Антон Ханыгин - Грани лучшего мира. Дилогия (СИ)

- Да что о нем рассказать, никто ничего толком и не знает про него, даже имя, - пожала плечами юная сектантка. - Он называет себя Мертвым Взором, носит повязку на глазах, но видно, что из-под нее торчит что-то такое как у тебя на руке - странная темная кожа, морщинки. Наверное, потому что он старый. Но ты-то не старый! И Мелкая не хочет быть старой, старые люди - некрасивые! Такая серая кожа, что прямо фу! А почему у тебя на руке кожа, как у старого-старого?

- Не отвлекайся, расскажи мне еще о нашем лидере.

Тормуна моргала глазами и задумчиво мычала, словно что-то вспоминая, и наконец с победоносным видом кивнула Ачеку.

- Придумала! - закричала она. - Я просто не буду стареть и тогда никогда не стану старой!

"Она безнадежна".

- Расскажи мне о Мертвом Взоре, - терпеливо повторил мариец, подавляя растущее раздражение.

- Не знаю я ничего. Он... он добрый.

Сложно сказать, что произошло в безумной головке смертепоклонницы, но в тот момент она сильно изменилась. Став очень серьезной и грустной, она брела рядом с Ачеком, понуро опустив голову, и молчала. Последнее удивило марийца сильнее всего. Внезапно он увидел совсем другую Тормуну Ану, но не знал чем объяснить такую радикальную перемену в ее образе.

- Я думал, что доброта не слишком высоко ценится у таких людей, как мы, - осторожно сказал он.

- Верно, - ответила она, не поднимая головы. - У таких, как ты. А он был с самого начала добр ко мне. Старикан видит больше, чем могут разглядеть простые смертные. Он-то и разглядел во мне нечто, но для остальных я оставалась обузой. Хилая Мелкая, слабая Мелкая, бесполезная Мелкая... Они говорили, что больше толку будет, если меня принесут в жертву владыке, но старикашка не позволил им этого сделать.

- И ты так рвалась убить меня, чтобы оправдать его ожидания?

- Не знаю, может быть. Тебе-то какое дело?

Действительно, Ачека не должны касаться межличностные отношения в секте смертепоклонников. В конце концов, они все преступники, и как только закончится миссия с саботажем, от них надо будет избавиться, раскрыв месторасположение их главного капища. Но ему почему-то неприятно было смотреть на грустную Тормуну, которая до этого момента так фонтанировала безудержной радостью, хоть и с отчетливым следом безумия. Странное чувство, юный агент Тайной канцелярии с таким раньше не сталкивался.

- Так, значит... Ты давно состоишь в секте? - он попытался увести разговор немного в сторону, чтобы отвлечь Ану от обуявших ее тяжелых мыслей.

- Дай подумать, - протянула она, задумчиво постукивая лезвием кинжала по подбородку. - Лет сорок семь или восемьдесят... три. Восемьдесят три, да.

- Восемьдесят три? - переспросил Ачек, внимательно посмотрев на щуплую девочку, которая шла рядом с ним. - А ты умеешь считать?

- Конечно! - возмутилась Тормуна, демонстративно отвернувшись от него. - До двенадцати. Старикан научил. Сказал, что этого хватит, чтобы сосчитать свои конечности, а больше от цифр никакого толку и нет. Мелкая согласна.

- Зачем тогда сказала "восемьдесят три"?

- А это много?

- Достаточно. В Алокрии мало людей доживает до такого возраста, обычно люди умирают намного раньше.

- Тогда не знаю, я, сколько себя помню, все время была здесь. Слепой старикашка - мое самое раннее воспоминание. И единственное светлое пятно в моей жизни. Он мне семью заменил, во всяком случае, мне нравится так думать. Я подслушивала разговоры людей из города, прячась за канализационными решетками, следила за ними и так много узнала. Кажется, старикан мог бы быть моим дедушкой, пусть и непутевым. Но... Издевательства других слуг владыки, постоянная угроза быть принесенной в жертву, голод, темнота и страх. Вот моя жизнь. И даже "восемьдесят три", если это действительно много, покажется лишь одним днем по сравнению с этим кошмаром.

Ее речь сильно изменилась, Тормуна стала старше и намного несчастнее. По-Тоно заметил, что она замедлила шаг и была готова расплакаться, бросившись бежать подальше отсюда, от секты, от владыки, от самой себя. Неудивительно, что Ана сошла с ума от такой жизни.

- А ты уверена, что твое место здесь? Ты еще молода, можешь начать все сначала.

- Не могу бросить старика. Он меня приютил, вырастил. Опекун из него никудышный, но хоть какой-то. Не хочется обманывать его ожидания, ты прав. Поэтому и хотела тебя убить, доказать, что я не пустое место. Я умею убивать, я прекрасно убиваю, но... все мои прежние жертвы владыке были неказистыми, а ты вроде должен был подойти...

- И сколько тебе самой лет? - поинтересовался мариец, стараясь увести девочку подальше от мрачных мыслей. С каких-то пор для него стало важно, чтобы она не грустила.

- Наверное, побольше двенадцати, а то я бы запомнила, - Тормуна начала маршировать, широко размахивая кинжалом, а затем кокетливо - где только научилась? - взглянула на Ачека. - А сколько ты бы мне дал?

Хрупкая, не очень здоровая, с тонкими, коротко остриженными волосами, собранными в несколько небольших пучков, она выглядела лет на четырнадцать. Но если учесть голодание с раннего детства, отсутствие свежего воздуха и солнечного света, то можно допустить, что она уже несколько лет не растет, оставаясь в теле подростка.

- Может быть, семнадцать, - предположил мариец.

- О, отлично! Красиво звучит! - ее глаза загорелись, а на лице появилась широкая улыбка. - Слышишь, принцесса, нам семнадцать лет! Десять, одиннадцать, двенадцать, семнадцать! Семнадцатилетняя Мелкая - это вам не что-то там! Ну, пусть выкусят, да, пусть выкусят! Я им выкушу! Выкушу как... как кусают зубами всякие вещи! Мелкая остроумна! Острая и умная, да...

Ачек с облегчением вздохнул. Ему стало намного спокойнее, когда Тормуна впала в привычное радостное безумие, разбрасываясь направо и налево бессмысленными фразами и выкриками. Вскоре она снова начала виться вокруг него и приплясывать, рассказывая о приключениях принцессы На-Резки, о противных сектантах, которые не признают знатную марийку в облике кинжала, о разноцветных ленточках на ее рукоятке, которые Ана старательно собирала несколько лет, чтобы украсить свою единственную подругу. Мариец шел рядом с легкой улыбкой и слушал ее щебетание, забыв на некоторое время про свою руку и миссию.

Стены катакомб источали мистический свет, который не могли объяснить даже алхимики из Академии, но впереди замаячили красные отблески факелов. Двое путников приближались к главному убежищу смертепоклонников. Ачек моментально посерьезнел и попросил Тормуну быть потише, ведь неизвестно, как на него отреагируют остальные сектанты. Если подумать, то Ана при их первой встрече сразу же захотела его прикончить во славу владыки. Весьма вероятно, что подобное рвение захочет выказать еще десяток-другой последователей Нгахнаре, желающих угодить смерти воплощенной.