Лилия Гаан - Страстные сказки средневековья. Книга 1.

- Как зачем? - растерянно пробормотала она,- это ведь такая важная книга в жизни каждого христианина!

Теперь уже взгляды епископа и графа скрестились на более длительное время - почему-то это невинное объяснение заставило их окончательно оторваться от тарелок с ветчиной.

- Но что вы там сможете понять, дитя мое?- чуть погодя слабо подал голос епископ.

Стефания, в предчувствии какого-то подвоха, так же отложила в сторону нож.

- Все, - озадаченно пробормотала она,- от первого слова до последнего!

Мужчины почему-то снисходительно заулыбались.

- Так что же написано в Священном писании? - голос епископа был тих и даже мягок.

- Там рассказывается о жизни евреев и о Господе нашем, Иисусе Христе!

- А зачем вам знать о жизни древних евреев, что в ней интересного для вас?

Стефка замялась, недоуменно наморщив лоб.

- Ну..., это очень занимательно и поучительно!

И вот тут-то глаза его преосвященства блеснули таким пламенем, что собеседница даже отпрянула от стола, перестав узнавать обычно столь мягкого и добродушного прелата. В мановение ока тот стал настолько жестким и опасным человеком, что у неё мурашки побежали по коже.

- Ах, дочь моя, - загрохотал Братичелли,- вот в этом-то и кроется главная опасность для вашей души. Там где скрыт огромной важности сокровенный тайный смысл, вы видите лишь занимательное и поучительное чтение!

- Нельзя неподготовленным людям читать Библию,- живо подхватил его слова граф,- ладно ещё, если вы ничего не поймете! Но самое страшное, если поймете не так, а Сатана никогда не дремлет, он сразу же начнет вам нашептывать на ухо сомнения, вредные мысли и толкать на грех.

На лице юной девушки, видимо, установилось настолько ошеломленное выражение, что добряк епископ все-таки решил смягчить краски, пояснив этой бедной овечке, в чем смысл её заблуждений на доступном любой женщине языке.

- Вот представьте себе, что я вдруг собрался печь пирог, зная лишь только понаслышке, как это делается. Свалил бы в одну кучу и муку, и масло, и начинку! Сунул все это в печь, и чтобы у меня получилось?

- Что-то несъедобное! - вынуждена была согласиться Стефка.

- Вот так и в этом случае! Обращаться со Священной книгой нужно умеючи, читать осторожно и далеко не всем, кому это придет в голову, а только тем, кто знает, как это делать,- поучительно поднял палец епископ,- пусть кухарка печет пироги, а пастырь читает Библию, он для этого много лет прилежно учится.

Слова его преосвященства были Стефании вполне понятны, вот только...

- Но при чем здесь родной язык?- продолжала недоумевать она,- почему тот же священник не может читать Библию перед прихожанами не на латыни?

Братичелли лишь только глубоко и снисходительно вздохнул, зато де ла Верда счел нужным пояснить глупышке-жене то, что казалось, было и без того ясно.

- Потому, дорогая, что у паствы появится искушение самим заглянуть в Священное писание и заняться богоискательством. Тем самым, священник только будет искушать своих прихожан грехом гордыни! Вспомните историю Люцифера!

Граф набожно перекрестился, и договорил, уже не столько обращаясь к жене, сколько рассуждая вслух:

- Нет, священный язык латыни доступен далеко не каждому, и, благодаря только этому, далеко не каждый возомнит себя пророком. Наша святая мать церковь за века существования накопила немалый печальный опыт борьбы с человеческой гордыней, поэтому в вопросах издания Библии только на латинском языке, она так не уступчива,- дон Мигель с улыбкой прикоснулся к руке супруги,- зачем вам, милая, забивать свою головку столь скучными материями? Читайте, если нечем заняться, жития святых, на худой конец - сонеты, рыцарские романы! Кстати, мне очень нравится узор на вашей вышивке! И с сегодняшнего дня, властью мужа, я запрещаю вам и думать, и говорить на подобные темы.

Стефка вспыхнула, резко отдернув пальцы - дон Мигель в первый раз так категорично ей что-то запрещал.

- Не сердитесь на вашего мужа, дочь моя,- попытался успокоить подопечную епископ,- им движет забота о вашей душе. Вы ещё так юны, мало чего в жизни видели, и будет жаль, если по неведению погрязните в ереси.

Разговор оставил у Стефки неприятный осадок. Дома она привыкла всё обсуждать с экономом Вацлавом, или, на худой конец, с бабкой Анелькой - у неё редко, конечно, возникали богословские вопросы, но все же прямота и искренность, чувство уверенности в окружающих людях были постоянными спутниками юной пани в её коротенькой жизни. Здесь же ей дали отчетливо понять, что лучше всего держать язык за зубами, иначе это окажется опасным для жизни.

- Кто в вашей семье читал Библию по-чешски?- строго свел брови муж,- отвечайте честно, не лгите и не бойтесь, что эта беседа не выйдет за пределы комнаты. Это пани Хеленка?

Хеленка и Библия? От удивления у Стефки округлились глаза.

- Нет, это был эконом моей бабки Анельки - Вацлав, отец Хеленки!

- А кем вам приходится пани Хеленка?

- Это экономка моего крестного отца!

- Наверное, она когда-то была вашей кормилицей или няней?

- Я впервые её увидела всего полгода назад, когда мы все переехали в Брно!- у Стефки все эти вопросы вызвали недоумение.

Между тем супруг не унимался, пытаясь выяснить что-то крайне непонятное.

- Но вы не можете знать, что было, когда вы лежали в колыбели, возможно, эта женщина находилась рядом?

- Вот это, я как раз хорошо знаю,- возразила ему жена,- моя бабка по сто раз на дню твердила, что если бы знала, что барон покупает Хеленку для себя, то никогда бы не продала холопку. Но Збирайда уверил Анельку, что хочет выдать её замуж за своего конюха и бабушка дала согласие, поэтому, когда я родилась, Хеленки уже в замке не было.

Де ла Верда выслушал это разъяснение с невозмутимым выражением лица.

- Ничего не понимаю, почему же та баба кричала, что донна её дочь? - по-итальянски сказал он епископу,- какая-то загадка!

- Может, вы ошиблись в переводе?- заметил тот.

Но дон Мигель только недоуменно пожал плечами.

- Возможно!

Стефку страшно раздражало, что она не понимает, о чем говорят епископ с графом. Иногда ей казалось, что речь идет о ней, и как знать, каких гадостей ждать бедной девушке от жестоких мужчин?

Теперь ей уже хотелось как можно быстрее разобраться в этих языках, но, увы, дело шло туго, хотя с ней напряженно работали викарии из свиты епископа. Она целыми днями твердила слова и фразы по-французски, до такой степени, что даже болела голова.

Самое противное заключалось в том, что принуждая себя жить чуждой жизнью, Стефка все время мысленно была дома. Её часто посещали мысли о побеге, ведь Моравия была рядом, и она даже видела земляков в городе.

Вот если бы появился Ярек! Но время шло, а его всё не было. Поначалу Стефка постоянно в мечтах представляла, как это произойдет - вот возлюбленный на лихом скакуне мчится навстречу её врагам, в мановение ока уничтожает их всех, сажает любимую в седло, прижимает к себе и они, обнявшись, скачут домой, в Моравию. Дальше правда её фантазии не хватало, потому что она с трудом представляла, как сможет избавиться от мужа и выйти замуж за Ярека, но ведь должен же быть какой-то выход?! Вот если бы дон Мигель вдруг внезапно умер, как бы было хорошо! Но тот, между тем, умирать не собирался, чувствовал себя прекрасно и вновь приказал готовиться в дорогу.