Владимир Пекальчук - Оружейник [СИ]

— Что стряслось? — спросил Валлендел, но по его глазам Данила понял: он уже понимает, что.

— Из шестнадцати магов, которые доставили меня сюда, тринадцать умерли, — Разумовский буквально выплюнул эти слова, — не правда ли?

Валлендел юлить не стал.

— Да, правда, — со вздохом ответил он и сделал знак охранникам: — да отпустите вы его наконец…

— И ты пообещал мне приказать доставить меня в мой мир, отлично зная, что приказ все равно невыполним!

Король кивнул:

— Так и есть, его исполнять-то некому.

— Кусок ты лживого дерьма!

Валлендел отреагировал совершенно спокойно, то ли превосходный самоконтроль, то ли просто нехватка душевных сил на бурные эмоции.

— Какой смысл упрекать того, у кого не было выбора? Поставь себя на мое место: твоя страна в огне, твой народ забивают на мясо. На какую жертву ты пошел бы ради шанса все изменить? Впрочем, если быть точным, выбор у меня имелся: заставить тебя сотрудничать пытками или хитростью. Из двух зол я выбрал меньшее. Думаю, второй вариант был бы хуже и для дела, и для тебя лично. Что ж… Полагаю, пункт второй нашего соглашения утратил свой смысл, не в моей власти вернуть тебя домой. Первый остается в силе. Мне по-прежнему нужен колдун-оружейник, а тебе, как ты уже понял, все равно надо жить как-то дальше. Все очевидно, не так ли?

— Не так очевидно, как тебе кажется, король.

Данила повернулся и пошел прочь. Собственно, теперь уже ситуация безвыходная: Роктис свалила, а ему осталось жить меньше недели. Ну и к черту.

Тут он вспомнил про усача, с которым бежал из концлагеря, министра-кузнеца, алхимиков, хромого рыцаря… Некрасивую изможденную девушку в концлагере, которая раздавала еду, обездоленных людей, усыпанные трупами сожженные деревни… Для него, Данилы, скоро все закончится. Но перед тем как уйти в обитель скорби, мрака и печали, он завершит начатое. Оружейное дело уже почти поставлено на поток, осталось научить алхимиков готовить гремучую ртуть, а генералов — воевать с применением огнестрела и артиллерии. Гоблины не смогут защитить свои танки пехотой, если у людей тоже будут дальнобойные ружья. И если серой чумы относительно мало, а арлансийцев вместе с тучами беженцев — много… Крови прольется еще немерено, но перевес в числе, качестве оружия и возможности вести бой под дождем маленько посильнее тактической изворотливости гоблинов. А когда другие страны, увидев, что врага вполне можно победить, выступят сообща — песенка серой чумы будет спета, а точнее — и вовсе на полуслове прервется…

Внезапно мимо Данилы по коридору прожогом пронесся слуга, со всех ног бегущий к королю.

— Ваше величество, ваше величество! — услышал Разумовский его панический лепет. — С госпожой Роктис беда приключилась!

Он остановился, как вкопанный, так что сопровождающие гвардейцы едва не налетели на него. Беда? С Роктис? Она же свалила, разве нет? Данила повернулся и двинулся туда, куда поспешно направился король со своими телохранителями. Его собственные охранники потопали за ним.

На первом этаже уже столпилась небольшая кучка слуг. Разумовский еще с противоположного конца коридора увидел, как дверь отворяется, оттуда выходит целительница — тоже из эльфов.

— … Не в моих силах сделать что-либо. Она уже умерла, — расслышал Данила.

Он заглянул внутрь, прошел пару комнат. Приоткрытая дверь, у нее стоят все те же стражники. На Разумовского они покосились предельно недружелюбно, но пройти не помешали.

Комната оказалась спальней. Ее хозяйка, облаченная в ночную рубашку и укрытая одеялом, лежала под балдахином. У ночного столика на полу — разбитый графин и лужа вина, рядом валяется круглый пузырек, точно такой же, в каких Роктис приносила Даниле противоядие и яд. Видимо, она еще попыталась поставить пустую склянку на столик, но вместо этого немеющая рука сбросила графин.

Король, сгорбившийся и словно постаревший, молча стоял посреди комнаты. Заслышав позади шаги, он обернулся.

— Это ведь она проболталась о деталях твоего похищения? — тусклым голосом спросил Валлендел.

Данила молча кивнул.

— Как… как глупо… — сдавленно прошептал король, — столько лет среди нас провести и так и не понять, что люди имеют обыкновение прощать ошибки… Она так и не смогла научиться жить не по правилам своего Подземья… Как глупо…

Разумовский промолчал. Стоит ли рассказать королю, что Роктис вовсе не случайно «проболталась», а вполне умышленно? Уменьшит ли его скорбь известие о том, что его якобы верная приспешница предала своего сюзерена с потрохами? Вряд ли. Замена одной причины скорби на другую бессмысленна, а о мертвых — хорошо или ничего. Хорошего сказать нечего — потому Данила просто молчал.

Странная штука психика. Коварная паскуда, осознав свое поражение по всем статьям, альтернативе снова стать бродягой, которую нигде не ждут и нигде не примут, предпочла смерть. Из своей собственной руки приняла такую же смерть, какую уготовала Даниле, по сути, тем самым и ему приговор подписав. И вроде бы надо радоваться, что такая дрянь землю больше не топчет… А только на душе не радостно. Тут если кого и жалеть надо, так вроде бы себя, потому как срок и у Данилы истекает — но ему почему-то жаль Роктис. Могла бы себе спокойно жить, припеваючи, под покровительством Валлендела, да только натура толкнула на скользкую дорожку, и когда ведьма оступилась — предпочла, не дожидаясь расправы за предательство, сбежать туда, где палач уже не достанет. И прав король — как глупо.

И как странно. Данила поймал себя на мысли, что внутреннее напряжение отпускает его, оставляя только тупую боль в душе. В какой-то мере даже почувствовал облегчение: все, вот теперь уже все. Не надо ни о чем беспокоиться, потому что участь его наконец-то определена. У летчиков это называется точкой невозвращения, миновал ее — обратно уже пути нет. Еще четверть часа назад Данила мог бы что-то как-то изменить, если б знал наперед, но увы. Дара предвидеть будущее у него нет, равно как и способности отматывать время вспять.

Впрочем, если разобраться, точка невозврата, причем в буквальном смысле термина «невозврат», была пройдена в тот момент, когда эльф-диверсант заехал Даниле в челюсть. С того момента инженер уже ни на что не влиял и ничего не контролировал. Словно пилот, попавший в пекло циклона, он лишь пытался удержаться в воздухе и не разбиться, не более того. И вот теперь все, что ему остается — это продолжать свой полет по намеченному курсу до тех пор, пока топливо не кончится.

Роктис неподвижно лежит с закрытыми глазами, неподвижная и какая-то умиротворенная. Ее смертный путь, полный хитрости, коварства, вероломства и предательства, закончился.

Данила подошел к кровати, взял свисающую руку Роктис и положил вдоль тела. Еще теплая, но уже начинает остывать.