Сергей Варлашин - Лууч (СИ)

— Что он сейчас сказал? — Обратился я к Магэну, как к самому разумному человеку, в этой чесной компании.

— Что типа того малый, как он проклинает весь лес и его обитателей, в том числе того темного незнакомца, что идет за нами по пятам, но в особенности он недоволен белыми лисами, которые вырыли эти норы.

В этот момент я облегченно выдохнул. Ну конечно, лисьи норы и вновь подумал о Головусе, как он там один, перебрался ли через реку, и не попал ли вообще в лапы к упырю. Подумал еще немного. Может это упырь попал в лапы к Головусу, кто их знает, этих не местных со своими обычаями и странностями.

— Лисьи норы. Стало быть, они нам не опасны. — Легко воодушевился я.

Как посмотреть, если бы тут шел один, или, к примеру, мы с тобой вдвоем, они бы с огромной долей вероятности напали на нас. — Пояснил Магэн.

Хоть норы мы уже давно прошли, я оглянулся. Запереживал за Головуса, но потом успокоил себя тем, что он опытный в здешних местах. Позади нас, в темной серости и низине тумана, очерчивались белые силуэты, острых голов лис, все они провожали нас поблескивающими желтыми глазами. Не самый теплый взгляд в спину. Мурашки пошли по моей коже. Лес на дне оврага был редкий, почти и не лес вовсе. Зашли мы далеко, даже перестали видеть границы этого самого оврага. Под ногами зачавкала вода. Чем дальше мы шли, тем меньше участков суши оставалась. Вскоре трава, от большого количества воды совсем упала, лишь редкие кочки топорщились над ее уровнем. Мы уже не шли, а прыгали с одной кочки на другую, моя обувка, влаги не пропускала, но по кочкам прыгать было интереснее, чем грести воду носами сапог.

Воды становилось больше, суши меньше. Настоящее болото. Цепь наша сомкнулась очень тесно, чтобы никто ненароком не потонул. Шли по пояс в воде, она была прозрачная, но там где проходили мы, поднимались ворохи мути, так что уже ничего нельзя было увидеть. Из плюсов только мрачно серое небо, отражаясь от воды, давало иллюзии, что стало светлее. Ну и наверно тихие шлепанья по воде, что раздавались неподалеку от нас. Вода постепенно дошла до груди, мне. Остальным чуть выше пояса. Когда всем вода дошла до груди, я почти плыл, среди неимоверного количества водорослей. Но нам повезло. По настоящему, повезло. Мы вышли, выплыли, сначала на небольшой островок суши, а затем с него увидели весьма большой островок суши с несколькими высохшими деревьями. А самое главное, там стоял ветхий, полупрогнивший домик, с торчавшей в небо каменной трубой, в пол крыши. Но самое удивительное, из всего что здесь было, это едва уловимый свет в круглом, мутном окошке и тонкий дымок из трубы, как если бы печь топилась уже довольно давно.

— Оружие достать всем. Штырь, Синий и Рябой. Вы в смотровые вокруг дома. Духан ты сразу за мной, малой, идешь за нами. — Серьезно распорядился Магэн и вооружившись наизготовку арбалетом и легким клинком, с ноги ударил по хлипко, поросшей грибами и мхом двери.

Дверь со стоном и скрипом отварилась и с приглушенным грохотом ударилась о внутреннюю стену дома, как еще не отвалилась при этом, петли кованные, на совесть сделаны. С потолка посыпалась пыль и мелкий сор. Пустая и все равно тесная прихожая, встретила нас древнего вида, резным комодом и пыльным, поросшим паутиной, треснувшим посередине зеркалом. Свет шел из главной комнаты, мы настороже прошли в нее, увиденное, поразило сильно, и я не смог вымолвить ни слова. В кресле-кочалке, восседал Головус, скорее возлежал, вытянувшись почти в полный рост и протянув ноги к горящему очагу. В одной руке он держал дымящуюся глиняную чашу, попеременно отпивая из нее, а в другой пухлую книжку с желтыми страницами, на середине носа у него располагались маленькие очки. Сбоку от очага висел котел с вкусно пахнущим варевом. Хозяин кресла-кочалки, отхлебнул из чаши, поставил ее на круглый столик подле себя, рядом с причудливой формы в виде груши, горящей масляной лампой, послюнявил палец и лениво перелистнул одну страницу.

— Добрый вечер дорогие гости, заходите, не стойте, коли уж зашли в столь поздний час ко мне вы. — Аристократически выделано пригласил нас хозяин дома.

— Духан зови нашего брата. — Оставив без ответа Головуса, сказал Магэн.

В отличие от нас, бредущих весь вечер по болоту, вымокших до последней нитки и замерзших до мозга костей, Головус был абсолютно сухой и румяный, его топор покоился рядом с креслом, и Магэн это видел, но свое оружие опускать не спешил.

— Давно здесь? — Обратился Магэн к Головусу.

— Совсем недавно, мое путешествие затянулось, ввиду странной дождливой погоды и мне пришлось найти пристанище, в этом захудалом, но крепком домишке. Полагаю, вы голодны, я наварил слишком много овощей, они тут росли в избытке на соседних островках и с удовольствием, готов поделиться с вами своей незатейливой стряпней. — Радушно пригласил жестом Головус всех собравшихся в комнате разбойников.

Не смотря на весь в целом беспорядок, и как минимум трехмесячное отсутствие какой либо уборки, в доме было очень уютно и тепло. На разговоры сил ни у кого не осталось, голодные путники накинулись на котел с вареными овощами и опустошили его до дна, ни разу не возмутившись в отсутствии в нем мяса. Когда чавканье прекратилось, Синий, тайком отпил, из своей маленькой, заначенной во внутреннем кармане бутылочки и смачно рыгнул.

— Ну теперь то, чувствую вы готовы испить мой ягодный отвар дорогие гости. — С элегантностью шев повара, водрузил на стол Головус, некое подобие самовара и наложив в него специальным совком углей, разогрел содержимое.

Ягодный отвар пили кто из чего, чашек на всех, при скудном местном сервизе не нашлось, мне досталась, частично битая тарелка, с рисунком, какого-то вьющегося растения. Сначала я и разбойники залили весь пол водой от одежды, она стекала с нас и уходила в половые щели, но потом подкинули побольше дров, в огонь и жар пошел такой, что я быстро нагрелся и почти высох.

— Ну, давай знакомиться, вижу хозяин ты тут временный, но радушный весьма и хоть куда хозяйственный. — Справедливо приметил, согревшийся Магэн. Его лицо, с бледно синего, приобрело, почти здоровый, загорелый цвет.

— Это вы, верно приметили, уважаемый собеседник, насчет временного моего пребывания здесь, в остальном ничего особенного, пережидаю ненастье. Вот и за окном почти стемнело окончательно, вы вовремя сюда пришли. Пробираться в полной темноте по болоту не самое лучшее, чем можно заняться на ночь грядущую. Не так ли? — В этот момент он улыбнулся, и я почувствовал, как его улыбка и озорной, но теплый, дружеский взгляд, мельком скользнувшие по мне, предназначались именно мне и никому другому из присутствующих.

Большого труда мне стоило не улыбнуться до ушей, и сохранить спокойное выражение лица, будто я вижу его впервые.