Андрей Астахов - Чейзер [СИ]

- Ах вот как! - Я сразу подумал про Джи Кея. Интересно, как ему удалось напасть на след Борга? - И что, рассказали кану, что и как?

- Кану-то? - Гийом презрительно плюнул. - Была б охота! Он пытал все, куда маг поехал, а как понял, что не желаем мы с ним говорить, то рассердился шибко, сказал, что сами на свою голову беду накликали, а потом велел нам умерших от чумы вырыть и сжечь, а то, мол, поднимутся они и живых жрать начнут. - Гийома аж передернуло, когда он сказал это. - Сказал это, и дальше поехал, в сторону границы с Монхэмом.

- Сожгли померлых?

- Да как можно, ваша милость! - возмутился Гийом. - Мы ж народ верующий, кто осмелится могилы осквернять? Эт-только язычники каны так могут, а мы ни-ни!

- На то и расчет был, что вы люди богобоязненные, - я вспомнил увиденное в Монсальвате, рассказ Джи Кея о его жене и понял, что в Ланфрене вот-вот могут начаться большие неприятности. - Давай о моем деле поговорим. Мэтр Гроу говорил, его дочка с магом уехала.

- Истинно так.

- Послушай, а где маг жил в Ланфрене?

- Известно где, в корчме. Папаша Варденс ему лучшую свою комнату сдал.

- А Жанин в отцовском доме жила?

- Ага.

- А с чего вы решили, что чума у вас из-за мага этого началась?

- Так папаша Варденс с женой первые померли, как он уехал. А потом Лука и бабка-повитуха, они в корчму частенько захаживали стаканчик пропустить.

- Интересно. А что, Жанин с магом по любви уехала?

- Пес ее знает. Может, и запала на него. Маг этот парень видный, одет хорошо и денег у него навалом. Варденс хвалился, что постоялец с ним золотом расплачивался.

- Они вместе уехали, или как?

- Вместе. Ехали они по дороге в сторону Бэкуотера. Люди то видели. Так я Майрону сказывал о том.

- Про Бэкуотер знаю. - Я протянул Гийому серебряную монету. - Вот, возьми.

- Покорный слуга вашей милости!

- А как давно кан у вас побывал?

- Так дня два тому.

- Благодарю за помощь. А померших от чумы лучше в самом деле выкопать и сжечь. Спокойнее будет.

- Разберемся, - голос Гийома зазвенел металлом, не понравились ему мои слова. - Ну так, если еще пытать чего хочешь, говори, а коли нет - прости великодушно, нам по своим делам идтить потребно.

- Где у вас тут остановиться на ночлег можно?

- А нигде, - заявил Гийом. - Корчма нынче заколочена, после того, как хозяева ее померли.

- И где мне переночевать тогда?

- Вот того не знаю. Народ у нас напуган шибко, даже за деньги чужака в дом не пустит. Уж прости за прямоту, ваша милость. Да и не по чину тебе в наших хижинах ночевать.

- Понял. Тогда я в корчме остановлюсь.

- Никак не можно, - помрачнел Гийом. - Дурное место, зачумленное. Дозволение его преподобия нужно.

- Вот оно, - я показал Гийому вальзератский перстень. - Знаешь, что это за герб?

- Знаем, герцогский, - прогудел староста и покорно склонил голову. - Что ж, ваша милость, делай, что знаешь, только нас потом в своих бедах не вини.

- Не буду. Счастливо оставаться.

Мой план был таков - заночевать в Ланфрене, поскольку ночное путешествие в одиночестве меня нисколько не вдохновляло, а с рассветом ехать в Эттбро. Корчма располагалась, как водится, в самом центре села, на площади, по соседству с кузницей, мастерскими шорника и гончара и маленьким аккуратным храмом, запертым, впрочем, на засов. Народу на площади не было: лишь несколько любопытных собак добросовестно облаяли меня и убежали по своим собачьим делам. Впрочем, мое появление в центре деревни не осталось незамеченным - я почти физически ощущал на себе настороженные и недружелюбные взгляды, устремленные на меня из-за закрытых ставень домов. Дверь корчмы была помечена большим красным крестом и заколочена широкой доской. Я привязал Бреса к коновязи под навесом, снабдил его сеном, которое позаимствовал в сарае, а потом долго искал, чем отодрать доску на двери, пока на глаза мне не попался валявшийся во дворе крепкий деревянный кол: пользуясь им как рычагом, я не без усилий отодрал доску и смог войти внутрь.

Дрова для камина и огниво я нашел без особого труда. Пока камин разгорался, я разжег масляные фонари в зале, обследовал корчму и в конце обхода заглянул в комнату, где жили Варденс и его жена. В сундуке у кровати среди разнообразной одежды, большей частью женской, мне попалась на глаза маленькая бутылочка из темного непрозрачного стекла без всяких этикеток. Бутылочка была пуста. Я завернул ее в носовой платок и положил в свою сумку. Больше ничего необычного я не нашел. В сундуке из полезного оказались деньги - два денария двадцать квартов в расшитом бархатном кошельке, - и свечи из темного воска. Еще обследовал четыре гостевые комнаты на втором этаже корчмы. Убранство и санитарное состояние комнат оставляло желать лучшего, но одна из них выходила на солнечную сторону и была единственной из четырех, где стояла настоящая двуспальная кровать, совершенно такая же, как в спальне покойных хозяев, и висели занавески на окне. Думаю, это была именно та комната, где останавливался таинственный Борг. Я осмотрел ее самым добросовестным образом, заглянул во все углы и щели, но не обнаружил ничего подозрительного. В зале таверны, в большом буфете у стойки я нашел круг твердого сыру, зачерствевший, но вполне съедобный хлеб, немного сухарей, кожаный полукилограммовый мешочек с солью (очень ценная находка!) и ключ от подпола, в котором оказалось несколько бочек с солониной, квашеной капустой и мочеными яблоками, мешки с мукой, связки колбас на балке между стенами, а главное, с полсотни уложенных аккуратной пирамидой бутылок в нише противоположной стены, и пара закупоренных бочонков. Еще несколько бутылок стояли отдельно в ящике на полу. Отлично, смерть от голода и жажды мне здесь точно не грозит! Я не стал выяснять, что в бочонках, а вот одну из бутылок , что были в ящике, откупорил - в ней оказался великолепный напиток, по вкусу и запаху напоминающий кальвадос, качеством ничем не хуже однажды попробованного мной Calvados Domfrontais.

- "Яблочная Башня"! - прочел я название на этикетке бутылки, вытирая выступившие на глазах слезы. - Крутой бренди! Хорошо, что эти пезаны тут все не разграбили!из погреба, я походил по таверне, время от времени прикладываясь к бутылке. В голове ощутимо зашумело, захотелось присесть у разгоревшегося камина, расслабиться. Но вначале нужно было подумать об ужине и безопасности. Я запер на щеколду входную дверь и дверь черного хода, проверил ставни на окнах - они показались мне достаточно прочными. Покончив с дверями и ставнями, сел за стол, нарезал копченой колбасы, хлеба и сыра, и поужинал, запивая бутерброды кальвадосом. Вкусная еда и хороший алкоголь расслабили меня и настроили на благостный лад, но завалиться спать я не решался - мало ли что может случиться ночью! Не знаю почему, но не давали мне покоя эти странные смерти в Ланфрене. Так что я приготовился бодрствовать. Глотнув еще из бутылки, придвинул к огню один из столов, разложил на нем оба меча и найденный в кладовке тяжелый остро отточенный топор на длинной рукояти, водрузил на свой край стола шандал с горящими свечами, и на этом мои приготовления были окончены.