Ирина Шевченко - Там, где горит свет

— Красавец, м-да…

Огненный гордо выпятил грудь.

— Лучше бы ты говорить умел.

— А с чего ты взял, что я не умею?

«Ну и ехидная же морда, — подумал, глядя на пылающего собеседника Тьен. — Неужели и у меня такая?»

— Даже не сомневайся, — заявил огненный. — И хуже бывает. Это все, о чем ты хотел спросить?

— А ты… Ты сможешь ответить на все? — внутри все сжалось от страха и предвкушения.

— Нет.

— Но…

— У тебя в голове тысяча вопросов, включая «Куда же подевался полосатый носок?», а у меня только… минут десять, если пользоваться вашим понятием времени. Так что определись, что интересует тебя в первую очередь. Если что, он под шкафом.

— Кто?

— Носок. Я берегу твое время.

Время, время… Вот, о чем нужно спросить! Но все по порядку.

— Я на самом деле — Этьен Лэйд? — произнес он, запинаясь.

— Нет.

Юноша не ожидал такого ответа и растерялся.

— Но ты жил когда-то под этим именем, — продолжил огненный.

— Хорошо, — вздохнул вор, приходя в себя.

— Не очень, — пламенное отражение передернуло плечами.

— Почему?

Забыв, что говорит не с человеком, Тьен попытался взять его за руку, но огненный дернулся в сторону.

— Не нужно. В тебе теперь слишком много воды, мне это немного неприятно.

— Много воды?

— Да, ты впустил ее в себя недавно… Или она сама втекла. Скромностью она никогда не отличалась, а в тебе была шикарнейшая дырка — как тут не воспользоваться? Впрочем, если бы не вода, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— Да?

— Да, — перекривлял огненный. — Ты собираешься задавать вопросы, или я должен сам себя спрашивать и сам же и отвечать?

— Вода исцелила меня после ранения? — тут же сформулировал вопрос Тьен.

— Нет. Ты исцелился сам. Но вода научила тебя, как это сделать. Не хватало только сил. Ты мог бы попросить меня, хотя живая энергия для таких целей подходит, конечно, лучше. Ты взял часть силы у девочки, а остальное — у растений и бедной мышки. Но тебе ведь не жаль мышку? Нет? А девочку?

— Я мог убить ее. — Юноша закрыл лицо ладонями.

— Мог. Если бы она осталась с тобой до утра. Но для этого малышка Софи слишком хорошо воспитана. Кстати, она мне нравится, так что, если можно, поосторожнее в другой раз.

— Другого раза не будет, — пообещал Тьен. Ему неприятна была эта тема: огненный говорил так, словно он намеренно обидел девчонку, тогда как парень до недавнего даже не подозревал, что причастен к той ее болезни. — Скажи, ты знаешь, что со мной случилось после пожара? Где я был столько времени?

— Ты не был.

— Я… — Тьен сглотнул подступивший к горлу ком и с трудом выдавил из себя страшное слово: — Умер?

— Нет. Ты остановился.

— Остановился?

— Да. Не умер. Остановился. Как… — огненный завертел головой, а потом указал на стену: — Как часы. Часы мертвы, когда в них заканчивается завод?

— Я помню… Мне кажется, что я помню пожар. Помню, как в наш дом пришли крылатые тени… Кто они?

— Слуги.

— Чьи?

— Того, кто их призвал.

— Я выпал из окна, — закончил юноша.

— Ты пытался лететь. Но воздух отказался от тебя.

— Почему?

— Наверное, потому, что твоя мать однажды отказалась от него. Мы бываем, нет, не злопамятны, немного обидчивы. Но с тобой я всегда неплохо ладил. Потому и забрал тебя.

— Ты? — поразился Тьен. — Там был ты?

— Ох, дитя, — пламенный лик на мгновение исказился, и вместо своего отражение юноша увидел древнего старца, смеющуюся девушку, ребенка — словно тысяча лиц промелькнула перед ним. — Я — Огонь, и я един во всех своих воплощениях. Иначе как бы я мог ответить на твои вопросы?

Тьену некогда было осмысливать услышанное, хотелось узнать как можно больше, и его собеседник это понял.

— Я забрал тебя, — продолжил он прерванный разговор, — а после вернул обратно.

— Через шестьдесят лет?! — рискуя разбудить спящих в соседней комнате детей, выкрикнул с горечью юноша. — Когда все, кого я мог знать, или умерли или состарились?

— Вернуть жизнь нелегко, — спокойно ответил Огонь. — Проще создать новую. Шестьдесят лет — пять раз по двенадцать. Всего лишь пять, я и так торопился. Двенадцать лет — полный цикл, за который управляющие миром светила, делают оборот и снова занимают то место, где они находились в момент изменения. Три цикла ушло на то, чтобы собрать твою душу. Воля, разум и чувства — по двенадцать лет на каждую составляющую. Один цикл — чтобы восстановить твое тело. И последний цикл — на то, чтобы соединить их вместе. Я торопился, но я сделал все, как нужно и вернул тебя в то же место, тем же ребенком, которым ты был до того, как решил полетать.

— Нет, не тем же. Ты забрал мою память.

— Я забрал твою боль.

— Память, — повторил упрямо Тьен. — Ты забрал у меня мать, отца, друзей… Даже пони.

Он чуть ли не плакал, понимая, какую чушь несет, а огненный улыбался:

— Давай я верну тебе пони, и оставим этот разговор? — предложил он миролюбиво.

— Нет. Верни мне все.

— Тебе это не поможет. — Огонь посерьезнел и потемнел. — Не возвратит тех, кого уже нет.

— Ты знаешь, кто их убил?

— Ты видел, — ответил огненный коротко.

— Тени… Слуги… Чьи слуги, кто их послал?

— Я не тот, кто может ответить на этот вопрос. — Сказал так, что Тьен сразу понял, спрашивать дальше бесполезно: знает, но не скажет.

— Тогда верни мои воспоминания, — юноша был непоколебим в своей настойчивости.

— Хорошо, — сдался огненный. — Но не вини меня потом.

Он встал ровно напротив, сделавшись теперь абсолютным его отражением, повторяя каждый, даже случайный жест, а потом начал медленно приближаться — не шел, а словно скользил навстречу. Сердце забилось в панике, но Тьен уже не мог уклониться, и через мгновение он и Огонь слились в единое целое…

Нечеловеческий крик разнесся по дому, сметая сон.

Софи вскочила и села на матрасе. В кроватке заплакал Люк, и она тут же бросилась к нему, успокоила, уложила снова. Но воцарившаяся тишина не смогла обмануть тревогу. Дождавшись, пока братишка успокоенно засопит и выпустит во сне ее руку, девочка вышла в коридор.

Из щели под дверью соседней спальни пробивался свет.

— Тьен? — Она тихонько постучала. — У тебя все в порядке?

Ответа не последовало, и Софи вошла в комнату.

Постоялец лежал на полу, свернувшись калачиком и тихо, почти беззвучно плакал.

— Тьен. — Она опустилась на колени рядом с ним. — Что случилось? Снова кошмары?

Он не сразу услышал, а услыхав, не понял. Размазал по щекам слезы и посмотрел на нее, словно видел впервые. Затем вдруг схватил за руку, сжав так крепко, что Софи тихонько вскрикнула.

— Его зовут Шарль, — прошептал он. — Шарль. И в клетке у него жил щегол…

Он весь горел и, наверное, бредил. Как знала, что не нужно ему никуда ходить, пока не поправится полностью.