Скрепп о чем-то задумался, затем прильнул поближе к ученику

— Зак, к тебе будет поручение. Поезжай в тюрьму и прикажи от моего имени усилить охрану Мак-Баумана, понял? — Зак кивнул, ничего не ответив.

Николай дошел до тротуара и, наконец, обернулся. «Арон» только что скрылся за угол ближайшего здания. Руки сами закрыли лицо, в душе все кричало… и кажется, крик этот даже вырвался наружу.

«Как можешь ты, счастливый человек понять, меня. Как, можешь почувствовать все то, с чем я живу. С чем буду жить всегда, пока эта тварь ходит на Земле. Тот человек, что лишил меня мира в доме. Он ворвался и забрал ее. Как больно теперь вспоминать минувшее. Словно большое чудовище поселилось во мне, в этом золотом кинжале, что я держу за поясом всегда. И это чудовище, эта чернота способна поглотить все хорошее, все светлое что осталось… Может так уже и случилось. Может вы и правы, учитель. Но я никогда не усну спокойно, пока не закончу свое дело. Пусть даже мой огонь заберет меня вместе с ним. Я готов заплатить такую цену, лишь бы он не забрал еще чего-нибудь. Инструмент… мне нужен инструмент…»

Вокруг было тихо. Николай медленно ковылял, произнося все мысли вслух, благо поблизости было ни души. Как было легко после этого… говоришь все, что думаешь, все то, что томилось. Сырой и прохладный воздух, запах мокрой земли и деревьев бил в голову, но совсем не давал какого-то освежения. Юноша был опьянен мыслями, не замечая ничего вокруг. Он шел к черно-белым клавишам, сейчас они нужны больше всего. Он шел в тот самый сквер, который давно стал принадлежать только двум людям. Хорошо, что, не смотря на плохую погоду, рояли не убрали… этого можно было не пережить, это единственное, что могло сейчас унять огонь в груди.

Как и обычно, в этом скверике никого не было. Кажется, Николай только один раз видел здесь людей, слушающих музыку, в тот самый первый день, когда он пришел сюда. С тех пор и слушатели, и музыканты обходят стороной это место. Что было крайне странно… Николаю и Анастасии оно наоборот казалось самым главным и самым красивым для них местом Централа, и может быть, даже всего мира.

Все тот же черный рояль под деревянной плетеной верандой и все тот же уличный фонарь неподалеку. Странно… но это место начинало вызывать уже практически такую же тоску, как если бы Николай думал о зеленом холме и дубе с качелями. Здесь хотелось остаться на вечность.

Словно умирая, он поднялся по ступенькам веранды и поднял крышку инструмента. Что бы сыграть? Сама погода диктовала правила, само настроение располагало к чему-то тяжелому, массивному, состоявшему из низких, томящихся аккордов. Пальцы уже зависли над самым левым краем клавиатуры. Николай знал одно такое произведение, но никогда не играл… он боялся его. Не саму музыку, но то настроение, которое позволит играть эти аккорды правильно. Он боялся, что если это сыграть сейчас, то юноша сгорит прямо на месте, огонь поглотит его окончательно. Музыка очень опасна, когда эмоции умеют воплощаться в реальность. Нет… нужно сыграть что-нибудь другое, легкое, певучее. Из нижних октав пальцы, так и не опустившись на клавиатуру, перешли в верхние.

Вздохнув полной грудью, успокаивая себя, Николай постарался забыть, где он и кто он.

— Надеюсь, что ты настроен, мой друг — сказал он с улыбкой инструменту — впрочем, есть только один способ проверить.

Он начал свою игру. Капельки высокого и отрывистого звука побежали по округе в сопровождении певучих перекатов основной темы.

Почему он начал играть именно это? Ведь эта мелодия была для четырех рук, и она неполноценна без второго пианиста. Николай и сам не знал… Наверное, только из-за того, что если закрыть глаза и представить теплую солнечную погоду, представить как под эту музыку на рояль сквозь веранду и рябиновые ветви падают лучи света, то только так мелодия приобретет смысл.

Николай исполнял первую часть, в которой главная партия принадлежала ему, но во второй, которая начиналась через несколько тактов, он уже будет только подыгрывать, а подыгрывать было некому. Жалко было обрывать гармонию. Он закрыл, глаза наслаждаясь последними нотами первой части.

Анастасия поднялась на веранду настолько тихо, что Николай не заметил ее. Она присела слева от него и уже была готова подхватить игру. Яркая и напористая вторая часть была, может быть, даже немножечко дерзкой, по сравнению с первой, из-за быстрых переборов низких звуков.

— Привет — сказал он

Анастасия, не отрываясь от игры, улыбнулась. Она была в белоснежном платье и босоножках… и выглядело это нестандартно после полувоенной формы Золотого Общества, в котором он видел девушку обычно. Как-то особенно, по-другому выглядела она в нем, с закрытыми глазами и легкой улыбкой исполняя мелодию. Как в тот день, самый первый. Как же ты вовремя…

Третья часть была не просто грустной и тоскливой, она была трагичной. Ужасная и пугающая тема, как будто что-то зловещее нарастало и приближалось все ближе и ближе. Под тяжелые, траурные октавы, главная тема, словно целая армия чего-то непонятного, но злого и могущественного точила свои ножи прямо над головами пианистов. Анастасия никогда не любила эту часть, она просила Сергея Сергеевича пропускать ее. Больно уж непонятно ей было, почему после двух веселых и быстрых частей композитор вставил это громоздкое чудовище. В отличие от нее, Николай мог сыграть это даже во сне. Он и сейчас вкладывал весь огонь в каждый рывок кистей по клавиатуре, извлекая из-под крышки образ грозного нашествия.

К счастью третья часть была маленькой, но даже этого хватило, чтобы убрать всякую улыбку с лица Насти. Она с тоской и даже каким-то неудобством смотрела на Николая. Юноша ушел в свой мир. Каждый аккорд, неприятный по звучанию словно бомба, под конец автор видимо вообще перестал строить музыку и специально вставил некрасивые сочетания. Но Николай понимал каждую ноту, чувствовал смысл. Он прекрасно видел, что рисует инструмент. Он видел этот багровый, с привкусом железа. Каждый удар сопровождался неописуемым удовольствием, таким, что зубы непроизвольно скалились, как в приступе гнева.

Луна выглянула из-за туч, но не многообещающе, ненадолго. Просто чтобы подыграть им.

Николай внезапно остановился. Анастасия только-только начала последнюю часть, даже не заметив, что ей уже никто не аккомпанирует. Он положил руки на колени, словно закончил произведение целиком, и слушал послевкусие. Настя подумала, что он хочет сделать паузу и сейчас продолжит, но Николай остался сидеть в тишине.

— А последнюю часть, радостную… — словно с надеждой спросила она — сыграем последнюю часть.