Игорь Осипов - Сквозь Навь на броне [СИ]

Света глупо улыбнулась и наклонила голову набок. Тяжёлый внедорожник неуклюже переставил лапу-покрышку немного в сторону, а потом медленно потянулся, как бегемот.

- Ты его по дороге сможешь направить?

- Да, - вяло ответила Света.

- Хорошо, - пробубнил я сам себе, а потом окликнул Фотиди: - Ангелина, садись в Урал и представляй, что он движется вперёд.

- Сработает?

- Кажется, да.

Она залезла в полурастекшуюся кабину, и, зажмурившись, вцепилась в руль. Сначала ничего не происходило, а потом машина дёрнулась, как от удара током. По металлу побежала мелкая рябь, после которой грузовик приподнялся над грунтом, оставив ссохшиеся колёса на земле. Массивный корпус поддерживали теперь шесть толстых жучинных лап.

Я глянул на замершую водянистую Оксану, а потом помог залезть ещё неокрепшему после вылеченной раны Сорокину.

Пришлось помочь и Александре, которая уселась в машину со словами: 'Что произошло?'.

- Все нормально, - прошептал я, вспомнив слова домового, и я тихонько погладил её, запустив пальцы в густые волосы, а потом отошёл немного в сторону от машин, - все хорошо.

Слишком много навалилось за эти несколько дней. Мир простой и понятный, перестал быть таковым, едва только я успел смириться с мыслями о безвозвратной потере.

Но надо было двигаться вперёд, надо было найти этих загадочных инопланетных, или более правильно иномировых, людей, а потом умудриться вернуться живыми и желательно невредимыми. Я огляделся по сторонам, рассматривая неведомый мир, через который мы пройдём к цели. Люди всегда мечтали о некой кротовой норе, некоем гиперпространстве, для быстрых путешествий сквозь вселенную, а она, оказывается, всегда была рядом, давно обжита и имеет свою строгую таможню. Движение возможно либо в один конец, либо по спецпропускам, получение которых очень проблематично.

А мир вокруг снова поменялся. Искры весенних ростков погасли, превратившись в трепещущие на слабом ветерке листки, бабочками цветов обзавелись не только яблони, но и многие другие деревья. Под ногами разлилось волнами зелёное волокнистое море, оно билось о стволы деревьев, корпуса машин и мои ноги, бросая тёмные, не липнущие ни к чему брызги. И лишь дорога была сродни плоту, на который волны накатывали, чтоб быстро утечь обратно, на короткое время обнажив желтый кирпич. Я нагнулся и зачерпнул сложенными вместе ладонями из этого тёплого травянистого мелководья. Тонкие нити стеблей и узких листьев не касались друга, словно наэлектризованные волосы, а между ними сновала прорва изумрудных точек размером с маковое зёрнышко, шуршали странные гротескные насекомые, в которых сложно было угадать их земные оригиналы, плавали как микроскопические медузы фиолетовые, жёлтые и белые цветы полевых трав. Я осторожно вылил эту пахнущую свежестью весны ручную лужицу назад, и вытряхнул из своего биополя рукотворную пчелу, так хорошо вписывающуюся в этот мир. Призрачное насекомое пролетело над волнами, а потом растворилось в воздухе.

Этот мир завораживал, не хотел отпускать от себя, словно глубокий сон. Он настолько сильно хотел, чтоб мы остались, что подарил ещё одно зрелище. Солнце, плавно раздвигая белые пушистые облака, приблизилось к верхушкам деревьев, став алым тлеющим углем, и от его лучей кроны древ вспыхнули ярким огнём, языки которого лизали листву, ветви и цветы, но не приносили вреда. Вспыхнула тёплым бездымным пламенем и та часть поляны, что не была в тени, даже по моей одежде пробегали всполохи вечернего огня. Я смотрел на это, как зачарованный.

Из ступора меня вывел дикий визг. Пространство рядом со мной дрогнуло, и из марева искажённого воздуха вылетел автомобиль. Синяя легковушка, вырывая клочья чёрной земли, несколько раз кувыркнулась, а потом, смятая почти до неузнаваемости, остановилась. На тёмной перепаханной полосе, которую обтекало зелёное море, остались обломки машины, измятый столб с дорожным знаком и тело мужчины. Я бросился к нему, но меня остановила когтистая лапа ящера-телохранителя, вцепившаяся в плечо.

- Не стоит, - произнёс Мефистофель, тут же оказавшийся рядом, - эта душа - не твоя забота.

- А вдруг он жив, - начал я, уже понимая, что говорю глупость. Это мир мёртвых, и только нам дозволено было войти в него живыми, а потом выйти на другую сторону.

- Смотри, - продолжил бес, - это лишь память человека о моменте смерти, и он не стал призраком или нежитью, как редко, но все же, бывает. Пришёл его черёд шагнуть на очередной этап великого конвейера.

Зелёное море, меж тем, осмелело и нахлынуло волнами на автомобиль, рытвины и прочие осколки Я́ви. Металл за считаные секунды потемнел. Краска вспучилась и испарилась, а пластмасса и стекло осыпались мелким песком, оставив голый скелет умирающей машины, который стал потихоньку ржаветь и таять, как лёд на теплом солнце. Истлела одежда на человека, а сам он стал прозрачным, как желе, с растворяющимися внутри его костями. Вскоре, потеряв всякое подобие былой человеческой формы, он превратился в большую мутноватую каплю размером с арбуз, по поверхности которой бегала радужная плёнка.

Бес властно приподнял руку, и один из его стражников-ящеров быстро подскочил к погибшей душе, а потом, подобрав её когтистой лапой, сунул в плетёную из тончайших цепочек сумку, похожую на стародавнюю авоську.

- Этого мы отдадим сортировщикам. На нём нет специального маячка - он обычный, ничем не примечательный человек.

- Я хочу видеть это, - обратился я к бесу.

- Хочешь знать, что будет с тобой и твоими близкими после смерти? Я покажу. Я быстро проведу первичные тесты, на полный разбор нет времени, Навь растворит и вас, если задержитесь, здесь всё не постоянно, кроме тёмных богов, бесов, демонов и разных духов. Да и госпожа Лилитурани будет недовольна, она мне не начальница, но выше по статусу.

Я быстро посмотрел на бесовку, которая залезла на внедорожник и рассматривала пулемёт.

Бес легконько махнул рукой, и телохранитель подставил авоську с душой своему господину. Мефистофель снял с пояса тубус и достал из него несколько тоненьких игл, а потом стал одну за другой вкалывать в пленённую каплю души, комментируя свои действия.

- Это лишь десяток из нескольких тысяч. Это лишь несколько минут боли против нескольких лет пыток.

На иглах, словно крохотные светодиоды, стали зажигаться огоньки: жёлтые и зелёные на одной, красные на другой, и так далее. Все разных оттенков, да вдобавок горели по-разному: одни ровно тлели, другие плавно разгорались, а потом так же плавно гасли, что начать сиять снова, третьи резко вспыхивали в странных ритмах.

- Не сдержан в употреблении хмельного. Не сдержан в порывах гнева. Сочетание этого и сгубило его в итоге. Не убивал других людей, но был жесток с близкими, уровень постоянной агрессии зашкаливает. Жаден до богатств, завистлив. Сортировщики подробно разберут все это, сохранят тусклую историю его жизни. По своему опыту скажу, что он пройдёт восемь корректировок уже только по предварительной оценке. Посрединник, ты уви́дел, что хотел?