Антон Ханыгин - Грани лучшего мира. Дилогия (СИ)

В полубреду он вспомнил Бадухмада. Кажирца тоже укусило какое-то насекомое, и он страдал от яда вплоть до своей бесславной кончины. Живее всего представлялась его рука, сплошь покрытая гноящимися кратерами лопнувших волдырей. Похоже, Коваленуапа действительно спасла Демиду жизнь. А теперь еще и несла его на себе, грязного, слабого, покрытого липким холодным потом. К своему счастью, фасилиец впадал в беспамятство быстрее, чем начинал испытывать чувство стыда.

Когда они обошли гору, им открылся вид на небольшую бухту с аккуратными домиками, полуразобранным частоколом и небольшими рыбацкими лодочками, покачивающимися на лазурных волнах, которые лениво играли с разлитым по воде солнцем. Демид уже пришел в себя и продолжил путь в колонию самостоятельно, хотя то и дело спотыкался и падал. Если бы не своевременная помощь Коваленуапы, он бы так остался лежать где-нибудь на северном склоне горы, став кормом для пум.

Перед глазами Павия все плыло. Он что-то говорил встретившимся охотникам, но даже не слышал собственного голоса. Следующее, что он запомнил - небольшая комната лазарета и суетящийся плюгавенький мужичок, который был местным фельдшером. Он грамотно ампутировал уродливый обрубок, торчавший у Демида вместо руки. Сам фасилиец с трудом понимал, что происходило вокруг, и некоторое время недоуменно сидел на измазанной кровью койке и пялился на свою культю. Его пытались уложить в постель, но он встал и пошел куда-то через коридоры и двери. В глазах потемнело, и он вновь ощутил тепло Коваленуапы.

Когда все прояснилось, Демид увидел перед собой мужчину, похожего на губернатора Бухты Света. Судя по всему, это именно он и был. "О, дошли", - мелькнула запоздалая мысль и тут же потонула в шуме, который прочно поселился в голове фасилийца. Не слыша собственного голоса, Павий принялся сбивчиво рассказывать о произошедшем за последние несколько дней, просить корабль и спрашивать, не было ли новостей из Алокрии. Увидев лицо сбитого с толку губернатора, он понял, что все это время говорил на фасилийском.

- Как же меня это все... - расслышал Демид свои слова, в очередной раз погружаясь в беспамятство.

Он очнулся, когда комнату в лазарете уже залил кроваво-красный свет закатного солнца. Фасилиец попробовал приподняться, но упал на койку с протяжным стоном, по привычке опершись на руку, которой уже не было. На простыне появилось новое алое пятно.

- Я позову губернатора, - сказала какая-то девочка, перебирающая хирургические инструменты, и убежала.

- Ты долго, - сказала Коваленуапа, сурово взглянув на Демида. - Время тратим.

Она сидела на полу рядом с койкой, игнорируя свободные стулья. На ней почему-то была надета длинная женская рубаха, какие носили в Алокрии крестьянки. Смотрелось очень непривычно, зато светлая ткань подчеркивала красоту бронзового оттенка ее кожи.

- Тебе идет, - пробормотал Демид, поднимаясь на ноги.

- Женщины дали, - дикарка раздраженно повела плечами, чувствуя себя в одежде как-то нелепо. - Они были недовольны. Их мужчины смотрели.

- Понятно, - усмехнулся фасилиец.

- Не понятно. Что понятно?

- Ну, местные женщины просто приревновали. Побоялись, что ты отобьешь их мужчин или вроде того. Или что мужики сами возжелают... экзотики.

- И вы называете нас дикарями, - фыркнула Коваленуапа.

Демида немало позабавила эта ситуация. Он смог отвлечься от тяжелых мыслей, которые пытался не впускать в свою голову. Но на деле надо было просто принять случившееся как должное и двигаться дальше. Ему ведь предстоит закончить начатое. И пока все складывалось не так уж и плохо. С ним говорящая с духами Мадзунту, они добрались до Бухты Света, оба живы, пусть фасилийцу и пришлось расстаться с рукой. Пока ситуация может стать еще хуже, приходит осознание того, что сейчас все в порядке.

В лазарет вошел губернатор Бухты Света. Демид шагнул ему навстречу и, не дав сказать ни слова, выпалил:

- Я Демид Павий с патрульного корабля "Отважная куртизанка", направленного на этот остров по заданию Комитета. Будучи на должности первого помощника капитана и как последний выживший из команды, я взял на себя обязательства завершить возложенную на нас миссию. Теперь мне нужен транспорт до Нового Крустока, прошу вас оказать содействие во благо Алокрии. Нам надо спешить...

Час спустя фасилиец и дикарка уже стояли на палубе небольшого баркаса, с которым ловко управлялись два рыбака из колонии. Они согласились отвезти странную парочку в порт Нового Крустока на своей хлипкой посудине, рассчитывая получить неплохое вознаграждение от Комитета. Ночная темнота им не была помехой - Демид прекрасно ориентировался по звездам и потому мог подсказывать неграмотным мужикам верное направление. Скоро все закончится...

- Долго мы на этом корыте до Евы будем добираться? - спросил фасилиец.

- Ветер сейчас попутный должен быть, - рыбак задумчиво потер лысину. - Дней за пять прибудем. Быть может, и в четыре уложимся.

- Хорошо.

"Если там еще хоть что-то осталось от Алокрии", - угрюмо ухмыльнулся Демид. Он стоял на палубе и смотрел на звездное небо, наслаждаясь морской качкой. Павий не так сильно любил море, как его погибший друг, но все же очень соскучился по бескрайней соленой пустыне и дождаться не мог, когда взойдет солнце и поднимет из водных глубин лазурные красоты мира прямо к небесам. А Коваленуапа заперлась в кубрике, испугавшись неведомых ей просторов. Ни земли, ни джунглей, ни животных, одна вода кругом. Дикость какая-то.

Бухта Света осталась далеко позади. Ни Демид, ни Коваленуапа, ни два рыбака не знали, что людоеды племени Карагаджуза пришли по следу фасилийца в колонию. Небольшой залив, где еще днем волны так весело играли с солнечными лучами, окрасился в алый цвет.

Глава 11

С той ночи, когда была активирована формула Маноя Сара, прошла неделя. Неделя страха и бессонницы для жителей Нового Крустока. Город наполовину обратился в безжизненные руины, по улицам сновали живые куклы фармагиков и убивали все живое на своем пути: незнакомцев, соседей и родственников. Очистить столицу Евы от фармагулов оказалось намного сложнее, чем предполагалось. Все-таки Новый Крусток еще во время гражданской войны стал убежищем для тех, кто бежал от кровавого противостояния Илии и Марии, а с возникновением купола поток беженцев увеличился многократно. Среди них было много людей, перенесших распространяемую фармагиками болезнь, и в итоге они превратились в целую армию исполнительных, быстрых и сильных солдат, не чувствующих ни боли, ни усталости.

Отряды Мирея несли огромные потери, от городской стражи почти ничего не осталось. Если бы не ополченцы и подозрительные наемники Касироя, то сопротивление захлебнулось бы еще на начальном этапе. С их помощью Мирей смог очистить трущобы и пробиться к городским воротам, которые незамедлительно были закрыты. Короткие беспокойные привалы и нехватка нормальной пищи за неделю окончательно вымотали комита колоний и его людей, но они справились со своей задачей.