Кира Соловьёва - Небесные корабли (СИ)

- В чем дело, Нежность? - проворковал Везарт, и его тон, мгновение назад уверенный и твердый, сделался откровенно влюбленным. - Ты проголодался?

Он расстегнул воротник, и наружу выбрался черный, как ночь, кот. Животное посмотрело на светловолосого незнакомца печально и снисходительно, а потом снова мяукнуло и ткнуло бойца лапой в подбородок - мол, ты молодец, поужинал, а моя порция где?

Новичок тоже посмотрел на кота - проницательно и понимающе. Везарту его взгляд не понравился, и он поспешил оправдаться:

- Я не намерен расставаться со своим питомцем даже ради Легиона.

- Страшно представить, до какой степени он тебе дорог, - неожиданно мягко, безо всякого намека на недавнюю бесшабашность, сказал тот.

Боец провел пальцем по щеке Нежности, и кот подался навстречу, принимая ласку.

- Меня зовут Эльва, - донес до парня светловолосый, что-то для себя решив.

- А меня - Везарт, - эхом отозвался боец. - Чего это ты вдруг подобрел?

- Я люблю котов.

- С ума сойти, какая прелесть. По-твоему, коты заменяют стоящую причину довериться чужаку?

Новичок неожиданно открыто улыбнулся:

- Чужаку? Мы, вроде бы, состоим в одном Легионе. Так что насчет моего приятеля? Какие планы на его счет строит господин Сарма?

- Зловещие, - фыркнул боец. И тут же нахмурился: - Наш командир просто помешан на летописях и легендах. Вечно копается в истории, перечитывает хроники, прозябает в библиотеках. Встречается со всякими идиотами, хотя у них вековая пыль течет по венам вместо живой крови. И главное его увлечение - это ледяные драконы, драконы, принадлежавшие трем великим заклинателям. О них ты, конечно, слышал. Господин Сарма уверяет, что по крайней мере двое - Нила и Кайгэ, - до сих пор живы, просто не спешат снова связываться с людьми. Хорошо хоть смерть Яритайля он не оспаривает, иначе мне пришлось бы обратиться за помощью к Ордену, а отношения Ордена с Легионом весьма и весьма натянуты.

- На кой черт? - удивился Эльва. - Историки ведь официально подтвердили, что все трое - и Кайгэ, и Нила, и Яритайль, - не принадлежали к смертному племени. Кайгэ родился в семье крайтов, Нила - чистокровный нароверт, а Яритайль - остроухий. Все правильно. Так что тебя смущает?

- О, ничего, - иронично отрекся от своих убеждений Везарт. - Я, конечно же, безраздельно верю, что на самом деле эти ребята живы. Только вот, - он почесал кота за ухом, - почему никто из них не показывается имперцам? Они ведь остановили Войну Слез, а значит, могли рассчитывать на славу и на признательность императора. Но нет, великие заклинатели забились в какую-то нору и живут вдали от людей, всячески избегая встреч со случайными путниками и никуда не отпуская своих драконов. Вот что, Эльва, - боец Легиона наставительно поднял палец, - если бы Майрэ, Каурго и Шитару были в порядке, они бы ни за что не покинули небеса.

- Этот мир огромен, Везарт, - рассудительно заметил светловолосый. - Глупо утверждать, что чего-то в нем не хватает. Может, ледяным драконам просто надоели имперские небеса, и они полетели искать иные.

Он был ужасно терпелив, этот принятый Сармой новичок, хотя в его синем взгляде читалась нескрываемая насмешка.

- Перейдем ближе к делу, - вздохнул боец, отчаявшись доказать Эльве свою правоту. - Командир Легиона ищет Майрэ. Он утверждает, что этот дракон уснул где-то в горах Южного Хребта, и что разбудить его способен лишь тот заклинатель, чье тело вечно молодо и вечно отвергает смерть. То есть эльф. А у Рина, если я не ошибаюсь, даже после укуса ведьминой змеи сохранилась некая доля магии.

Светловолосый зябко повел плечами:

- Вот как?

- Да. Скорее всего, господин Сарма попробует отыскать драконье логово. Идиотская затея, - он понизил голос, - но безумия нашему командиру не занимать. Он всегда отличался несколько... своеобразными привычками.

- Тут ты прав, - Эльва настороженно огляделся. - Затея действительно идиотская. Ну разбудит он Майрэ, а дальше что? Позволит ему собой закусить? Драконы, вырванные из спячки, доброжелательностью не блещут. Майрэ щелкнет челюстями, радостно поблагодарит и исчезнет.

- Надо думать, что господин Сарма надеется на более благоприятный исход, - возразил Везарт.

- И надеется напрасно. Рину не по силам контролировать ледяного дракона, тем более - такого древнего и связанного с Яритайлем. - Теперь синие глаза новичка горели беспокойством и - совсем чуть-чуть - гневом. - Спасибо тебе. Я пойду обратно.

- Иди, - великодушно разрешил боец. - Еще увидимся.

Они обменялись рукопожатием, и Эльва побрел к товарищам-арбалетчикам. Те встретили его смехом и неуместными шуточками, но парень не обратил на них ни малейшего внимания. Опомнился он лишь после негодующего окрика:

- А почему новенький до сих пор сидит? Пускай похвастается нам своими талантами - умеет же он что-то делать?

- Он? - Ближайший к некроманту боец рассмеялся. - Ну не знаю.

- Он умеет петь, - донес до легионеров тот, кто недавно обнимал гитару. - Зуб даю - умеет. Верно? - Боец испытующе посмотрел на Эльву.

- Да, - с заминкой отозвался тот. - Но, к сожалению, с имперскими песнями у меня не ладится.

- Имперские мы сегодня уже слышали, так что не отказывайся. Бери, - некроманту поверх костра протянули музыкальный инструмент.

Он вспомнил, как Мильт проводил уроки для Фасалетрэ Эштаралье, подбирая самые знаменитые творения Рикартиата, и вцепился в гладкую поверхность грифа.

- Ну, сами напросились, - буркнул он. И осторожно, почти нежно подергал струны - чтобы проверить, хорошо ли они звучат. Затем обычное дерганье превратилось в мотив - незамысловатый и, наверное, мало похожий на оригинал, но тем проще было соотносить его с резковатой манерой речи эльфийского клана Найэт:

- Мои руки висят плетью,

а ногам - не найти опоры.

Расстилается небо - степью,

глухо каркает черный ворон.

И на поле одни трупы -

да с ножами в сердцах и шеях.

Рассыпается свет - ртутью;

по траве пробегает шелест.

Кто тут бился - узнать как мне?

Как найти среди мертвых знамя?

Тихо падают с неба - капли;

небо нами давно правит.

Я стою посреди боя,

отгремевшего, словно грозы.

И текут времена - кровью;

а за ними текут слезы.

Я рожден - для чего? - в горе,

я рожден - но зачем? - в гневе.

Глухо каркает черный ворон -

голос гибели и потери.

Мои руки висят плетью,

потому что мертвы - братья.

Расстилается небо - степью;

кто убил их всех - как узнать мне?

Вкрадчивая мелодия изменилась.

- На дороге назад - клевер,

на дороге вперед - вереск.

и по миру ползет - время,

возрождается, словно феникс.

Под ногами блестят лужи,

а вверху облака - белым.

Черный ворон, крича, кружит

в глубине голубого неба.

Я держу, как письмо, карту,