Лилия Гаан - Страстные сказки средневековья. Книга 1.

- Прошел месяц!

- Даже если прошел месяц!

И на следующее утро недовольный Гачек поплелся наводить справки.

Папское же посольство торжественно въехало в Париж.

Под развернутыми знаменами и стягами в парадном шитым золотом облачении легаты медленно и чинно продвигались по улицам города ко дворцу Сен-Поль на острове Сите. Фиолетовая, подбитая куньим мехом ряса епископа блестела и переливалась драгоценными камнями распятия, показывая всем скопившимся вдоль дороги зевакам, насколько велико могущество папского престола, сколь незыблема католическая вера, будучи сама по себе самым бесценным алмазом в истории человеческого мироздания. Его свита так же хранила горделивую невозмутимость, свойственную только людям, абсолютно уверенным в своем высоком положении.

Де ла Верда встретился с епископом. После обязательных приветствий, его преосвященство, оглядев сочувственным взглядом осунувшееся лицо подопечного, спросил о графине.

- Горе обрушилось на мою голову,- пожаловался тот,- никак не могу найти Стефанию!

Рассказ дона Мигеля о розыске занял не очень много времени, но епископ долго молчал, размышляя.

- Кто знает о том, что у вас пропала жена?

- Да никто, кроме Гачека, да этого молодого барона де Ла Рош. Мы не говорили, кто именно пропал, когда давали приметы женщины!

Епископ, вытянув губы трубочкой, задумчиво покрутил большими пальцами рук.

- Вы можете, сын мой, попасть в очень сложную, убийственную ситуацию, если станет известно, что ваша жена все это время скитается неизвестно где! Вы не можете себе позволить, чтобы ваше имя попало на язык парижским сплетникам. Поэтому, если даже графиня найдется и назовет свое имя, мы объявим её преступницей и самозванкой, подлежащей немедленному аресту. А там видно будет!

Это было очень опасное для жизни юной женщины предложение, но дон Мигель уже и сам понимал, что другого выхода нет! Стефания могла погубить не только себя, но и весь славный род де ла Верда, испачкав его честное имя несмываемым пятном позора.

- Пусть Гачек занимается потихоньку розыском, а мы будем делать свое дело. Кстати, зачем вам этот еретик? Почему вы приблизили его?

Дон Мигель мрачно хмыкнул.

- Простая логика. Стефания, попав в Париж, сразу же кинется искать ваганта, потому что больше здесь никого не знает! У неё нет другого выхода!

Следующий день ознаменовался обязательной программой торжественного приема папских легатов. Здесь было всё! И театральные представления мистерий, и шумное празднество с акробатами, жонглерами и силачами, после чего посольство было с почетом принято при дворе короля Людовика в Лувре. После официальных обменов приветствиями и грамотами, и праздничного ужина, король приятно удивил своих гостей, приняв их тот час после застолья.

Вынужденные обычно немало времени дожидаться личной аудиенции у других правителей, епископ и де ла Верда воодушевились, предвкушая результативную беседу, но их радость оказалась преждевременной! Когда они остались с королем наедине, произошел разговор, оставивший очень неприятный осадок!

Его величество принял послов в своих личных покоях, в которых привык вести тайные дела. И там, среди заваленных свитками бумаг столов и полок, он смотрелся как обыкновенный стряпчий в средней руки присутственном месте. Немного оживляли каменные стены древние шпалеры с охотничьими сценами, да накрытая платом клетка с певчей птицей.

Легаты в ожидании королевского внимания замерли в почтительном молчании, заметив, что государь, кажется, не в духе. Впрочем, их это не удивило. Людовик итак был не доволен папским престолом, считая, что его святейшество мог бы оказать более действенную поддержку в борьбе против Карла Смелого, а тут ещё возникли дополнительные сложности.

Де ла Верде никогда не нравился этот представитель дома Валуа. Герцог Бургундский, не смотря на все недостатки, хотя бы держал себя как настоящий сеньор, государь! А Людовик? Тьфу! Дона Мигеля - знатного арагонского гранда коробила и эта темная, почти купеческая одежда из дешевого сукна, и маленький рост в сочетании с какой-то, чуть ли не мужичьей повадкой, и острые лисьи глаза. Но, разумеется, он всегда демонстрировал королю восхищение, весьма далекое от истинных чувств.

- Святой престол, ваше величество,- между тем задушевно вещал епископ,- очень беспокоят слухи, что между вами и герцогом Бургундским скоро вновь вспыхнет война. Франция, любимая дочь нашей матери-церкви и её очень волнует судьба вашего прекрасного королевства.

- Ах, ваше преосвященство,- скупо усмехнулся король,- какой из меня воин? Я проиграл почти все битвы, в которых участвовал, не то, что мой неверный вассал - Карл Бургундский! Вот кто настоящий полководец без страха и упрека, а я всего лишь, в меру скромных умений, защищаю свои владения от его свирепого натиска. Вспомните, прошло всего два года как меня, загнав в хитроумную ловушку, подвергли оскорбительному аресту и заставили отдать Шампань брату. Плохо быть королем, даже родной брат становится врагом!

Скорбный голос мог выдавить слезу даже из камня, но не из таких изощрившихся в интригах людей, как папские легаты. Впрочем, они без особого труда изобразили сочувствующую гримасу, а его преосвященство даже прочитал молитву, скорбно сжав в руках распятие. Но легаты здесь собрались не для того, чтобы выслушивать жалобы Валуа на неверного вассала.

- Мы, ваше величество, недавно вели переговоры с Карлом Смелым по династическим вопросам, и он наоборот жаловался, что это вы нарушаете свои обязательства. Сначала соглашение между Лигой Общего блага, теперь хотите нарушить Перронское соглашение,- почтительно заметил де ла Верда,- наверное, герцога неверно информировали ваши общие враги?

Людовик пренебрежительно фыркнул, смерив испанца весьма нелюбезным взглядом.

- На меня все жалуются, всем нехорош их король! Даже виллан имеет в своем доме больше власти, чем я в дарованном мне Богом королевстве. Вот, например, в Париже целых три недели инквизиция ищет каких-то ведьм, арестовываются именитые горожанки, допрашивают всех подряд, хватают людей прямо на улицах, а я - их главный сеньор и защитник лишь только развожу руками! Только сегодня у меня был прево Парижа Робер де Эстутвиль с жалобой на превышение полномочий инквизиции. И что я мог ему сказать?

Дон Мигель нервно вздрогнул, настолько много в голосе короля было яда и нескрываемого гнева.

- Говорят, что вы, граф, ищите, какую-то женщину? Что же она сделала?

- Ваше величество,- вкрадчиво заговорил епископ,- вина этой женщины огромна. Её обвиняют в покушении на жизнь одной очень высокопоставленной особы при помощи черной магии. Она бежала из лотарингских земель, и неизвестно что будет делать в Париже! От колдовства не спрячешься за стенами дворца!