Виктория Летто - Сумеречные дали. Книга 1 (СИ)

— А Влад… теперь он первый враг твой.

Я взглянула на Устинью молящим взглядом, чтобы она объяснила мне, что случилось, и почему Влад отвернулся от меня.

— Так и есть, отвернулся. Теперь вы с ним первые враги.

Ничего себе! Это благодарность за то, что я приняла удар на себя?

Может, волк изуродовал моё тело, поэтому Влад отвернулся от меня. Мои ноги, руки — что со мной не так?

— Цела ты, не волнуйся. Шрамы остались, но не те, что в больнице — уродуют тело нитками, — выругалась тётка Устинья.

Выходит дело не в уродстве моём. Тогда что? И это называется «мы созданы друг для друга»? Вот гад, так я и знала, что он играет со мной. Я бросилась спасать его, прикрыв своим телом, а он решил, что если я так сильно его люблю, значит, он добился своего и я ему больше не интересна. А как ещё прикажете понимать его поступок?

— Говорила я тебе, по краю ходишь, а ты, вон как подвела себя.

Тётка Устинья одной рукой подхватила меня за плечи и приподняла, а другой поднесла кружку к моим губам. Напиток терпкий, я бы даже сказала, что он терпкий с примесью горечи. Меня тошнит, но старуха не отнимает кружку от моих губ, заставляет всё выпить.

— Авось справимся с тобой. Пей, милая, пей, не отказывайся от блага, — приговаривает ведьма. — Мой совет тебе, как встанешь на ноги, беги к матери, она первая твоя защитница.

Так и сделаю. Довольно с меня скитаний. Я уверена, что мама, не позволила бы старухе забрать меня к себе, и тем более поить сомнительным отваром.

— Не боись, пей, — не устаёт приговаривать Устинья. — Травы «умные» они помогут тебе. А матери твоей лучше не знать о твоих бедах. Зачем сердце материнское зря тревожить. Станет жалеть, себя изводить, что не послушалась меня. Говорила ведь ей, чтобы в Борки вы обе дорогу забыли, ан нет, видать, чему быть того не миновать.

Странное дело, если ведьма знала, что со мной такая беда приключится, почему не предупредила меня заранее? Я ведь к ней обращалась за помощью.

— Эх, знать бы, где упасть, соломки бы подстелила, — сказала Устинья и поставила пустую кружку на стол. Она уложила меня обратно на подушку и поправила одеяло. — Если бы я могла знать, а то вижу, что ты у края, а что ждёт тебя, не разобрала. Не все карты судьба открывает перед нами.

Теперь понятно. А мне нужно было послушать старого человека, тем более что она ведьма. Видно, что тётка зла мне не желает. Вот только поправлюсь и в Тамбов в первый же день уеду. Больше мне здесь нечего ждать. Стану радоваться, что осталась жива, а Влад найдёт себе ещё одну дурочку, которая доверившись ему, окажется «на краю», как это случилось со мной.

И всё равно не пойму, почему Устинья забрала меня к себе. Что-то ведь не так со мной, верно?

— Теперь не осуди, но на ночь я тебе снадобье сонное стану давать, — предупредила тётка. Случись чего, так я с тобой не совладаю — сбежишь и ищи потом тебя.

Как же я сбегу, вот глупая баба, я же не ходячая.

— А, ежели и случится чего, очнёшься на воле, не пугайся. Первым делом обходи стороной «охотника». Он теперь злой стал, так и рыщет по лесу. А оборотни ушли из заповедника — опасно там стало.

Охотник? То есть, Влад? Чёрт, это случилось — «охотник» проснулся в нём.

— Он, как кровь твою увидел, так и голову потерял совсем. Двух волков своими руками сломал, как есть погубил. Мужики из посёлка подоспели, а убивать-то некого — другие оборотни разбежались, кто куда. А тот, что тебя ранил, сразу сбежал, хоть Влад и пытался достать его. Знаю я его, из местных он. А ещё знаю, что Арсения и его самку он порешил, а потом вожаком себя установил в стае.

Теперь не понятно, кто за кем охотится. Раньше Влад укрывался от оборотней, а теперь оборотни бегут от него. Ничего не понимаю.

А я помню волчьи глаза перед укусом. Как будто он не желал мне зла, но остановиться уже не успел. Значит, его цель был Влад. Вожак, против «охотника».

— Теперь оборотни ушли в дальний лес и в заповедник даже носа не суют. Слава тебе господи, — перекрестилась Устинья. — А то я уже думала, что они всех мужиков наших перетаскают в лес.

Вот оно что. Значит, Влад сделал благо для горожан, и помогла ему в этом я. Почему же я осталась живая — клыки оборотня пронзили моё тело с левого бока, а, значит, должно было пострадать сердце — жизненно важный орган. Неужели, оборотень пожалел меня, успел затормозить и ослабил укус. А я теперь обращусь в оборотня, если закончу обряд? Бред.

Однако мои веки отяжелели и неожиданно сомкнулись: ведьма, наверное, напоила меня сонным отваром, и я заснула.

***

— Бабуля, не плачь, не надо.

Способность говорить ко мне вернулась вчера ночью. Я спала и вдруг проснулась от резкого толчка, как будто меня кто-то разбудил. Бледная луна в окошке и я почувствовала невероятную, нестерпимую тоску. Душу словно полосовали тупым ножом в мелкие клочья. Я позвала тётку Устинью, и она подошла ко мне по первому зову, села на краешек моей постели и взяла за руку. Так она просидела со мной до рассвета. Той ночью я узнала много интересного. Тётка Устинья помогла мне остаться собой после укуса оборотня. Яд подействовал, но теперь застыл, не принимает его мой организм — борется с ним. Устинья снадобьем да заговорами помогает мне выстоять против инфекции. Что ж, может и так. Лично я ничего не чувствую: жар, ломота, депрессия — это посттравматический синдром. Только одно не поддаётся объяснению — почему утрачена способность, управлять своим телом. Позвоночник цел, а значит, нет предпосылок для парализации. Тётка Устинья успокаивает меня, говорит, раз я заговорила, значит, дня через два встану на ноги, но я не представляю, зачем? Что ждёт меня в новом мире, без прежних привязанностей.

— Успокойся, бабуль.

Хочу взять её за руку и не могу. Конечно, бабушка переживает. Не факт, что я поднимусь с постели, и что тогда? Ей перед моей мамой ответ держать, да и меня ей жалко по-настоящему, это очевидно.

— Как же мне не плакать, — хнычет бабушка. — Чувствовала я, что этот парень до добра тебя не доведёт. Надо было мне сразу тревогу бить, а я всё ждала, думала, обойдётся.

— Бабушка, я сама виновата и поделом мне. Знаешь поговорку — ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Вот, теперь буду знать, что лучше пройти мимо чужой беды и не совать свой нос куда попало, — попыталась шутить я, но бабушка опять расплакалась.

— Мать твоя звонила, ругается. Грозится приехать, если ты не позвонишь ей. Я телефон твой принесла, так ты поговори с ней. Только я не знаю, на какую кнопку жать.

Кое-как я объяснила бабуле, как набрать номер. Мама ответила сразу. Значит, телефон при себе держала, ждала моего звонка.

— Виктория, немедленно возвращайся домой. Слышишь? Хватит с меня переживаний. Я не могу, есть без тебя, спать не могу, работу забросила, кто так поступает? Уехала отдыхать и ни слова мне не сказала. Хорошо Анфиса позвонила, предупредила.