Оксана Демченко - Сын тумана

– Давай дальше, – поторопил Кортэ, скалясь в широкой улыбке.

– Тот король искал маари, желая выйти на край мира и раздвинуть границы владений. Посвященная обещала исполнить запрошенное, но сделала всё по-своему. Король на время разделил печати сабха меж доверенными людьми, опасаясь оставлять все их у кого-то одного. Король ушел в пустыню. Посвященная открыла ему тропу за край и там начала большую охоту на короля, – Ноттэ покосился на копье маари, на Кортэ, плетущего из волос жены косичку и получающего от простого занятия немалое удовольствие.

В три шага Ноттэ добрался до кресла и снова устроился в нем, напряженно цепляясь за подлокотники… Со стороны казалось, что тонкий и почти прозрачный нэрриха боится взлететь и цепляется за кресло, как за ветку. Вот он вздохнул, заставил себя расслабить пальцы. И продолжил рассказ ровным, мягким тоном.

– Ближний раб того короля, урожденный нэрриха, тоже был слаб и жаден. Он не смог сравниться с тобой, сын тумана, ни упрямством, ни великодушием. Он не вынес из-за края женщину, которая отвоевала для него свободу. Возможно, он был труслив… или разучился верить в себя, прожив среди людей слишком долго.

Ноттэ выскользнул из кресла, неловко взмахнул руками, едва справляясь с поведением тела. Опустился на колени и осторожно погладил Аше по запястью, кланяясь ей.

– Дети ветра виноваты перед твоим народом. Вскрытие печатей сабха подарило свободу рабам короля, и те упивались местью, гибли и рушили древние устои сосуществования, налаженные между нэрриха и людьми. Многое было утрачено, горы рассыпались и реки высыхали, народы ушли с привычных земель, ставших пустыней. Но мир пережил бурю. Все забылось… пока не настало время новых перемен. Оллэ помог мне повзрослеть и дал повод шагнуть за край, Зоэ научила, как не утратить связь с миром, а Кортэ вернул вам старый долг, когда вынес тебя из небытия. К тому же он обременил меня обязанностью проводника, потребовав доставить обратно в мир малыша Альбу. И вот я здесь… Я исправлю старую ошибку. Маари опять будут дышать у края без ущерба для себя. Юноши племени станут охотиться в нездешних краях, чтобы подарить невестам перья радужных птиц и нарисовать на тростниковых хижинах и дурно обожженной глине кувшинов – лиловое небо миров, неведомых более никому, танец летающих змеев или десять лун, бегущих хороводом. Вы снова сделаетесь миражем, а пройти в ваши селения сможет лишь тот, кто получит приглашение от огненного колдуна.

– Хорошо, – обрадовалась Аше, хлопнула гостя по плечу. Рассмеялась и стукнула сильнее. – Совсем хорошо!

– Не хорошо, – уперлась Изабелла. – Маара аж с самой зимы наша провинция, и я желаю посещать её по своей прихоти в любой день, я королева.

– Женщина-вождь не носит копьё, но отдает приказы сильным! Кто запретит ей ходить, где она желает? – удивилась Аше.

Ноттэ кивнул, прошёл к краю балкона, осторожно трогая спинки кресел и ступая несколько неуверенно. Патор первым понял, что гость вот-вот исчезнет, полагая разговор завершенным, а ложные и лишние вопросы – недостойными ответов.

– Погодите, а как же плаванье на запад, новые земли? – быстро перечислил он.

– Дон Эппе просил передать, что корабли возвращаются и войдут в порт Парады в полдень третьего дня от нынешнего. Да, я не ошибся, – Ноттэ обернулся и сел на перила, кивнул королеве, хотя она не задала вопроса. – Дон Эппе управляет кораблями, а вернее усталыми людьми на борту. Он и Бэто… Дон Вико де Льера по-прежнему за морем и строит порт, брат Тэо тоже остался на том берегу и старательно вытесывает фундамент Башни. Он пугающе усерден, уважение местного населения к нему растет куда скорее, нежели того желали бы местные власти… Впереди трудные времена больших возможностей и обильной крови, проливаемой во имя самых ложных на свете вопросов, не достойных и одной слезинки, к тому же безответных. Но вы – люди, это ваш способ жить. Помнится, мне он тоже нравился.

Крылья с шелестом развернулись, сперва полупрозрачные, а затем настоящие, плотные и яркие, отражающие розовый свет утра.

– Не могу не спросить, – решил патор, быстро сотворив знак замкового камня и тем ободрив себя. – Все же, если есть ответы ко всем вопросам, то вы… ангел?

– Выгляжу весьма похоже, – с заметным ехидством отметил Ноттэ, шевельнул крыльями и разбудил ветерок. – Но делами людей ведают те, кто вам много ближе. Вы когда-то избрали для них облик, сочтенный выгодным и загадочным: подобные мне по эту сторону от края миров оказываются редко и смотрятся… внушительно. К тому же ваше оружие мало впечатляет нас, любое. Я не отвечаю за дела людей. Я занимаюсь целостностью края и простором вне его, посему скорее всего правдивый ответ таков: нет, я не ангел. Но, если поверхностно взглянуть на ситуацию и учесть крайности… То для Кортэ, застрявшего на грани меж горением и дыханием, правдив был бы нелепейший вопрос: уж не черт ли он? Кстати о Чёрте, – Ноттэ шире раскрыл крылья, – коня я дарю сестре Абу. Так решил её брат.

Перья взблеснули позолотой, ветер подхватил крылатого – и унес ввысь.

Кортэ рассмеялся, утирая слезинки косичкой, сплетенной из волос Аше.

– Вы слышали? – шумел он, едва отдышавшись и снова принимаясь хохотать. – Сперва этот мудрюк проел нам мозги правдой и истиной, затем назвал вопросы так, как назвал, и ответил на них так, что выщипать из сказанного нельзя ни единого пера смысла! Вцепиться-то толком не во что… И ведь какой дури наплел? Все для отвода глаз, только-то! Яснее ясного, малышка Зоэ его прижала как следует, и мы еще много раз побеседуем на тему правды, истины и прочих глупостей.

– Моя куколка возвращается, и плясала она весьма удачно, – согласно улыбнулась королева.

…А Зоэ дремала в каюте, слушая звон и шелест волн. Сквозь сонный их перебор различала далекий берег, маленькую девочку с темными грустными глазами, жмущуюся к руке Альбы. Видела она и названого брата… Альба сидел на сухой коряге у озерного берега. Сын зари напевал песенку и старательно выстругивал из цельного дерева гриф для виуэлы.

Чтобы ни твердил Ноттэ о предрассудках и суевериях, о случайности своего крылатого облика по эту сторону от края миров, о глупости моряков, шепчущих при одном его появлении молитвы и норовящих упасть на колени и покаяться в грехах – пусть говорит.

Зоэ поняла без слов: у той девочки теперь есть хранитель. Альба уж конечно гораздо надежнее, чем нарисованные на сводах храмов ангелы с отрешенно-спокойными лицами и иногда даже с окровавленным мечами, будто им неймется покарать грешников.

Еще Зоэ знала: Альба более не станет оберегать её спину. С болью, но Зоэ приняла необходимость отпустить брата в большой мир, не звать его всякий день… и не требовать к себе внимания. Ведь она уже взрослая.