Никита Разумов - Золотой Человек (СИ)

Теперь вместе с шагами стали слышны и голоса, но их было не разобрать. Приближается много людей, и, похоже, прямо сюда. Четче и четче становилась их речь. Артур отошел от двери и встал точно за стулом Николая. Он начал поправлять свой галстук и натянул на лицо маску, оставив открытыми только глаза. То же самое проделала и Ал.

Дверь отворилась, в комнату вошло с десяток человек. У Николая все отнялось. Теперь стало понятно, что даже если бы он решился прорываться боем, ему было не суждено справиться. Он увидел, как почти маршем, быстро заходили «чадаевцы» и строились в ряд с разных сторон вдоль стен. Словно члены какого-то старинного тайного общества, все люди были в черных мантиях, лица их скрыты масками до глаз. У некоторых были капюшоны. Ни одного элемента одежды не было светлым, все поглотила тьма, если не считать красные галстуки с золотыми печатями.

Выстроившись около стенки, вошедшие образовали нечто вроде коридора между Николаем и входной дверью.

После всей этой черной свиты в комнату вошел он, главный человек.

В черных, блестящих от лакировки, высоких, как для верховой езды, сапогах Чадаев медленно ступил на порог. Стук от каблуков врезался в остолбеневшую тишину всех присутствующих. Все замерли, как будто время остановилось, и с трепетом наблюдали, как он посмотрел на трясшегося Николая.

В Николае все загорелось, словно он разом прожил все то ужасное, что принес в его жизнь этот человек. Он смотрел на него исподлобья. Всю злость в глазах подчеркивали тяжелые брови. Волосы на коже встали дыбом, но почему-то сейчас ему было неимоверно легко контролировать себя. Огонь не просился из души в руки. Николай осознавал, что пришел сейчас не ради мести… не в этот раз. Сейчас у него другая цель.

Подумав об этом, он тут же оглянул стоящих по сторонам людей в черных мантиях. Лица каждого были под маской, но Николай не сомневался, что сможет узнать отца и по глазам.

Чадаев медленно приближался к мальчику. Николаю было тяжело даже просто посмотреть в его широкое и грубое лицо, на котором уже начали прорисоваться дарованные возрастом морщины. На голове практически не осталось волос. Лицо его, казалось, не выражало абсолютно ничего… разве что какую-то странную смесь серьезности и безразличия.

Перед Николаем находился второй стул, предназначенный как раз для Дмитрия. Он остановился перед ним и снял с пояса свою саблю, ничем не примечательную, разве что на рукоятке выгравирован его собственный крест в октаграмме. Передав клинок Артуру, он подошел поближе к Николаю. Дмитрий смотрел на него, как ученый смотрит на подопытного, явно не с добрыми намереньями. Словно оценивая «качество» и словно наблюдая какой-то «дефект».

Двумя пальцами он отодвинул прямой ворот белого кителя юноши и посмотрел значки на бордовой рубашке.

— Господин майор… — произнес он мягким, но уже немного хрипевшим от возраста голосом — вы не обидитесь, если мы обойдемся без должных формальностей?

Николая передернуло, больно уж был похож его голос на голос профессора Скреппа. Он ничего не ответил, стараясь изо всех сил удерживать огонь в себе, не допуская его в руку.

— Молчишь? — Чадаев сел напротив него, перекинув ногу на ногу.

Юноша обратил внимание на его одежду. Это была в точности такая же форма Золотого общества, что и у него, но абсолютно вся черного цвета — и плащ и китель — выделялся только все тот же красный галстук.

— Кто ты? Имя.

Короткие фразы Дмитрия почему-то вгоняли в ужас Николая, он словно чувствовал себя как в ту ночь, когда первый раз отнял жизнь у человека. Словно в него опять летел метательный нож, словно над ним завис ствол пистолета. Каждое его слово как удар в гонг, как те самые неприятные уху аккорды из третей части мелодии. И после каждой фразы он отпускает паузу, словно специально мучая его послевкусием сказанного, наслаждаясь страхом юноши. Николай молчал… он вроде и специально не хотел говорить с Чадаевым, а вроде и не мог, боялся. Наверное, его колотившееся сердце было слышно каждому в комнате.

Дмитрий выдохнул, закрыв глаза. Ему будто бы надоело ждать ответа. Он поднялся, медленно обошел Николая и остановился.

Что он там делает? Теперь не видно, стало еще страшнее. Давящая тишина в комнате.

Чадаев обхватил своими ладонями горло Николая. От этого по телу прошла волна чего-то колкого. Дмитрий заметил пар на ладонях Николая. Юноша думал, что он сейчас начнет его душить, но Чадаев просто держался за горло.

— Имя.

Но Николай и в этот раз не ответил ему, словно уже и забыв, как его зовут. Что-то внутри специально заставляло его молчать.

Он вдруг увидел в комнате отражение голубого цвета, свечение исходило из под его головы. Чадаев зажег руки огнем. В следующий же миг синее пламя словно вонзилось в мальчика. Николай закричал от боли не своим голосом. Его так передернуло, что он чуть не перевернулся вместе со стулом на пол. Он поднял вытаращенные от боли глаза к потолку и увидел, как Чадаев со злобным оскалом смотрит на него сверху вниз, душа своим огнем. Некоторые приспешники Чадаева закрыли уши от оглушительного ора Николая… а некоторые даже отвернулись.

— Никола!.. Николай Владыч!

Чадаев тут же снял с него руки

— Так то — он вернулся на свое место — мой огонь не оставляет следов, идеально, не так ли?

Николай действительно сразу перестал ощущать боль, как будто ничего и не было, как будто Анастасия прикоснулась к нему своей четвертой составляющей. Тем не менее, он продолжал тяжело дышать, еще не отойдя от шока.

— Что же… что же тут… идеального?.. — прошипел он — ты… чудовище внутри, если твои желания воплощаются в этом огне.

Чадаев улыбнулся, и Николаю показалось, что он воспринял это как комплимент. Говорить было сложно, на глаза давила та атмосфера черных силуэтов с красными галстуками в комнате. В глазах как будто рябило, словно мир краски потерял.

— Владыч, я о тебе слышал. Драган бы гордился тобой

Гордился бы? Николая сразу насторожили эти слова. Он чувствовал, что сознание уходит из его головы… но юноша еще не покончил с тем, зачем сюда пришел.

— Где он… где мой отец?.. — перебил его Николай — ответь мне, где он!

Чадаев посмотрел на Николая. Его лицо снова сделалось строгим. Он обернулся и пальцем подозвал одного из своих людей.

— Отвечай… — голос Николая слабел и начинал дрожать.

Чадаев что-то тихо сообщил подошедшему к нему человеку и тот покорно кивал головой, затем поклонился и вышел из комнаты. Чадаев снова посмотрел на юношу.

— Николай, — он убрал ногу с ноги и оперся локтями на колени, прильнув к нему — Давай поговорим с тобой о чем-нибудь вечном… Поговорим о власти. Любишь ли ты Веридас? Своего императора… «законы свитков» — он закавычил пальцами последнюю фразу — готов ли ты умереть за это?