Андрей Рейман - Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом (СИ)

Не успел Кейн выпустить пар из легких, как снова пришлось скрываться. Драться с полицейскими Кейн больше не хотел. У него под ногами валялся наградный лист. Схватив его, Кейн пустился бежать. До смерти перепуганный хозяин табачной лавки, набравшийся смелости высунуть из-под прилавка нос, вновь скрылся под ней, когда мимо пронеслись двое полицейских с арбалетами наперевес и мечами за поясом.

Долго бежать Кейн не мог. Только он успел скрыться из виду полицейских, как вдруг в районе его сердца разорвалась гномья бомба. Десятилетия курения не пошли на пользу организму Кейна, пусть даже нечеловечески крепкому и выносливому. Скрутило его не на шутку. Сердце, вспыхнув как факел, превратилось в черную дыру, которая стала засасывать все остальные внутренности. Руки и ноги перестали слушаться, дышать стало тяжело, к горлу подступила тошнота. Стук сердца зазвенел у Кейна в ушах подобно бою орочьих барабанов. Звенело так, что он ничего вокруг больше не слышал. Припав к стене, Кейн еле-еле добрался до ближайшего переулка, где была тень и шанс переждать приступ. Через минуту вспыхнули и легкие. Упав на колени, Кейн зашелся неистовым кашлем. Оторвав руку ото рта, он увидел на ней кровь. Очень плохой знак.

Спустя долгое время, кажется, целую вечность, сердце стало понемногу успокаиваться. И тут Кейн обнаружил, что между левой лопаткой и позвоночником все еще торчит серп. Твердой рукой Кейн вытащил серп из спины и выбросил прочь. Извлекать из своего тела острые предметы ему приходилось не раз. Рука все еще сжимала объявление о розыске. Кейн развернул смятую бумагу и пригляделся. Когда глаза зациклились на награде, он чуть не поперхнулся. За его с Йорвином головы государство сулило по СТО ПЯТДЕСЯТ тиллиев. И ВДВОЕ БОЛЬШЕ за голову морферима. Со злобой разорвав бумагу, Кейн с трудом поднялся, и все так же держась за стену, осторожно побрел домой, глядя по сторонам и прислушиваясь к каждому звуку города, ставшего для него враждебным.

Металл подчинялся. Прошли десятилетия с тех пор, когда Йорвин в последний раз брался за молот, но его навыки просыпались стремительно, стирая пробел минувших лет. Каждый новый удар молотом по заготовке был увереннее и точнее, чем предыдущий. Спустя немного времени Йорвин позабыл, что молот не есть продолжение его руки. У Селиверста была первоклассная сталь. Раскаленная до оранжевого цвета, с каждым ударом молота, сопровождающимся снопом искр, она приближалась к тому виду, какой Йорвин задумал. А он мечтал воссоздать оружие Юрки таким, каким был его каменный прототип, единственно с поправками на толщину лезвия и наличием гарды. У Йорвина была безупречная память. В его голове стояло изображение клинка Юрки с изогнутым широким лезвием, каким-то нелепым декоративным подобием зазубрин на вогнутой стороне клинка и даже родовая метка дома Ояярви - иерглиф на древнем языке морферимов, по форме напоминавший рыбу, обвитую змеей.

Йорвин работал весь день без перерыва. Погода, которая поутру радовала глаз солнцем, с течением дня ухудшалась, и к вечеру испортилась окончательно. С наступлением сумерек задули неистовые ветры с северо-запада и принесли с собой метель. Йорвин сложил навес, чтобы его не снесло ветром, и чтобы закрыть горнило от снега. В тусклом его свете Йорвин видел абсолютно все. Он мог бы работать даже в полной темноте, ибо его драконьим глазам мрак был не страшен. Если бы в кузнице находился еще кто-нибудь, он мог бы наблюдать, как блестят его глаза в темноте, отражая свечение углей, и как подобно стуку сердца стучит его молот, каждым ударом выбивая мириады искр, и на мгновение освещая благородные черты его вечномолодого, но по возрасту зрелого лица.

Вдруг Йорвин почувствовал нечто странное. Как будто бы жар, но чувствовала его не кожа. Этот жар был сверхъестественным, и с каждой секундой усиливался. Йорвин даже положил инструмент и выглянул из кузницы. В этот момент он различил одинокий силуэт, бредущий сквозь метель. Этот некто приближался, и все больше усиливалось странное чувство пульсирующей неведомой энергии, и Йорвин понял - к нему приближается маг, и весьма сильный. Очень сильный. Ужасающе сильный. Незнакомец был одет в шикарное пальто, какие не встретишь на рынке в здешних краях, при перчатках и запонках в тон. Голову от метели закрывал шерстяной капюшон. Он был худ и высок. Почти столь же высок, как Йорвин. Подойдя к нему, незнакомец заговорил.

- Добрый вечер, мастер кузнец, не уделите мне минуту вашего времени? - Йорвин очень удивился, услышав женский голос. С другой стороны в этом бархатном контральто было что-то неуловимо знакомое.

- Конечно. Вы зайдите, не стойте на ветру. Чем я могу вам помочь? - Йорвин впустил незнакомку в кузницу, и та сняла с головы капюшон. Первое, к чему приклеился взгляд Йорвина - это небесной голубизны глаза. Настолько же чистой голубизны, как и у него самого. Это его не на шутку смутило. Он попытался оторвать от нее глаза, но не смог. Перед ним стояла девушка возраста примерно от двадцати пяти до тридцати пяти с роскошными черными волосами. Ее лицо было неземной красоты. И блистало неземным благородством и силой. Йорвин усилием воли заставил себя отвернуться, делая вид, что его вдруг заинтересовал треск угольков в горниле.

- Я такая неловкая, - засмеялась гостья. - Собралась поменять линзы в моем редививаторе, да сломала что-то. Посмотрите, не сможете ли починить?

- Не думаю. Не мастер я в подобных... приборах, - вздохнул Йорвин, но тем не менее взял в руки прибор. Его назначение было для него столь же непонятным, как и истинные намерения гостьи. Ведь при поломке таких агрегатов, маги, если не могут справиться сами, идут к чаро-механикам, а не к кузнецам. Йорвин зажег свечу в светильнике. Для вида, разумеется. Повертев прибор в руках, Йорвин нашел смутившую его деталь и извлек ее. Гильза для линзы была деформирована. Йорвин вернул ей прежнюю форму и поставил на место. После чего вручил редививатор хозяйке.

- Попробуйте теперь, - девушка поднесла прибор к свету, пощелкала рычажком под ручкой и просияла.

- О! Да вы просто чудо! А говорили, что не сможете, что не умеете. Десяти нециев хватит за ваши услуги?

- Что? - изумился Йорвин, - За такой пустяк?

- Ну да, - девушка подобно кошке прильнула к плечу Йорвина, - Даже такому удалому красавчику, как ты нужны деньги. А ты, судя по всему, еще и отчаянно амбициозен, а? - Вдруг их взгляды встретились, и в горле у Йорвина образовался ком. Он смотрел ей в глаза, как в зеркало, не в силах отвести взгляд. Уже не обращая внимания на то, как незаметно они перешли а «ты».

- Прекрасные глаза, - прошептала она ему на ухо, гладя тонкими шелковыми пальчиками его жилистую шею. Йорвин хотел ее оттолкнуть, но не смог поднять руки. Его сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди и поскачет прочь как можно дальше. Она словно околдовала его. Но при этом ее голос был так нежен, как будто она давно его знает и испытывает к нему неподдельные чувства. Но откуда она может его знать? Она хватает его за руку. Йорвин закрывает глаза и чувствует ее теплое дыхание. Ее волосы источают запах хвои с тонкими нотками эвкалипта. Йорвин глотает колючий ком и осознает, что не в состоянии сказать ни одного слова даже мысленно. В его голове остались только эмоции. Она снова шепчет ему что-то, но он не понимает. Вдруг незнакомка подергивается, как будто сказала что-то лишнее. Интересно, что? Затем разворачивается и стремительно удаляется, растворяясь в пурге. И тут с Йорвина спадают оковы. Он выбегает на улицу, но в пределах видимости уже нет никого. Голова начинает понемногу проясняться, сердцебиение затихает, а Йорвину ничего не остается, кроме как вернуться в кузницу, чтобы собраться с мыслями и привести чувства в порядок.