Виталий Сертаков - Мастер Лабиринта [СИ]

Последнее, что я видел - блеск рубина в глазу набалдашника-крокодила. Я так и не выпустил трость Мастера из рук.

Глава 8. Убежище

8.1 Друг моего друга

Глубоко-глубоко в черепе пульсировала боль. Я успел сесть, прежде чем стошнило.

К счастью, не было никого, кто увидел бы мой позор. Только серые пористые стены тёплой охраной окружали меня. А на них: дерево, как плодами украшенное головами Алика, сотни рыжих бизонов, перепуганным стадом мчащиеся от вставшего на задние лапы медведя, портрет сурового Мая. ...И картина, от которой я спешно отвёл взгляд: Мастер, свежующий Ксавье, и съедающий его кожу.

Что за больная у меня фантазия, надо же придумать такое...

На полу, у моей ноги, лежала трость Седека. Рыжие кровавые следы въелись в крокодилью голову набалдашника.

Меня опять вырвало.

Я отполз от лужи жёлчи, упираясь ладонями в землю, и в запястьях горячей птицей забился пульс. Упал и свернулся вокруг своих рук. Кисти опухли, вены выступили синим рисунком паутины, раны на кончиках пальцев взялись толстой корочкой, но всё ещё обжигающе болели. В глазах рябило, как если бы я прошёл через толпу фотографов, а затем, чтобы хорошенько просушить склеру, стоял перед вентилятором. Зато голове немного полегчало.

Мастер бежал за мной, а потом что-то... нахлынуло. Съело его? Было бы справедливо. Я не помнил, как забился в свою келью лабиринта, но вспомнил как, очнувшись среди ночи, дополз до стены и рисовал. Нужно было вышвырнуть из себя то, что я увидел. Иначе я бы сошёл с ума.

Это из-за ночи рисования глухая пустота в мыслях и чувство, словно мне уменьшили гравитацию.

Пустота - это плохо. Вставай, Олег, и соображай... ну ладно, лежи и соображай. По порядку. Первое... что первое?

Первое: мне надо бежать отсюда. Как можно быстрее. Как можно дальше. Немедленно.

Бежать сразу не вышло. Встать тоже. Я поднялся на колени, и лишь минутой после, держась за расписанную стену, на ноги. Когда я мазнул ладонью по буйволиной выгнутой спине, новых следов от моей руки не возникло, как будто келья переполнилась и больше не желала рисунков.

Нет, всё проще: коралл не вступает в реакцию с химией моей кожи и не меняет цвет потому, что умер. Как Ксавье.

Шаркая и преодолевая головокружение я двинулся к выходу. Постоянно прислушиваясь, ожидая нападения - но лабиринт был тих и пуст. Остановился, отдыхая, на повороте, через два коридора от которого находился зал, где Мастер утопил и сожрал Дитера.

Если я пойду туда и увижу Ксавье, лежащего в ванной - этот кошмар станет не только кошмаром дня вчерашнего, но и сегодняшнего. Хотя бы буду знать, что не привиделось. ...А если его там нет - начну сомневаться в своём ли я уме. Сомневаться опасно.

Путь из Лабиринта был длинным и утомительным. А особняк, когда я к нему вышел, таращился чёрными пустыми окнами.

Я подкрался ближе. Небрежно прикрытая входная дверь болталась на сквозняке, из тёмного коридора не доносилось ни звука. Дом был пуст, как выеденная раковина.

В разорванной рубашке и с пятнами крови на руках нельзя в дефензиву. К тому же, если какой-нибудь журналист меня в таком виде поймает - отец сделает что-нибудь плохое. С нами обоими.

Если никого нет, самое умное - это вернуться к изначальному плану: прокрасться в спальню, забрать свои вещи, переодеться - и уже тогда идти к властям.

Не касаясь двери, я скользнул внутрь.

В доме стоял такой же холод, как и на улице. Я рискнул проверить свет и трижды щёлкнул выключателем, но здание, уходя, обесточили. Пропали картины со стен и панели с геометрическими узорами, которые нравились Константину, дорогие абажуры и гардины, и даже тёплый запах отполированного паркета.

Лестница больно скрипнула, когда я поднялся наверх. Дверь в девчоночью спальню была заперта, а в нашу - распахнута настежь.

Завёрнутый в одеяла, отвернувшийся к стене, на своей кровати спал Ксавье.

Я вскрикнул. Рванул к нему, хватая за плечо... и отпрыгнул, когда «плечо» расползлось под пальцами. Долгий миг я видел его расчленённый труп, лежащий под одеялом. Потом полумрак расступился и «голова» превратилась в плотно сбитую подушку, а «тело» в спортивную сумку.

Я стоял ещё несколько секунд, прежде чем решился поправить подушку. Убедиться, что это вещи, а не тело Дитера. В груди опять поселилась мелкая беспокойная дрожь.

Зачем Ксавье оставил муляж? Кого он хотел обмануть?

Я потёр лоб, отказывающийся соображать, и отвернулся. Моя постель была перевёрнута, как будто там что-то искали. Подчинившись густому иррациональному стыду, я бросился её заправлять, оставляя на покрывале пятна грязи и ржавой засохшей крови. Выравнивая ткань, как будто это самое важное дело в мире.

- Ксав, ты здесь? ...Олег? ...эу, что с тобой случилось?

Сердце подскочило к горлу, я развернулся резко.

В дверном проёме, словно мальчишеская комната - запретная территория, застыла Фредерика.

Оранжевый, как стоп-сигнал, топ выставлял напоказ её живот с пирсингом в пупке и зелёным синяком сбоку, коралловые воздушные шаровары облаком обнимали ноги. Она была такой же, как когда мы встретились: лицо в форме идеального сердца, нежная как сливочное мороженое кожа, голубые, как дезинфицированная вода, глаза.

А я себя чувствовал осколками от прошлого Олега.

- Н-нич... н-ниччего. Нничего. Извини.

Мая, и, наверное, не только его, раздражает, что я всё время извиняюсь.

- Прости, я не хотел это говорить. Т-то есть... ну, т-ты...

- Ты видел Ксавье? - Перебила Фредерика.

- Нет, я не знаю... не знаю, где он. Я не...

- Ты видел Ксавье. - Фред шагнула в комнату. Она не спрашивала. Она утверждала.

- Извини, мне нужно п-переодеться. И в душ. Ты не могла бы...? - Я неопределённо указал на выход. Мысли разъезжались, как ноги пьяного на льду.

Фредерика заглянула мне в лицо:

- Он не вышел, да? - Голос девушки дёрнулся. - Из лабиринта. Он не вышел? Как... как Индия?

Углы её губ ушли вниз, рот застыл, сжавшись перевёрнутым полумесяцем. Фред запрещала себе плакать. Отвернулась, обняв себя скрещёнными руками за плечи.

- Фред, я не...

Не спас Ксавье. Как не спас Костю. Как не спас Индию. Как не могу спасти тебя, если ты мне не поверишь. Как не могу защитить Золушку, потому что я даже не понимаю от чего её надо защищать. Лишь чувствую опасность над ней - того самого зверя, раскрывшего полную слюны пасть над её головой, и готового поглотить.

- ...мы должны были с ним уйти сегодня. - Глухо произнесла Фредерика.

- Уйти?

- Я, по-твоему, что, дура?! - Развернулась она. - Или Ксав - дибил? Мы сегодня должны были свалить отсюда!

- Вы... д-договорились? А контракт?

Договорились сбежать от Мастера, и - без меня?

- Только вдвоём? - Вырвалось обиженно. Я же её не бросал никогда. Мучился, не зная как забрать отсюда, но даже в мыслях не бросал.