Юлия Кир - Тревоги пути (СИ)

«Так вот значит, какой он был, пока они с Кейт не попали в передрягу», догадалась Лина.

— Достаточно!

Голос Ингвариоэнна ворвался в ее сознание, выбрасывая из воспоминаний Мэйтона.

— Все в порядке, — еле шевеля губами, прошептала она, — он в безопасном месте. Стараясь выбросить из головы чужие воспоминания, девушка сосредоточилась на деле.

Инг кивнул и сделал несколько вертикальных надрезов на бедре, в паху и запястьях следуя направлению сосудов, вставил в отверстия полые стеклянные трубочки.

Лина увидела черную свернувшуюся кровь, медленно текущую в стеклянные плошки. Немаленькие посудины наполнились почти до краев, пока из надрезов не пошла нормальная – живая, красная.

Лину зябко передернуло. Сразу вспомнилось то видение в пещерах Эитны, когда они пили вино с Мэйтоном: висящий вниз головой человек и липкие, черные капли, срывающиеся с его волос.

Вернулась Кейт и гном, они принесли отвар и шелковые нитки.

— Помнишь, как запаивать ранки?

Лина неуверенно покачала головой.

Кейт пытливо прислушалась.

Инг вздохнул.

— Посмотри мне в глаза, — потребовал он.

Лина послушно исполнила просьбу. И сразу вспомнила те самые страницы книги, что так своевременно ей подкинула память тогда, на леднике. Глаза ее подернулись мутноватой поволокой, заставив нырнуть в омуты древней памяти.

Она неосознанно окунула левую ладонь в пламя полыхающей на столе горелки.

Гном, никогда не видевший подобных выкрутасов чуть отшатнулся, но, тут же собравшись, как ни в чем не бывало, продолжил укладывать шелковые нити в дезинфицирующий раствор.

Второй рукой, аккумулировав энергию и собрав ее на кончике пальца, Лина провела по разрезанной вене. Инг предупредительно раздвинул пинцетом ткани мышц для легкого доступа. Зашипев, края ранки соединились, оставляя на вене мизерный белый шрам. Повторив это действие еще четыре раза, Лина пришила в себя. Голова тут же закружилась, комната пошла в пляс, но Кейт сунула ей под нос тряпочку, пахнущую едкой, но проясняющей мозг гадостью.

Мучить ее больше не стали. Ингвариоэнн и гном аккуратно наложили обычные швы, используя шелковую нить. Кейт ассистировала, укутав руки и ноги Мэйтона в плотные тканевые повязки.

Лине еще раз пришлось окунуться в сознание Мэйтона, приводя его в чувства. На этот раз она не стала касаться его памяти, считая это не честным по отношению к нему. Ей бы точно не понравилось, если кто то стал рыться у её голове, без её на то разрешения. Она погрузила его в сон, предварительно напоив отваром из пещерных грибов для снятия боли.

***

Мэйтон ходил по низким и узким для него коридорам, упрямо разминая больную еще плохо чувствительную ногу.

Сегодня первый день, как он обходится без посторонней помощи, что его очень радовало. Быть больным и беспомощным казалось ему если не унизительным, то очень обязывающим. Особенно Ингвариоэнну. Он чувствовал, как силы постепенно возвращаются к нему. Капля за каплей вместе с заботливо приготовленными микстурами гномов, целебной магии Кейт, Лины и дракона.

Мимо него пробегали то играющие в деревянные мечи гномики, то спешащие по своим делам гномки с подносами еды или полными ведрами воды. Вопреки распространенному мнению, что гномки такие же бородатые и кряжистые как их мужчины, это было абсолютно не так. Конечно, они не были миниатюрны, как допустим маленький лесной народец альвы, но бород у них точно не было. Невысокие, пухлые, курносые, некоторые даже вполне привлекательные.

Мэйтон забрел в очередной коридор, он даже не заметил, что ходит по кругу. Пройдя некоторое расстояние вперед, услышал негромкие голоса за неприкрытой до конца дверью. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и не мешать беседе, (а то еще подумают, что подслушивает). Мэйтон почти минул неприятный участок, как узнал знакомые голоса: один из них принадлежал Лине, а второй Ингвариоэнну.

Совершенно не отдавая себе отчета, Мэйтон немного затормозил, увидев в дверную щель их силуэты.

Они стояли под маленьким, отворенным в морозный день, круглым окошком. Свет зимнего солнца заливал их сверху золотистым водопадом, окутывая легким, искрящимся парком. Лина стояла лицом к окну, спиной прислонившись к Ингвариоэнну.

Дракон гладил ее волосы, вдыхая нежный запах полевых колокольчиков смешанных с морозным воздухом. Глаза его были закрыты, на губах блуждала задумчивая улыбка, он вспоминал что-то, что было уже давно, но оставалось дорого до сих пор.

— Инг, я почти ничего не помню.

— Я ничего не требую от тебя, просто дай побыть с тобой хоть немного. Я не видел тебя так долго, что начал забывать. Прости, если тебе неприятно, но сейчас ничего поделать с собой не могу…. Может, мне уйти? – последние слова он произнес с затаённой надеждой на отказ.

Она ласково погладила его по руке, ловя длинные сильные пальцы

— Нет, останься. Пожалуйста! Мне приятно. Но я не та, что была раньше, как я могу выбросить из памяти двадцать лет своей жизни? Пойми меня правильно и не обижайся.

Лина тяжело подбирала слова, чтобы не ранить его искренних чувств к ней, но и не дать лишней надежды. Ей было приятно его внимание, его забота и прикосновения, но не более того. Это как встретить давнего друга, с которым долго не виделись; вроде обо всем уже поговорили, все вспомнили, но общие темы неожиданно закончились, а расставаться пока не хотелось. Что было - то прошло. Тем более, было настолько давно, что это казалось ей нереальным и фантастическим.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Это теперь моя проблема, я не хочу мешать тебе с выбором. И если ты выберешь не меня, я приму это, как должное, чего бы мне это не стоило.

— Я не собираюсь никого выбирать, я все еще не оставляю мысли попасть домой. Но все равно спасибо, — ответила она.

Лина повернулась к нему лицом, заглядывая в золотистые на солнце глаза, и обняла, ласково прижавшись щекой к груди.

Мэйтон не слышал разговора, но дальше смотреть не стал. Он резко повернулся и почти не чувствуя онемевшей ноги, побрел к своей комнате. В этих узких крысиных норах вдруг, стало тяжело дышать, хотелось воздуха, много воздуха, свободы, пространства, покоя!

В комнате он схватил теплый плащ и направился к выходу из пещер. По пути, уточнив дорогу у мелкого пацана, он, со всей скоростью на которую был способен, выскочил в стужу. Глаза резанул ослепительный свет белого морозного дня.

Изо рта вырывались частые облачка пара, а от обилия холодного воздуха с непривычки кружилась голова и слезились глаза. Поняв, что сейчас упадет, он с трудом добрел до ближайшего валуна. Смахнув снег, тяжело упал на него, плотней завернулся в меховой плащ, накинул капюшон на голову.