Мария Секирина - Я мисс, и мне плевать (СИ)

Не завтракая, я умылась и вышла наружу. День только занимался, и бледные рассветные лучи делали весь радостный прежде пейзаж унылым и грустным. Восход солнца я встретила под дубом наедине с плохим предчувствием, дедушка не заставил себя долго ждать.

- Доброе утро, Арьянэт, - он выглядел как всегда бодрым и свежим, но увидев мое печальное выражение лица, обеспокоился.

- Доброе утро, Перитас.

- Что-то случилось?

- Да, всю ночь меня терзало пророчество, которое мне дал увидеть Голос, которого ты называешь Бойким.

- Расскажи мне, - его серые глаза светились живым интересом, отчего я почувствовала острую потребность выговориться.

- В том видении был бал. Я возвышалась на троне, а у подножия танцевали люди, разодетые в невероятные костюмы. Они не шевелились, пока я не объявила бал открытым. Но когда я это сделала, - при воспоминании о том ужасе, который охватил меня, когда я не могла пошевелиться, слова давались с трудом. Пришлось взять себя в руки.

– Когда я это сделала, заиграла музыка, и пары закружились в танце, а я не могла больше пошевелиться, словно статуей стала. Все, что мне было доступно, смотреть на бал, - чтобы вновь не замолчать, я стала говорить быстро, желая успеть закончить прежде, чем страх вернется и сожмет мое сердце своей костлявой рукой. – Я увидела среди танцоров Лиссу и Хокена, это те самые люди, которые были со мной и Джеком в комнате с дверями. Они танцевали вместе с остальными, будто выжидая подходящий момент. А потом достали кинжалы и убили всех присутствующих. И меня.

На глаза навернулись слезы.

- Дедушка, объясни мне, почему они стали тенями?

Перитас выглядел так, будто хотел, чтобы этого вопроса не было, ведь тогда бы ему не пришлось на него отвечать. По его лицу было понятно, что это причинит мне боль, чего ему очень не хотелось бы делать. Но я упрямо ждала ответа, надеясь услышать, что все это дурная шутка, а Лисса просто отошла за кружкой чая и сейчас вернется.

- Арьянэт, я не знаю точной причины, почему так произошло, Терпеливый не рассказывал мне всего. Но твоя подруга, - он замолчал, заставляя себя произнести это слово, - суккуба. А твой бывший жених – ее брат.

О этих слов слезы хлынули из меня водопадом. Дедушка говорил что-то успокаивающее, но я его не слышала. В тот момент мне хотелось только зарыться в подушки и плакать. Недолго думая, я очертя голову побежала в свою комнату и повалилась на кровать.

«Да-да. Разгадаем загадку, выберемся отсюда и наревусь вдоволь», - услышала я свой собственный голос.

Тогда с браслетом «14» на руке я волевым усилием смогла отложить проявление эмоций на более поздний срок, чтобы обнажить способность анализировать происходящее. В то утро тоже нужно было сесть и разобраться, узнать причины и обдумать возможные последствия. Но весь мир сузился до подушки, которую я старательно поливала слезами.

Часть их была панихидой по погибшей, или, вернее сказать, не существовавшей дружбе с Мелисандрой, и по самой Мелисандре, которая для меня навсегда умерла, став Азалией. Другая часть соленого потока предназначалась моей разломавшейся способности доверять. Я наивно полагала, что Хокен, если и не друг, то хотя бы человек не злой. Но он пометил меня как собственность в своих эгоистических интересах, потом дал ложную клятву служить мне, и бросил.

ДЖЕК

Проснувшись, я первым делом постучал в дверь Арьянэт, но она не отозвалась. Тогда я пошел в гостиную, но деревянные кресла были пусты. Я заглянул на кухню, но там обнаружилась лишь кухонная утварь. Выйдя из дома, я полной грудью вздохнул цветочный аромат, разливавшейся кругом от нагретых теплым солнышком цветов. На скамейке под дубом сидел Перитас, который знал это место лучше меня и мог подсказать, где искать мою судьбу.

Мужчина сидел, бесцельно уставившись на золотившийся пруд, и не обратил на мой приход никакого внимания. Из-за этого я почувствовал неловкость и, не желая беспокоить хозяина дома, решил тихонечко ретироваться. Однако он поднял на меня полные грусти серые глаза, цветом сравнявшиеся с грозовым небом, когда оно готово вот-вот разразиться дождем.

- Джек, - в этом голосе не было не удивления не вопроса.

Он будто просто высказал очевидное. От такой интонации я почувствовал себя еще более неловко и замялся, не зная, что ответить.

- Присаживайся, Джек.

Я присел рядом с ним на скамейку и поджал под себя ноги, чувствуя себя крайне неуютно.

- Ты оборотень? – и вновь его голос прозвучал, как бы между прочим, скорее утверждение, нежели вопрос. Тем не менее, я ответил:

- Да.

- Расскажи, как ты встретил мою внучку. Мне интересно было бы узнать.

Эта просьба оказалась неожиданной, но я не видел никаких причин, чтобы не удовлетворить любопытство пожилого человека.

- Мне напророчили эту встречу.

Вслед за этим я рассказал, как вступил в возраст зрелости, и как оракул с красной кожей сказала искать синюю деву с желтыми глазами. Также я поведал Перитасу о том, как оказался на пристани в незнакомом враждебном месте, еще не зная, что нахожусь в другом мире. Рассказал, как бежал оттуда и снял Арьянэт с ветки дерева. Не упомянул я только то, что побег мне дался ценой жизни нескольких нелюдей. Хоть я и не жалел о содеянном, все же вспоминать об этом было неприятно. Вряд ли хозяину дома понравилась бы эта часть истории.

Слушая мой рассказ, Перитас понемногу отвлекался от тяжких дум, терзавших его разум, а под конец даже улыбнулся.

- Спасибо. Извини, что отвлек тебя. Ты, наверное, искал Арьянэт, - он вновь сделался печальным. – Она должна быть у себя в комнате.

Я поблагодарил хозяина дома и пошел обратно, постоянно срываясь на бег. Оттого, что она не открыла дверь, у меня появилось плохое предчувствие, которое только укрепилось из-за того, что на стук вновь никто не отозвался. Открыв дверь, я увидел, как ее хрупкая фигурка сотрясается от рыданий. Заливаясь слезами, она бормотала что-то и побивала перину кулаком. Страдания синей девы причиняли мне почти телесную боль, и я поспешил успокоить ее.

Стоило мне присесть на край кровати, как она кинулась мне на шею и стала обливать рубашку слезами. Я успел только положить ладонь ей на худенькие лопатки, когда грудь пронзило жгучей болью, и мне стоило больших усилий не оттолкнуть Арьянэт. Одеревеневшими руками я немного отодвинул ее от себя, что неожиданно прекратило ее рыдания. В первые мгновения она смотрела на меня недоверчиво, как загнанный в уголок зверек и только потом увидела, что прожгла мне одежду.

- О, ужас! Что я наделала? – ее крик сорвался шепотом.

Вопреки моим ожиданиям, боль не прекратилась, а только усилилась. Некстати вспомнилось, как в комнате с загадками слезы Арьянэт прожгли толстую плиту пола. Я не мог заставить себя опустить взгляд, но вида лица напротив было достаточно, чтобы понять, что дела обстоят плохо. На лбу выступила испарина. Я подошел к большому напольному зеркалу и, разорвав тунику, заставил себя посмотреть. К счастью, ядовитые дорожки прошли вскользь, оставив после себя кривые обожженные шрамы.