Александра Лосева - Заледенел дом

- Вот если б ты вообще заткнулась - тогда счастье было бы! - прорычал дварф и отшвырнул в сторону кролика. - Как же ж ты мне надоела-то уже - до блевоты надоела! Видеть тебя не могу! - Стив вскочил на ноги и диким взглядом обвел лагерь. - Жалко, что ты в этих башнях насовсем не осталась, сука!

- Я давно с тобой, просто ты не догадывалась, не замечала. А я ждала. Ждала, когда ты придешь, когда ты позовешь, когда ты попросишь...

- Помоги мне...

- Да. Да, милая. Конечно. Спи. Раны затянутся... Я спою твоим голосом, заговорю твоим ртом, поцелую твоими губами, я буду жить - мы будем жить... Спи... спи, пичуга... Твоя слабость - моя сила, твое прошлое - мое будущее, твоя кровь - моя жизнь, и огонь переплавил нас в одно... Спи, пичуга.

Иефа очнулась оттого, что кто-то дергал ее за уцелевший рукав. Повернув тяжелую голову, она наткнулась на встревоженный взгляд совомедведя. Увидев, что хозяйка открыла глаза, Вилка брезгливо выплюнул истрепанную ткань рукава и сунулся мордой ей в лицо.

- Ничего, ничего, малыш, - хрипло сказала Иефа, обняв детеныша за шею. - Живая. Где она?

- Здесь, с тобой, - ответила Элена де Виль и склонилась над бардом. - Я же обещала.

Иефа отпустила совомедведя и потянулась, чтобы дотронуться до бледного лица ведьмы, но рука прошла сквозь нее, не встретив никакого сопротивления.

- Если бы все было так просто, пичуга, - усмехнулась Элена и начала таять в воздухе. - Если бы все было так просто, - шепнула она из пустоты.

Иефа приподнялась на локтях, прислушиваясь к ощущениям. Потом села, привалилась спиной к холодной каменной стене. По хребту побежали мурашки.

- Вилка, а ведь я все помню, - сказала полуэльфка и сцепила зубы, чтобы опять не заплакать. Хватит уже, наплакалась. Совомедведь ткнулся в бардовские колени и сочувствующе забурчал, не зная, как еще утешить. - Тошно-то как...

Иефа скосила глаза, рассматривая плечо. Там, где по всем законам природы полагалось быть сквозной дыре, крови и, вполне возможно, гною, красовался багровый шрам. Ощупав спину, полуэльфка обнаружила там такой же. Еще один страшноватый рубец пересекал левое бедро.

- Не то чтобы очень аккуратно, - пробормотала полуэльфка и встала на ноги. - Но почти не болит. Спасибо, - сказала она в пустоту, но пустота не ответила. - Нужно уходить отсюда, малыш.

Иефа сбросила с себя остатки исполосованной рубахи, натянула ту, которую приготовила заранее, и с сомнением посмотрела на штаны.

- Придется немного помародерствовать, иначе никак. Представляешь, увидит меня кто-то: харя трансформированная, скорпионий хвост, рубаха с чужого плеча и штаны изодраны. Надеюсь, тут найдется что-то моего размера.

Иефа зарылась в сундуки и некоторое время копалась в них, выуживая предметы одежды один за другим и отбрасывая их за ненадобностью на середину комнаты. Забраковав четыре пары штанов, Иефа остановила свой выбор на пятой, решив, что они принадлежали либо подростку, либо женщине.

- Надо будет дырку в них прорезать - для хвоста, - невесело пошутила она и принялась натягивать штаны, но вдруг застыла, потом медленно поднесла руку к голове, провела ладонью по волосам, сжала прядь в кулаке, поднесла к глазам.

- Дошло, наконец, - засмеялась ведьма.

- Волосы, - медленно проговорила Иефа, тупо уставившись на пшеничную прядь. Не придерживаемые ничем штаны свалились на пол. Полуэльфка неуклюже переступила ногами, выбираясь из них и не отрывая взгляда от пряди. - Нормальные волосы. У меня... Так, погодите!

Иефа засуетилась, заметалась по комнате, натыкаясь на предметы. Потом остановилась и дрожащей рукой пощупала поясницу.

- Хвост пропал, - потрясенно прошептала она и во все глаза уставилась на детеныша, как будто именно он был виновником исчезновения. - Мне нужно зеркало!..

Но зеркала в комнате, разумеется, не было. Услужливый совомедведь, изо всех сил стремясь помочь, подсовывал хозяйке различные предметы, которые та с невнятным рычанием отбрасывала в сторону. Комната, и так не слишком опрятная, превратилась в свалку. В конце концов Иефа выудила со дна сундука потускневший от времени медный подносик и уставилась на свое мутное расплывающееся отражение.

- Клыки... - ошеломленно сказала полуэдьфка и для пущей достоверности провела пальцами по зубам. - Клыков нет... И глаза... И волосы... Слух пропал, голова не вертится... Вилка! - медный подносик отлетел в угол и с печальным бряком стукнулся об стену. - Это что же получается... Я шла... Я... я дралась... Коридоры, коридоры, много часов... Потом большая пещера, и резня, и гоблины, и саибы, и я снова дралась, а потом...

- А потом твой друг тебя сжег. Тот, беловолосый. Помнишь? Ты же видела. Ты в глаза ему смотрела. А он швырнул в тебя заклинанием и сжег.

- Нет-нет, Зулин не мог... - Иефа закусила губу и замолчала, потому что память, упорно молчавшая до сих пор, услужливо подсунула картинку: фанатическая убежденность на лице планара, равнодушный взгляд, рука идет назад в уверенном, без колебаний, замахе, в ладони потрескивает голубыми искрами грозовая сеть. Маг не целился ни в кого другого. Только в нее. Именно в нее. - Или... Получается, что... мог?

- Получается, - подтвердила ведьма и присела на лежанку рядом с бардом. - И мог, и сделал.

- Но почему? За что? Не понимаю... - Иефа схватилась за голову. - Это какая-то ошибка... У него не было причин... никаких причин, чтобы просто, за здорово живешь, взять и убить меня, да еще так... гнусно. Это нелепо! Зулин логичен до чертиков, а в этом нет никакой логики!

- В предательстве никогда нет логики, - заметила ведьма. - В предательстве близких - тем более. Не ищи - свихнешься.

- Потом... Я помню, как мы горели. И мы, и все вокруг. И кто-то пустил стрелу. Ааронн? Получается, что он тоже... мог?

- Конечно. Хватит щадить себя, пичуга. Хватит сиропных сказок, хватит изумленных восклицаний. В глубине души ты знаешь, что каждый из них мог. Каждый. Это больно, но это правда.

- Нет! - Иефа вскинула голову, с ненавистью посмотрела на ведьму. - Ты не понимаешь, о чем говоришь. Даже если и так, даже если Зулин... или Ааронн... да хоть клятый демон Баатора - Стив не позволил бы!

- И где он? - вкрадчиво спросила Элена де Виль. - Он вынес тебя с пепелища? Он ждал, пока ты очнешься? Он лечил твои раны, утирал пот с твоего лба, слезы с твоих щек? Где он?

- Я не знаю, - прошептала Иефа.

- А я знаю. Они сказали ему - брось, она умерла. Мы не будем ее хоронить, мы оставим все как есть. Нам пора уходить, сказали они. И дварф ушел. Нет, надо отдать ему должное: он попрощался. Попрощался и ушел, оставив тебя гнить среди горелых ошметков, а твою зверушку - подыхать от тоски и голода. Я спасла тебе жизнь. Я вытравила из тебя это звериное ведовство, на которое ты нас обрекла в своем глупом стремлении всех вокруг спасать. Я сохранила невредимой твою милую шкурку. Я была с тобой. Я! Пора перестать жалеть себя! Пора взять все в свои руки! Пора выйти из каменного мешка, дурочка! А ты сидишь и льешь слезы о поруганной дружбе - маленькая жалкая полукровка без портков!