Игорь Осипов - Сквозь Навь на броне [СИ]

- Навь, - прошипел полоз, - она с-с-скоро начнёт рас-с-створять вас-с-с и ваш-ш-ши маш-ш-шины. Вы чуж-ж-жды ей.

- Что это значит? - спросил я, присев перед гигантским змеем, в котором была сейчас длинна куда больше, чем тридцать восемь попугаев. Тут на все две дюжины метров тянуло.

- Я придерж-ж-жу это, - вместо ответа сказал Полоз, стрельнув чёрным раздвоенным языком, - люди меньш-ш-ше растворятся, вещ-щ-щи чуть больш-ш-ше, но не с-с-совс-с-сем.

Привстал я и озадаченно глянул на Фотиди, как на свою заместительницу.

- Красиво, - сказала та, глядя куда-то.

Я проследил её взгляд, и замер. Деревья одно за другим начали вспыхивать изумрудными искрами, сияя ярче светодиодной гирлянды. То дерево, что было ближе всех, вдруг взорвалось тысячами белоснежных бабочек, начавшими кружиться вокруг его кроны. Запахло безумно прекрасным ароматом цветущей яблони, а на посветлевшей коре проступило гротескное человеческое лицо, которое с улыбкой стало нас рассматривать. Движения дерева были медленными, как у очень неторопливого ленивца. На ветвях сидели причудливые птицы, одна из которых, что покрупнее, имела женское лицо с полными настороженного любопытства глазами.

Стажер вдруг дёрнулся и схватился за плечо, из которого торчало не то короткое копьё, не то стрела без оперенья. Неестественно алые капли вместо того, чтоб упасть на землю, начали парить вокруг Сорокина, словно в невесомости. Они мелко подрагивали и то пытались ухватиться как амёбы за одежду тонкими щупальцами, будто не желая покидать хозяина, то, истерично шевеля ими, отлетали в сторону, когда срывались и отскакивали.

- К бою! - закричал я, поднимая над лесом встревоженно галдящую стаю синих птиц.

Координатор плавно плыл над зелёной от тины водой, среди чахлых деревцев. Рой микроскопических насекомых, обитавших здесь в таком количестве, что и пытаться их считать не стоило, ибо это займет тысячи циклов, тучами поднимался вслед за плывущим вместилищем единиц разума, и тут же садился обратно. Координатор равнодушно отмечал их фоновое присутствие, отмечая лишь сходство с родным миром, таким же заболоченным и прохладным, разве что деревья были выше, а звезд втрое больше.

Координатор плыл и ждал откликов на всплеск знаний. Ждал эхо. Но пришел другой всплеск - по миру прокатилась волна возмущения грани миров.

- Сволочи, - бросила ругательство Ангелина, стреляя глазами по сторонам, как дикий зверь, и подняла руку, создавая свой любимый вакуумный удар.

Над её ладонью заколыхался искажённый воздух.

Я же в свою очередь, даже не успев обернуться, создал многослойный щит, на который Навь незамедлительно наложила на свой отпечаток. То, что в обычном мире невидимо, престало на всеобщее обозрение в виде радужной сферы и слегка подрагивающего воздуха на самой границе действия заклинания. И не только воздуха, земля тоже исказилась: по свежему пушистому мху от меня в разные стороны текли медленные волны, как на воде, завершившись небольшим бортиком у самого щита. Получился эдакий плоский кратер со мной в середине. А дальше со всех сторон к нам спешили чудные создания, которые в другой ситуации я бы назвал смешными. Сухие тонкие корявые куски стволов на тоненьких ножках и с ручками-веточками. Количество конечностей сильно разнилось, достигая в отдельных случаях десятка. По нелепым телам были разбросаны бусинки глаз, тоже имевших большое количество. Порой они собирались в целые грозди. Существа противно пищали и бегали вокруг барьера, потрясая дротиками и дубинками, не имея возможности подобраться ближе.

Ангелина шарахнула по ним наугад, разбросав быстро растаявшие ошмётки нескольких особо наглых по поляне, но это было равносильно тому, чтобы бить палкой по комариному рою.

Вместо боя, я наклонился к Володе. Тот пытался схватить трясущимися пальцами летающие над ним как в невесомости багровые капли, словно хотел заставить их вернуться, но кровяные амёбы просачивались сквозь пальцы и беспомощно трепыхались, не отдаляясь и не приближаясь к раненому.

- Света! - заорал я, - выкинь берегиню из машины, пусть своими обязанностями займётся!

- Не могу! - отозвалась вампирша, давясь слезами.

- Что случилось?!

- Сам погляди!

Я подскочил на ноги и пронёсся мимо всматривающейся в нахлынувшую ораву Ангелину, вокруг которой кипела сила, а потом чуть не споткнулся о Полоза, неподвижно замершего перед машиной. Когда я сунулся внутрь, то сначала не понял, что происходит. Берегиня вцепилась в рукав Оксаниной куртки и с остекленевшими глазами шептала: 'Я не хочу'. Руки её до самых локтей превратились в подобие деревянных. Тёмно-зелёные кисти рук плавно переходили в белую кору с чёрными подпалинами, словно ветви берёзы. Были даже видны отслоившиеся полоски бересты и несколько мелких муравьёв, ползущих по бывшей коже. Оксана упёрлась ногой ей в грудь и пыталась вырваться, бросая сдавленно: 'Да отцепись ты, сука'.

- Света! Ты почему не помогаешь, твою мать?! - заорал я ещё громче, лихорадочно соображая, что происходит, и что с этим делать.

- Не могу, руки не слушаются, - с ноткой беспокойства ответила вампирша.

- Где Бельчонок?!

- С той стороны от машины! На корточках ползает! Она опять ослепла. Бормочет про помехи. Толку от неё сейчас ноль! - произнесла Светлана.

Я подскочил к берегине с Оксаной и, достав нож, начал резать ткань куртки нашей русалки.

- Она нас съест, - сменила пластинку Береста, - она нас съест.

- Кто съест? - рявкнул я, дорезая последние лохмуты.

- Навь. Она поглотит нас. Я не хочу становиться тёмным духом.

- Я сейчас тебя сам съем, если не пойдёшь и не окажешь помощь Сорокину! Ему плечо продырявили!

- Я не могу. У меня здесь нет силы.

- Тьфу на тебя. Оксана! На пулемёт! Живо!

Девушку не надо было уговаривать. Она и сама уже метнулась к своему оружию. Я выскочил из машины и позвал Ангелину.

- Помоги стажеру, а то тут хрень непонятная. Гляну, что с Луникой.

Я выскочил наружу и окинул взглядом Урал и БМП. Грузовик потёк, как воск на жаре. Колёса уже сползли и расплылись небольшими лужицами. Фары и габариты уподобились разбитым птичьим яйцам, из которых вытекла стекловидная жёлтая слегка светящаяся масса ближнего света. Тент обволок содержимое кузова как вакуумная упаковка сосиски. А вот боевая машина пехоты сгорбилась и приподнялась над грунтом выше обычного. Под днищем стали видны сотни маленьких ножек как у креветки под брюхом, а гусеница с катками просто-напросто отвалилась, от них осталась тонкая пустая оболочка, как от перелинявшего таракана.

Я заглянул внутрь БМП. Паучиха в состоянии ступора водила лапами по горке звериных черепов, а её марионетка бесчувственным поленом валялась на земле, приняв нелепую позу. Я в очередной раз чертыхнулся и побежал к Сорокину.