Никита Разумов - Золотой Человек (СИ)

— Заткнись… — Николай тихо прошипел, он уже не боялся, даже заметив, что рука Чадаева вспыхнула голубым пламенем — ради этой чертовщины ты сам уже пролил море крови… это ты убийца — по щеке Николая потекла слеза, он старался сдерживаться, чтобы не сжечь стулья и себя с Настей вместе с ними — убийца! Ты сам идешь по трупам к своей цели, какой бы она не была, ты убийца!

Чадаев с плеча ударил Николаю в челюсть. Оба стула пошатнулись, чуть не опрокинувшись.

— Я не смогу освободить людей, не избавив их от смотрителей!

— Мы боремся только с чиновниками и полицией — вступилась Ал

Николай опустил голову, проглатывая слезы и боль

— Убийца… ты убийца… — не останавливался он, бормоча себе под нос. Анастасия взяла его за ладонь сзади — ты убил мою семью! Тогда летом… ночью, твой человек пришел и убил мою мать… и меня.

Чадаев присел на один из ящиков, что стояли возле стены. Его люди, в том числе Ал, озадаченно посмотрели на него. Чадаев провел рукой по своей лысой голове и постаревшему лицу.

— Я знал, что ты не присоединишься ко мне… Это был предсказуемый ответ… чего еще можно было ожидать от сына Драгана — Чадаев как-то по-доброму, словно растворившись в ностальгии, улыбнулся. Он встал с ящиков и подошел прямо к Николаю.

— Тринадцать лет назад я убил твоего отца… он предал меня, не согласился с моими словами и я не простил этого. В гневе я послал своего человека отомстить ему даже после смерти. Когда я остыл, было уже поздно. Я долго жалел, что лишил лучшего друга семьи… хотя какая ему разница, он ведь все равно ушел вперед вас… Я не простил ему несогласие. Ты и твоя мать просто оказались под рукой. Я был искренне рад, когда узнал, что ты выжил… поэтому я хотел, чтобы ты пошел со мной.

Николай как пронзенный кинжалом, со стеклянными раскрытыми глазами смотрел на Чадаева. Юноша чувствовал, как рука Насти дрожит, девушка трясется, она плачет… А Дмитрий невозмутимо, даже без капельки сожаления рассказывает ему все это… как последнее чудовище. В груди все закололо так сильно, что Николай почти вскрикнул от боли. На секунду ему привиделся окровавленный труп Чадаева… что это? Воплощение желания? Веревки, связывающие его, все равно были крепки… но вот огонь контролировать было практически невозможно. Если он сейчас загордиться, то принесет нестерпимую боль Насте. Нельзя было навредить любимому человеку, он твердил это себе в голове, подавляя что-то темное внутри.

— Я думал, Скрепп рассказывал тебе. Кажется, он первый, кто узнал о его гибели…

— Милорд, милорд!

В комнату вбежало с десяток рыцарей Ордена Чадаева. Они тяжело дышали и смотрели на Дмитрия. Чадаев развернулся к ним

— Милорд, люди императора и золотое общество уже во дворце…

Дмитрий заставил замолчать говорившего человека, подняв палец, и снова обратился к Николаю

— Подумай обо всем, что услышал здесь…

Сказав это, Чадаев кинул странный взгляд на Анастасию, которая с красными, пустыми глазами смотрела в никуда. Дмитрий о чем-то задумался, но потом вышел из комнаты, следом за ним направились остальные люди.

Через мгновение здесь остались только Настя и Николай, связанные на стульях. Они сидели молча. Мальчик продолжал широкими глазами сверлить пол, не веря услышанному. Отца не было смысла искать… все эти тринадцать лет он гонялся незачем… просто так. Драган был убит еще раньше, чем Эльза. Он погиб в страшных муках синего пламени. И все из-за Скреппа, из-за него понапрасну тратилось время… Анастасия в душе обнимала Николая, она была с ним, и он чувствовал это… чувствовал ее сердце. Теперь она узнала, что случилось с ним. Что он терпел все эти годы.

— Прости меня… — дрожащим голосом сказала Анастасия, но Николай продолжал молчать.

Глава VIII

(вместо эпилога к первой части)

Август 1918 года второй эры.

В столицу вновь вернулись теплые дни. Такие долгожданные и нужные сейчас дни, которые дадут людям возможность вновь почувствовать жизнь. Эти прекрасные мгновения самого очаровательного месяца лета. Самого оранжевого и синего, ночей со сверкающим небом. Вдохновляющих вечеров, наполненных медленной и прекрасной музыкой. Теперь всюду гуляли оркестры, на набережной не утихали рояли. Та самая музыка вечера… для некоторых веселая, для других ностальгическая. Каждый видел в ней что-то свое. Люди наконец-то отвлеклись от событий двухмесячной давности. Они снова надели свои самые лучшие, самые нарядные костюмы и вышли на зов Централа, вышли раствориться в музыке.

В небольшой квартире Свиридовых этим прекрасным августовским днем пахло по-особенному — земляникой и тестом. Елена что-то делала на кухне из ягод, какой-то пирог. Радио, что стояло на верхней точке то и дело передавало симфонии, сонаты, прелюдии и вальсы, но только веселые или, как минимум теплые. Слушать в августе что-то другое было бы преступлением. Окна были распахнуты, оттуда доносился самый главный звук, символ лета — звуки стрижей, рисующих круги по всему небу над городом. Их музыка переплеталась с шумом дороги, но машин практически не было слышно, потому что Свиридовы жили на десятом этаже — самое элитное местечко. Автомобили вновь заполнили улицы централа, вновь начались споры с каретными извозчиками о том, чей вид транспорта лучше. Но даже эта суета грела сердце.

Лена тихонько напевала мелодию, игравшую по радио, и заворачивала в тесто начинку.

Тем временем, в зале, среди тесно поставленных диванов и кресел, вокруг книжных шкафов и письменных столов, в домашней одежде с перетрепанными волосами седел Зак. Его прическа была непривычна, ведь он всегда имел при себе расческу, чтобы зачесывать черные волосы назад. Но сейчас он был дома и не волновался по этому поводу. Он, надев свои прямоугольные очки, сидя в кресле, укутавшись в длинный халат, читал свежий выпуск городской столичной газеты.

— Ну, что пишут? — поинтересовался Николай, сидевший в соседнем кресле и разглядывающий в руках какую-то маленькую красную коробочку.

Зак посмотрел на него и злорадно улыбнулся, уловив попытку Николая сменить тему разговора.

— Ты лучше давай думай над предстоящем, — посмеялся он, перелистывая страницу, — Лен, ты скоро или нет?

Девушка вышла с кухни, поправляя свои каштановые волосы назад, и облокотилась на арку входа плечом, сложила руки на груди. Зак непонимающе взглянул на нее, почему она с улыбкой смотрит на мужа?

— Вот если бы ты, когда вернулся из штаба — с иронией начала она его отчитывать — поставил бы тесто, не надо было бы ждать, пока оно поднимется

— Ох… — махнул Зак рукой, и Лена снова убежала на кухню.

Николай открыл красную коробочку, посмотрел на то, что было внутри, и снова закрыл. Его лицо было сосредоточено, оно то и дело краснело, сменялось улыбкой и потом вновь становилось серьезным. Юноша тяжело дышал. Зак только усмехался, глядя на все это.