Владимир Пекальчук - Оружейник [СИ]

— Меньше ста солдат, ваше величество.

По залу прокатился изумленный вздох.

— Да я ушам своим не верю, — пробормотал барон Рэнфорт.

В следующий момент присутствующие разразились радостными восклицаниями и поздравлениями в адрес короля, Данилы и друг друга так, словно только что была одержана окончательная победа в этой войне.

— Да ты просто чудотворец, душенька, — проворковала за спиной Разумовского Роктис.

Инженер тяжело вздохнул.

— Минутку тишины, будьте любезны! — громко отчеканил он.

Восторг и ликование пошли на убыль, не столько оттого, что Данила так сказал, скорее присутствующие наконец-то обратили внимание, что виновник торжества — единственный, не проявляющий признаков бурной радости.

— Гонцы могут быть свободны и идти отдыхать, — распорядился Разумовский, дождался, пока те, поклонившись, удалились, и обвел собравшихся мрачным взглядом: — рано радуетесь, господа.

— Ты так считаешь? — насторожился король. — Ведь мы не только разгромили их войско, превосходящее числом, но и драконов убили. Я ручаюсь, что в считанные дни вся небольшая орда Лагатца, что сейчас на границе, соберется под наши знамена. Я знаю орков — возможность поубивать всех оставшихся драконов врага для них дороже жизни, так что готовь побольше драконобойных молотов, мастер…

— В том и дело, что больше драконобойные молоты нам не помогут. В моем мире любой, даже самый завалящий командир знает, что оставить танки — ну, то бишь драконов — без поддержки пехоты нельзя. Дракон без помощи солдат — легкая добыча вражеских пехотинцев, вооруженных драконобойным оружием, и вчера гоблины получили это знание ценой серьезных потерь и утрат. Второй раз они наших орков к своим драконам на расстояние броска не подпустят, увы, они стреляют намного дальше, чем орки метают противотанковые гранаты.

Король и остальные офицеры переглянулись.

— И что делать дальше?

— Придерживаться намеченного курса. Мы достигли поставленных задач, сорвали наступление противника, выиграли время, как я и рассчитывал. Больше номер с орками-гренадерами против танков не прокатит, надо будет придумать что-то еще. А гоблины обезопасят драконов уже к следующему бою, будьте уверены. Простейший способ — посадить на спину дракона стрелков и установить щиты.

Данила отошел к окну, устало уселся на стул и забросил ногу на ногу. Король и вельможи следили за каждым движением, безмолвно ожидая, когда он продолжит говорить.

— Я вот чего опасаюсь… Гоблины хитрые, но мы уже дважды их переиграли. Теперь враг точно знает, что ему противостоит хорошо организованная объединенная армия и что эту армию снабжают все новым и новым оружием. Вначале гранаты и бутылки с горючей смесью, теперь онагры-гранатометы и орки-драконобойцы. Все, господа, разминка закончилась, дальше игра пойдет с полной самоотдачей, потому что гоблины уже поняли: с нами шутки плохи, мы им равный противник. Я не знаю, какие у них есть козыри про запас, но готов побиться об заклад, что очень скоро они обрушат на нас все, что смогут. Сражения многочисленными войсками мы больше вести не можем…

— Почему? — спросил граф Гаунт.

— Потому что против нас применят онагры с гранатами, а то и чего похуже… Я опасаюсь появления пушек — это то же самое, что аркебуза, но во много раз больше, возится на телеге, стреляет ядрами с кулак, а то и с голову, и одним выстрелом пробьет любой щит, пролетит сквозь строй солдат, убивая всех на пути. Так что пока — продолжаем производство, больше никаких сражений. А вот разведку надо усилить до предела, насколько это возможно.

— У тебя есть план, мастер-оружейник?

— У меня есть план развития, который ты, король, и так знаешь, мы его каждый день обсуждаем. Дальнейшие боевые планы будем строить, когда узнаем реакцию врага на этот разгром. А мой личный план на сегодняшний день — наконец-то как следует отдохнуть.

Несмотря на шум и гам происходящей на улицах вакханалии, Данила уснул легко и быстро, как это обычно бывает с уставшими от тяжелых праведных трудов людьми. Однако в объятиях Морфея пребывал не так долго, как собирался.

После полуночи Разумовский проснулся от скрипа со стороны окна. Разлепив глаза, он увидел, как окно отворяется, на фоне звездного неба — почти полностью сливающаяся с цветом ночи фигура.

Кто-то уже почти влез в комнату, и Данила, которого сразу же прошиб холодный пот, моментально рассудил, что наилучшим решением будет позвать охранника.

— Охрана!! Тут чужак!!

— Тише, душенька, не ори, — сказал «чужак» голосом Роктис, — все равно я наложила на комнату заклятие круга тишины, ты хоть охрипни — охранник ничего не услышит.

Она негромко свистнула, пробуждая светящийся кристалл у потолка, и сняла с головы капюшон. Данила подозрительно окинул ее взглядом, отметив, что Роктис облачилась в темный шпионский костюм, неуловимо смахивающий на облачение ниндзя как по цвету, так и по назначению.

— Ради всего святого, на кой ляд ты влезла ко мне в окно посреди ночи? Через дверь зайти нельзя было, раз уж невтерпеж?

— Конечно же, нельзя! — радостно ответила та и обнажила в искренней белоснежной улыбке все свои тридцать два зуба без клыков: — видишь ли, душенька, я собираюсь тебя похитить!

— Зачем?! — искренне удивился Данила.

Роктис уселась на подоконнике и задумчиво подперла голову кулаком.

— Ну как тебе сказать, душенька… Не ценят нас тут. Ни меня, ни тебя. Я двенадцать лет верой и правдой служила королю Арлансии — где благодарность?! Ты тут совсем недолго — но уже успел чуть ли не горы своротить, губишь себя, трудишься, из кожи вон лезешь — где благодарность? Ты живешь в двух комнатах, тут у некоторых слуг комнаты получше твоих будут. Во что ты одет? В золоте и в шелках? Нет. Да и то, твоим гардеробом озаботилась я, когда поняла, что остальным на тебя наплевать.

— Честно говоря, меня все устраивает. Надо дать отпор серой чуме — а остальное неважно.

— Можешь ведь и не успеть.

— О чем это ты?!

Роктис с плохо скрываемым осуждением покачала головой:

— Душенька, ты в зеркало когда последний раз смотрелся?

— А зачем мне у зеркала вертеться? Времени нет, каждая минута на счету…

— А ты посмотри. Оно, кстати, у тебя за спиной, на стене.

Данила последовал совету и подошел к зеркалу. И ужаснулся.

Оттуда на него смотрело совершенно чужое лицо, исхудавшее, с впалыми щеками, заросшее бородой, с лихорадочно блестящими глазами. Разумовскому потребовалось несколько секунд, чтобы понять: это лицо изможденного, уставшего человека — его собственное. Он видел, как день за днем сдает король, вчерашний пацан, на которого свалилось бремя управления воюющей страной — но только сейчас понял, что и сам сдал не меньше. Длительная работа на износ наложила свой отпечаток и на него.