Блейк Чарлтон - Чарослов

Несмотря на бьющий в окна солнечный свет, Нико задрожал. Дейдре, судя по выражению ее лица, искренне верила в сказанное. Юношу смущало другое: отчаянная решимость в ее голосе и возбужденный, маниакальный взгляд.

Нико доводилось видеть подобную страсть и раньше: она пробуждалась — и неизбежно увядала — в каждом юном какографе, проходившем через Барабанную башню. Подобно увечному ребенку, Дейдре слепо верила в чудо, изо всех сил цепляясь за последнюю надежду.

— Мои извинения, госпожа, — произнес он, глядя ей в глаза. — Но я не могу вот так просто взять и довериться вам. Сперва я должен поговорить с магистром Шенноном.

И вновь блеск одержимости во взгляде друидки угас, осталась лишь кривая усмешка.

— А я-то боялась, что ты не подвержен чужому влиянию — ведь шрам открыто указывает на твое упрямство. Какой грубый просчет! Увы, все оказалось гораздо серьезнее…

Нико повернулся к окну.

— В каком смысле?

— Ты напуган. Неуверен в себе, инфантилен, зависишь от учителя.

Нико закрыл глаза; ее слова били больно, словно под дых. Но он сохранял спокойствие. Годы унижений не прошли даром, научив его невозмутимо выслушивать горькую и подчас слишком резкую правду.

— Дейдре, я не стану угадывать, сколько вам лет. — Он вздернул голову, подставляя лицо теплым солнечным лучам. — Внешность обманчива: вы наверняка на десятилетия старше меня. Да, по сравнению с вами я мальчишка. И не сразу распознал, какую игру вы затеяли. Зато теперь ясно вижу в вас игрока, который желает сделать из меня пешку в своей игре.

В голосе Дейдре послышался упрек:

— Я подвергла себя серьезной опасности, рассказав тебе о проклятии.

Нико сделал глубокий вдох. Она по-прежнему давила ему на больные места. Стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях, он вернулся к креслу.

— Дейдре, я какограф, дефективный дурачок, который во всем полагается на своего учителя. Я не строю планов и схем. Но за двадцать пять лет в роли умственно отсталого я научился отличать маску лжи от правды и хитрость — от искренности.

Друидка окинула его пристальным взглядом:

— А также поднаторел в красноречии…

— Грубая лесть. — Он закрыл глаза и сжал лоб дрожащими пальцами. — Я знаю, что магистр искренен со мной, а вы лукавите. Я должен все ему рассказать.

Она покачала головой.

— Тогда послушай меня, пешка Никодимус. Настанет день, когда ты больше не сможешь прикрываться своим недугом. И тогда ты встанешь перед выбором: натянуть маску и сыграть в мою игру или умереть.

Он промолчал.

— Прежде чем вовлекать Шеннона, — спокойно произнесла друидка, — подумай: а что, если он, пускай неосознанно, служит нашему врагу? — Нико хотел было возразить, но она жестом остановила его. — Я этого не утверждаю. Однако людям свойственно выбалтывать секреты. Пойдут слухи. Сейчас твой тюремщик не подозревает, что ты знаешь о его существовании. Однако рано или поздно он встревожится и примет меры. Возможно, едва ты поделишься с Шенноном, начнется кровавая бойня и мы с Кайраном просто не успеем тебя защитить.

Нико нахмурился.

— Будь Шеннон демонопоклонником, он бы ни за что не оставил меня с вами наедине.

Дейдре склонила голову набок.

— Ты к нему привязался.

Нико заморгал.

Ее невыносимая улыбочка вернулась.

— Пешка Никодимус, будь осторожен с Шенноном. Он всего лишь человек. А людям свойственно ошибаться. Допустим, как тюремщик Шеннон не идеален: он вполне мог совершить промах, оставив тебя здесь, со мной. — Она замолчала. — Ты не задумывался, откуда на его лице столько порезов?

Нико открыл было рот, чтобы защитить старика, но не успел. Едва нужные слова пришли ему на ум, как за дверью раздались приглушенные голоса.

— Возвращаются! — Дейдре наклонилась вперед и взяла его за руку. — Никодимус, если ты в состоянии хоть что-то запомнить, запомни: волшебники способны на большее, чем кажется. И Шеннон в том числе. Мы должны доставить тебя в ковчег нашей богини в Сером перевале; там ты будешь в безопасности. А пока вот, возьми.

Из складок плаща она извлекла полированный деревянный шарик, вокруг которого был обвит странный корешок, и положила его на ладонь Нико.

— Это поисковое семечко, — шепнула Дейдре. — Если я тебе понадоблюсь, разорви корешок, и я приду. У меня есть похожий артефакт, который укажет на тебя, пока ты держишь в руках семечко.

Она сжала ладони Нико в своих и преклонила колени.

— Во имя любви Бриджет, — произнесла она, не спуская с него зеленых глаз, — клянусь посвятить свою жизнь защите Никодимуса Марки, нашего возлюбленного Перегрина — отныне и во веки веков.

Нико не отрывал взгляд от деревянного шарика. Поисковое семечко не походило ни на одно из известных ему семян. Теплое покалывание распространилось от кончиков пальцев по всей руке.

— Быстро действует, — прошептал он.

Дейдре отпустила его руку.

— Береги его. Многие волшебники готовы душу заложить, лишь бы заполучить это заклинание.

Нико встретился с ней взглядом.

— А если я отдам его кому-нибудь из волшебников, чтобы тот мог изучить ваш язык, и друиды прознают, от кого я получил артефакт…

— …Меня удушат прямо перед алтарем нашей богини. Подобно волшебникам, которые ревностно хранят секреты нуминуса и магнуса, друиды оберегают свои высшие языки от посторонних. — Она встала. — Теперь ты понимаешь, чем я ради тебя рискую.

В дальнем конце комнаты чирикнула дверная защелка. Нико вскочил и убрал дар друидки в поясную сумку.

Не успела Дейдре отойти в сторону, как дверь распахнулась и в кабинет вошел изможденный Шеннон. Сидящая на правой руке волшебника Азура покачивала головой взад-вперед.

— Уважаемая госпожа Дейдре, — прогремел архимаг. — Боюсь, последние новости ранят вас до глубины души. Но сперва, с вашего позволения, я бы хотел перекинуться парой слов с моим учеником…

— Конечно, — с поклоном ответила друидка.

— Никодимус! — Шеннон жестом предложил ученику выйти в коридор.

Едва за ними защелкнулась дверь, как Шеннон поднес к губам покусанный палец; с его лба к голове Азуры потек тонкий ручеек нуминуса. Птица бросила взгляд через плечо хозяина, всматриваясь в темный коридор, и ее ответ тут же перепорхнул к Шеннону.

Именно тогда Нико заметил в глубине коридора стражницу. Стоя вполоборота к ним, магистр Амади Океке разговаривала со стражником мужского пола, чьи длинные черные волосы были собраны в пучок по иксонской моде.

Внезапно Азура замахала крыльями и подняла крик.

— Помоги мне ее успокоить, — попросил Шеннон. — Она чувствует, как я переживаю из-за новостей.

Нико подошел ближе, чтобы почесать перышки на спине Азуры. Та охотно откликнулась на ласку, но вопить не перестала.