nastiel - Кровь и туман (СИ)

– Миледи, – повторяю я. – В таких словечках есть что-то возбуждающее до тех пор, пока я не вспоминаю, каким веком от них попахивает.

Влас смеётся, и его задорное настроение передаётся мне лёгкими вибрациями в его мышцах.

– Возвращаясь к твоему вопросу…

– Забей, это была глупость, – я уже жалею, что вообще подняла эту тему, но Влас перебивает меня:

– Возвращаясь к твоему вопросу, – повторяет он настойчиво. – Давай просто сойдёмся на том, что мы были предназначены друг другу? Как того, кто был свидетелем зарождения сотен любовных историй, такой сюжет меня устраивает больше всех других. А тебя?

– Ну, – протягиваю я. – Думаю, с этим можно работать.

И вроде уже не так уж и неловко. И Влас кажется чем-то хорошо знакомым и родным, как возвращение домой после десяти лет путешествий в других странах.

Как возвращение домой… Дом.

Неужели возможность снова его обрести наконец маячит на горизонте?

Влас вздыхает и снова переводит взгляд в небо. Я же продолжаю разглядывать его самого. Не хочу, очень не хочу вспоминать Власа слабого, изнеможённого и находящегося под влиянием Христофа, но образ сам всплывает в голове, накладываясь на реальность искажённой маской.

Он был мучеником, несмотря на злодеяния. Всё, что он делал, было последствием, а не изначальной целью.

Я безоговорочно поверила ему уже тогда, несмотря на всех, кто был уверен в провальности моего мнения. Значит ли это, что мы с ним изначально понимали друг друга гораздо лучше остальных?

– Хватит так пристально на меня смотреть, – произносит Влас. – Лучше взгляни на небо. Сегодня оно как никогда красиво.

– Нет, – я, несмотря на неудобную позу и уже затёкшую шею, качаю головой. – Ты мне нравишься больше неба.

На мою глупость ответить Влас не успевает – его перебивает трель, доносящаяся из кармана моей куртки. Чтобы достать телефон, приходится выбраться из объятий и подняться на ноги.

На дисплее – имя Вани.

– Алло? – отвечаю я.

– Ты где? – голос запыхавшийся, а на его фоне ещё как минимум два, о чём-то разговаривающих наперебой.

– Что-то случилось?

– Да. И тебе лучше это увидеть.

Мне хватает с головой. Я виновато гляжу на Власа, продолжая выуживать из своего телефонного собеседника необходимые факты: где он будет меня ждать и что мне стоит взять с собой.

Влас тоже поднимается. Как только я сбрасываю звонок, он спрашивает:

– В чём дело?

– Задание, – отвечаю на удивление спокойно. Сую телефон обратно в карман. – Мы сегодня дежурная команда, а я совсем забыла.

– Мне пойти с вами?

– Зачем? – уточняю я с осторожностью. – Не бери в голову, это обычный вызов, может даже ложный.

– Тогда почему ты так взволнована?

Разумеется, это он заметил. Как же иначе.

– Я не взволнована, – говорю я. Касаюсь его предплечья. – Просто расстроена, что приходиться прерывать наше свидание.

Влас едва ли верит мне, и всё же свою помощь больше не предлагает.

Он так и остаётся стоять высокой, чёрной, мрачной, худой статуей посреди крыши, пока я исчезаю на ступеньках, в этот раз собирая в кулак не только мужество и силу воли, но и необходимость как можно скорее оказаться рядом с близнецами, которые могут не дождаться меня и попасть в неприятности.

У Вани был слишком обеспокоенный голос, чтобы проигнорировать это.

***

Мне кажется, я помню, как тихо по ночам бывает в этом районе. Кто-то из моих знакомых, должно быть, живёт здесь, потому что я ощущаю, что раньше уже была на этих улицах в столь поздний час.

Спальный район. Скамейки, бродячие кошки, частые фонари и звенящая сумеречная тишина.

Это в идеале. В моей голове и видении людей, здесь живущих.

Сейчас же всё изменилось.

Я смотрю на тлеющую деревяшку, когда-то бывшую опорой для одной из горок, чувствую неприятный запах жжёной краски и пытаюсь прикинуть, сколько же всё это длилось, если стражи прибыли на место спустя всего лишь пять минут после звонка, а от строений на детской площадке уже остались лишь головешки.

Я думаю о детях, которые могли бы здесь находиться, если бы не поздний час, и меня едва не выворачивает наизнанку.

– Самодельная ручная граната кустарной сборки, – говорит Ваня, когда я подхожу к нему, сидящему на корточках и что-то исследующему. – Маленький радиус поражения, поэтому загорелась только площадка. Ты бы, кстати, маску надела, а то надышишься.

– Я в порядке, – отмахиваюсь я. Сам Ваня правилами не брезгует, а потому разговаривает со мной через респиратор. – Что за состав?

– Точно сейчас не скажу, но явно ничего местного. Химикат или средство, привезённое из другого мира.

– И что, кто-то решил просто подорвать детскую площадку веселья ради?

– Сомнительное времяпрепровождение, – Ваня прячет пробы в мешок, выпрямляется. – Дань, у тебя что?

Я оборачиваюсь на второго близнеца, стоящего с вызвавшей стражей женщиной. На ней тонкий шёлковый халат и пушистые тапочки с мордой собаки. Каштановые волосы собраны в съехавший на бок хвост, на лице красуются следы ещё днём, должно быть, лежащего идеально макияжа. Навскидку, ей лет тридцать. А потому ситуация с опросом её восемнадцатилетним парнем со стороны кажется немного абсурдной.

– Пять секунд! – кричит Даня в ответ.

Ещё что-то говорит женщине, затем протягивает ей руку, сжатую в кулаке. Когда ладонь раскрывается, женщина берёт с неё что-то маленькое, затем прячет это в кармане халата.

Даня прощается с ней, разворачивается на каблуках и бежит к нам.

– Короче, вот как ты и думал, – Даня хлопает брата по грудкам. – Свидетелей как минимум половина двора, они до сих пор обрушивают на штаб звонки. Вот, – Даня протягивает нам свой наладонник экраном вперёд, – Анита пересылает мне их контакты на всякий случай. – Я слежу за бегущей строкой, обновляющейся каждый раз, как я моргаю. – Первой дозвонилась Тарасова Юлия Сергеевна, восемьдесят пятого года рождения, проживающая в угловой пятиэтажке на втором этаже. Она курила в окно, когда увидела четырёх молодых людей в странных масках с красными дырами на месте глаз. Они под гогот и шумные разговоры двигались по периметру двора и, как она сказала, всё высматривали что-то в окнах. Женщину это напугало, и она даже присела, спрятавшись за подоконник, когда шайка обратила внимание на её дом. Немного погодя она выглянула снова и увидела, как один из ребят забрался на растущее дерево, с которого прыгнул в окно третьего этажа соседнего дома. Раздались крики, мешаемые со смехом шайки, и несколько мгновений спустя из разбитого окна что-то вылетело. Юлия Сергеевна не поняла, что именно, но она утверждает, что хруст, с которым это что-то приземлилось на одну из фигур на детской площадке, она запомнит надолго. Затем один из тех, кто стоял на земле, кинул что-то в упавший мешок, и по району пронёсся звук взрыва. – Даня делает паузу, чтобы облизать губы. – Юлия Сергеевна бросилась к телефону, чтобы звонить в штаб.… Дальше вы знаете.