Татьяна Бродских - 3 бестселлера о сильной девушке [сборник]

Последние слова матери переполнили чашу терпения. От мысли, что она предлагает мне избавиться от нашего с Двэйном ребенка, пусть которого и нет, меня охватила ярость.

– Хватит! – оторвала я ее руки от своей шеи. – Идите, мама, домой! А мой дом здесь! Я люблю Двэйна и останусь его женой. И вам придется с этим смириться или можете забыть сюда дорогу.

– Да что ты вцепилась в него? Он же стар, некрасив, а репутация? Да у тебя приданое сравнимо с третью всего его состояния. А мы тебе с отцом хорошего жениха нашли, молодой, красивый, принц, хоть и не наследный. А уж какая выгода от этого брака будет для наших стран, что никто даже внимания не обратит на отсутствие у тебя девственности.

– Тетушка, прошу, уведите маменьку, не доводите меня до греха. Я же не сдержусь и наговорю лишнего. До свидания, надеюсь, не скорого, – я развернулась и пошла к двери, жалея, что распорядилась их пустить, ведь знала же, чем это закончится.

– Вот уж не думала, что дочь у меня такая квашня, удовлетворится простым герцогом, когда может стать королевой. Да, принц молод, твой ровесник и впереди него на трон есть еще два претендента, но в руках умной женщины он уже лет через десять станет королем.

– Так в чем же дело, маменька? Сами выходите за него замуж, а лучше вместе с папенькой, уверена, вы и за пять лет управитесь, – усмехнулась я в лицо миледи Алисандре.

– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, отец пошел к королю, у него есть чем его заинтересовать. Не пройдет и недели, как ваш брак с этим выскочкой будет расторгнут. Так что наслаждайся последними днями любви, – никогда не думала, что моя мать может быть такой жестокой. – А чтобы тебе было легче привыкнуть к мысли, что ты скоро станешь принцессой Аризмата, вот миниатюра с изображением принца Лабриана, а это чудотворная настойка, которая препятствует наступлению беременности. Поверь, лучше пить ее, чем потом другую гадость и провоцировать выкидыш.

Я посмотрела на тетку, которая взирала на меня с состраданием, на мать, пребывающую в уверенности, что она делает благо для меня, и когда-нибудь я это оценю, на душе стало гадко, и слова вырвались сами собой:

– Миледи Алисандра, вы бы перестали пить эту гадость и родили бы отцу наследника, пока не поздно. Потому что дочери у вас больше нет, – я стала подниматься по лестнице, а в спину летели вопли матери:

– Неблагодарная, я тебя в муках рожала! Я всю жизнь тебе посвятила, а ты вот так мне отплатила?!

– А закрывали вы меня в комнате и Наденьку на круглосуточную охрану приставляли, чтобы я от такой заботы не утопилась ненароком? – все-таки не сдержалась я.

Мать побледнела и осела на пол, ловя ртом воздух. Откуда-то прибежал Джеймс с бокалом воды.

– Джеймс, будь добр, проводи леди к карете, они уже уезжают. И вели седлать Снежинку.

– Миледи, милорд запретил отпускать вас одну куда-либо.

– Значит, найди мне сопровождающих и охрану, – не прощаясь с родственниками, я пошла переодеваться в более подходящую для верховой езды одежду.

Двэйн пребывал в отличном настроении, он торопился быстрее закончить дела, чтобы вернуться домой раньше. Он уже забыл, когда в последний раз так торопился в родные пенаты. В памяти все чаще и чаще всплывали яркие моменты первой проведенной вместе с женой ночи. Анна оказалась не только страстной, но и любознательной, а ее стеснительность только добавляла остроты ощущениям. У Двэйна, как и у любого взрослого мужчины, были опытные и умелые женщины, но почему-то робкие поцелуи и поглаживания жены ему нравились больше. А стоило вспомнить, с каким интересом она изучала его тело, как волна возбуждения не давала сосредоточиться на документах. У него даже возникла идея съездить на обед домой. Но тут из-за двери раздался звонкий голосок Анны:

– Что значит, занят и не принимает?! Меня он точно примет, я его жена! Послушайте, я с вами еще по-хорошему разговариваю, но скоро моему терпению придет конец!

Двэйн уже поднялся, чтобы самому разобраться с ситуацией и впустить жену, но тут дверь с треском распахнулась, явив разъяренную Анну. За ее спиной корчился на полу секретарь герцога, держась руками за причинное место.

– Двэйн, я, конечно, все понимаю, но твои подчиненные перешли все границы, они пытались не пустить меня к тебе! И даже мои слова, что я твоя жена на них не подействовали. А этот тип вообще сказал, что место жены дома и нечего отвлекать занятого человека бабскими пустяками.

– Солнышко мое, я сегодня же его уволю, или ты хочешь, чтобы я сослал его куда-нибудь подальше? – Двэйн, улыбаясь, пошел навстречу супруге, ее глаза метали молнии, щеки раскраснелись, грудь тяжело вздымалась. Кажется, зря он отказывался от диванчика в кабинете, сейчас тот бы не помешал. У двери сидел на полу бледный секретарь, с ужасом ожидая ответа Анны.

– А он хороший служащий? – задала она вопрос, которого Двэйн никак не ожидал.

– Да, он уже пять лет работает моим секретарем, очень ответственный и исполнительный.

– Тогда не надо его увольнять, считай, я за себя уже отомстила, зачем тебе страдать и искать себе нового секретаря, если этот хорошо справляется с обязанностями, – супруга обняла его за талию, уткнулась носом в его грудь и тяжело вздохнула.

Двэйну только теперь пришла мысль, что Анна не из тех женщин, что заявляются на работу к мужьям, соскучившись по ним. У нее что-то случилось, причем настолько серьезное, что она прискакала верхом, об этом говорил костюм для верховой езды и легкий беспорядок на голове.

– Анна, что произошло? – приподнял он за подбородок лицо супруги. Она действительно была чем-то расстроена. Девушка взглянула на еще открытую дверь. – Кирк, дверь!

Дверь мгновенно была закрыта, Анна еще раз вздохнула, покраснела и сказала:

– Двэйн, я хочу ребенка. Не смотри на меня так, это не каприз или блажь, просто сегодня приходила мать. Они с отцом все еще хотят нас разлучить, нашли мне какого-то жениха в Аризмате. Он, видите ли, принц! Возомнили себя не пойми кем, мать говорила про какую-то запредельную выгоду для державы. А мне не нужен принц и на державу мне плевать, извини.

Договорить он ей не дал, целуя нежно, ласково, стремясь избавить ее от грусти и страха. Пусть родители Анны планируют все что хотят, свою жену он никому не отдаст, даже если король разрешит расторжение брака. Поцелуй становился все глубже, страсть нахлынула с новой силой.

– Двэйн, что ты делаешь? – прошептала Анна, млея под его поцелуями и несильно сопротивляясь расстегиванию корсажа.

– Любимая, ты же сама хотела ребенка, – не отрываясь от ее ушка, ответил Двэйн. Решив, что снимать платье целиком необязательно, он запустил одну руку под юбку.

– Двэйн, но не тут же. Да и негде здесь, – но в пику словам, жена страстно отвечала на его поцелуи.