Лиан Таннер - Музей воров

Когда спотыкающиеся и запыхавшиеся дети добежали до Грязных Ворот, он уже был там. Его арфа была перекинута через плечо и он сантиметр за сантиметром открывал ворота. На той стороне трава колыхалась так, словно приближалась буря. В воздухе густо пахло порохом.

— Шинью! — крикнула Голди. — Ольга Чаволга сказала, что ты не должен ходить за ней!

Но над ними хлопала крыльями Морг, струны арфы рыдали, а его лицо потемнело, как небо перед грозой. Голди не была уверена, что он вообще слышал ее.

Дети бросились на ворота и попытались их закрыть. Но Шинью был сильнее. В конце концов он оттолкнул их.

Внезапно Тоудспит перестал толкать и проскользнул в проход. С другой стороны ворот он сердито посмотрел на Шинью.

— Если ты так хочешь пойти, то я иду с тобой.

Шинью замер. Он потряс головой, словно только сейчас очнулся от кошмара.

— Не будь дураком, Тоудспит. Это слишком опасно. И, кроме того, ты нужен здесь.

— И ты тоже! — выкрикнула Голди. — Ольга Чаволга сказала, что ты не должен ходить за ней.

Арфа Шинью зло зазвенела.

— Я не оставлю ее там. Она однажды спасла мне жизнь.

— Тогда ты должен слушать то, что она говорит тебе, — сказал глубокий голос, — а не бежать вперед, как безмозглый щенок.

Это был Бру. Он появился из дальнего дверного проема. И выглядел опаснее, чем когда-либо.

Шинью покраснел и открыл рот, чтобы ответить. Затем посмотрел на свои руки и гнев словно стал уходить из него. Тоудспит вернулся обратно. В тишине они втроем закрыли Ворота. Шинью достал из кармана ключ и запер замок.

Казалось, никто не знал, что надо делать. Шинью прислонился к Грязным Воротам. Его арфа молчала, а руки безвольно повисли. Тоудпит пинал стену, злой и потерянный.

— Шинью, что сказала Протектор? — спросила Голди.

Лицо Шинью на мгновение стало пустым, словно он забыл, откуда пришел.

— А… — сказал он. — Она собирается немедленно послать Командующему приказ о том, чтобы тот остановил Благословенных Хранителей. Я сказал ей, что это срочно.

Он отстегнул арфу и стал ходить взад и вперед, перебирая струны.

— Разумеется, я не знал о том, что тут началось. О досках и молотках, — он покачал головой. — Великие свистящие свиньи! Это уже не срочно . Это уже отчаянно ! И о чем они только думают? Кто стоит за всем этим? Они сошли с ума? Они идиоты? Они имеют хоть малейшее представление о том, куда лезут?

От звуков, которые издавала его арфа, казалось, дрожал воздух. По траве на той стороне Грязных Ворот прошла волна. Вонь пороха усилилась.

— Шинью, — пророкотал Бру, — ты делаешь хуже.

Шинью вскинул голову. Он вслушался в угасающие звуки и побледнел. Быстро он положил на струны руку, заглушая их. Затем сел у стены, прижался к ней спиной и плечами.

А потом начал играть Первую Песню.

Голди казалось, что звуки арфы вплывали в комнату, как солнечный свет. Постепенно трава успокаивалась. Воздух стал немного чище. Чувство опасности все еще оставалось, но не было таким близким.

— Музей все еще слышит нас, — пробормотал Шинью — По крайней мере, спасибо и на этом.

Тоудспит фыркнул.

— Пока. Но что если Протектор не сможет остановить Благословенных Хранителей?

— Она сможет, — сказал Шинью — Она должна.

— А что если нет?

Шинью пожевал губами.

— Представь себе чайник, который вот-вот вскипит. Если ты заткнешь все отверстия и не позволишь пару выходить, то давление будет расти. И в скором времени он взорвется.

— Ты хочешь сказать, что музей взорвется?!

— Не совсем. Но если давление станет слишком большим, то все, что находится по ту сторону Грязных Ворот, вырвется в город. Война. Голод. Чума. Все старое зло. И на этой стороне нет ничего, что могло бы им противостоять. Тысячи умрут. Город падет.

Голди почувствовала, как холодная рука коснулась ее шеи. Она подумала о маме и папе в Доме Покаяния. И о солдатах по ту сторону Ворот, которые маршируют к ним. Девочка вздрогнула.

— В музее никогда не было так много диких и опасных вещей, — сказал Шинью — Но люди Джуэла, такие, как Хранитель Хоуп с ее досками и молотками… Они пытаются прибить жизнь. Они хотят всегда быть в безопасности и счастливыми. Но проблема в том, что так не бывает. Нет счастья без печали. Мир не стоит на месте. Он постоянно движется. От одного к другому. Вперед и назад. Вперед и назад. Как бабочка, раскрывающая и складывающая крылья.

Он говорил, а музыка сплеталась и завивалась вокруг него в такт словам так, что Голди не была даже уверена, кто говорит — человек или арфа.

— Много лет назад, — сказал Шинью, — Ольга Чаволга, херро Дан и я пообещали друг другу. Однажды мы вернем немного дикости в город. Что-то небольшое. Не войну, голод или чуму… Просто свободные кварталы, собак, кошек и птиц. И места для детей, где они могут спрятаться, когда не хотят попадаться взрослым.

Бру одобрительно рыкнул. Морг щелкнула клювом. Шинью убрал руки со струн арфы, а музыка еще несколько секунд играла, окутывая Голди.

— И мы сделаем это, — сказал Шинью, — однажды.

— Если мы выживем, — мрачно пробормотал Тоудспит. — Если город устоит.

Командующий очень долго не отвечал на вызов Протектора . Оскорбительно долго. Когда же он наконец прибыл, то одним шагомвошел в дверь и сел, положив ноги в сапогах на стол.

Протектор вспыхнула от гнева. Она почувствовала, что должна поставить его на место. Но новости от Шинью, пожалуй, были важнее и она пообещала себе, что отложит это на потом. Она хотела остановить Благословенных Хранителей. А затем она вышвырнет его.

— Мне кажется, я говорила тебе, — холодно сказала она, — чтобы в музее Данта не было Хранителей-резидентов.

Командующий самодовольно ухмыльнулся.

— И я честно выполнял твои указания, дорогая сестра.

— Там сейчас Хранители! — зло сказала Проектор. — И они причинят неприятности!

— Он они приходят утром и уходят вечером. Вряд ли их можно назвать резидентами .

Протектор ударила кулаком по столу.

— Не играй словами, брат! Я хочу, чтобы твои люди немедленно ушли из музея!

Командующий откинулся на спинку стула и зевнул:

— Нет.

По коже Протектора пробежали мурашки. Впервые за много лет она вспомнила свой седьмой день рождения. Ее отец, талантливый кузнец, сделал для нее игрушечную собаку. Она заводилась крошечным ключом и бегала за ней, виляя хвостом.

Она полюбила эту собаку с той самой минуты, как увидела. А еще ее полюбил ее брат… И особенно потому, что она принадлежала ей.

Ему было всего пять лет, но ночью он как-то убедил отцы, что собака предназначалась ему. И с неловкими извинениями отец отдал ему желаемое. Через день собака была сломана, а ключик потерян.