Алексей Герасимов - Корона от обороны

— То есть она что же… вы хотите сказать… Она справляется?!! — вот теперь изумление гроссгерцога было искренним и неподдельным.

— Настолько, насколько это вообще возможно в таком новом деле. — дипломатично ответил Левински.

— Бог мой… — протянул Максимиллиан. — Но что тогда не так?

— Государь, тут вопрос в финансах. — заметив, что властитель Бранденбурга начал хмуриться, военный министр поспешил добавить. — Вернее, в процедуре их сбора, передачи и траты.

— В каком смысле? Она тратит их незнамо как и незнамо на что? — вновь в речи герцога явно можно было дослышать пропущенное им слово «опять».

— О, ни в коем случае. — вступил в беседу министр Менгегульден. Я взял на себя смелость негласно приставить к ней, и оставленных для сбора и закупок в столице фрейлинам, несколько авдиторов. Лучших, в моем ведомстве, сир, так что нажиться на… неопытности гроссгерцогини в денежных делах никому не удастся. Могу это гарантировать, государь.

— Тогда в чем же, черт возьми, дело, если все так прекрасно и хорошо? — вспылил Максимиллиан, который, определенно, ничего уже не понимал.

Министры переглянулись еще раз.

— Ордунг, государь. — тяжело вздохнул фон Левински. — Фельдмаршал фон Берг, пользуясь званием Ее Светлейшего Сиятельства в армейском Табеле о рангах, не превышая своих полномочий, утвердил ее на должность командующего-координатора медицинской службы в действующей армии. Такое утверждение, однако, может быть лишь временным.

— Разумеется временным. — фыркнул герцог. — Не могу же я позволить своей жене возиться с ранеными всю оставшуюся жизнь. Закончится война, и ей придется вернуться во дворец. А, может, она и раньше с этим наиграется.

— Однако этот временный характер ее должности создает определенные трудности при финансировании ее начинания. — не слишком уверенно ответил министр финансов.

— Так. — Максимиллиан тяжело облокотился на свой рабочий стол. — А вот с этого места поподробнее.

— Ваше Светлейшее Сиятельство, — зачастил Менгегульден, словно опасаясь, что его прервут (с учетом прозвища гроссгерцога, такое исключить было, в общем-то, нельзя), — дело в том, что финансирование полковых, бригадных и дивизионных госпиталей, закупка лекарств, перевязочного материала, жалование врачам, ассистентам и санитарам, все это ведется через соответствующие интендантские службы.

— Полковые, бригадные и дивизионные. — добавил Левински. — Из казны соответствующих подразделений.

— Это обстоятельство мне хорошо известно. — кивнул Максимиллиан.

— Но, сир, дело в том, что госпитали соответствующих уровней, хотя и передали часть своего персонала под непосредственное руководство Ее Светлейшего Сиятельства, не упразднялись, да и упразднены быть не могут. — военный министр бросил взгляд на Менгегульдена, словно призывая того продолжить.

— Соответственно, финансируя центральный армейский госпиталь они бы нарушали порядок финансовой отчетности и траты средств, что недопустимо. — лицо министра финансов выражало прямо-таки вселенскую скорбь от одной только мысли о попрании законов бухгалтерии. — Фельдмаршал фон Берг своим приказом выделил некоторые средства из общевойсковой казны, но это… не совсем верно, а при обычном порядке финансирования, например, пропорционально количеству солдат, отправленных из каждой конкретной части…

— Не продолжайте. — мрачно произнес гроссгерцог и откинулся на спинку кресла. — Это приведет к немыслимым финансовым злоупотреблениям.

— Боюсь что так, государь. — согласился Карл-Фредерик Менгегульден. — Что ставит, в свою очередь, под вопрос все начинание Ее Светлейшего Сиятельства. Пока, в большинстве своем, она тратит на солдат пожертвования и личные средства, но по мере прибытия новых раненых…

Министр финансов развел руками.

— Да уж. — Максимиллиан Капризный скрипнул зубами. — Хороши ж мы будем, если у нее с голода солдаты начнут умирать. Господа, но надо же что-то делать! Не верю, что вы явились ко мне просто рассказать все это, без готового решения!

Гроссгерцог требовательным взглядом впился в своих собеседников.

— Да, сир, вы как всегда проницательны. — ответил приободренный ходом беседы Эрих фон Левински. — Ни я, ни даже канцлер не обладаем полномочиями реформировать вооруженные силы нашей державы, но если б Вы, сир, издали указ о создании единой военной медслужбы, наподобие интендантской, где были бы прописаны порядок подчинения, взаимодействия с остальными службами и финансирования…

— Что?!! — рявкнул герцог. — Уж не желаете ли вы мне сообщить, господа, что явились ко мне без соответствующего прожекта?!!

— Как можно, Ваше Светлейшее Сиятельство? — с некоторой обидой даже произнес министр финансов, открывая свой портфель. — Мы верные Ваши слуги и заблаговременно озаботились. Вот, это совместная разработка наших ведомств.

Менгегульден положил на стол перед своим монархом толстую папку. Максимиллиан немедля открыл ее и углубился в чтение, что-то лишь просматривая, а некоторые места изучая максимально дотошно.

— Что же, господа, я готов подписать это немедленно. — полчаса спустя (время, которое оба министра провели словно на иголках) произнес он, и обмакнул перо в чернильницу. — Поясните мне лишь один момент. Звание командующего этим… Как вы назвали? Арцтваффе? Так вот, звание командующего может соответствовать как дивизионному, так и корпусному генералу. Как прикажете это понимать?

— Как возможность роста в звании, сир. — ответил военный министр. — Чтобы можно было повысить за выдающиеся заслуги, или по еще какой столь же достойной причине.

— Здраво. — согласился гроссгерцог с легкой усмешкой. — Но уж свою-то жену я вижу никак не ниже лейтенант-фельдмаршала, господа. Назовем эту должность, пожалуй, арцтмаршалом, а?

Максимиллиан с хитрой усмешкой открыл нужную страницу, и собственноручно внес соответствующую поправку.

— И пускай Эвелина попробует только не оценить такого подарка. — пробормотал он.

Несмотря на множество свечей, ярко освещавших келью, превращенную в больничную палату, она казалась очень мрачной, и Мафальда вздрогнула, переступив ее порог. Откуда-то у нее появилась уверенность, что в этой комнате недавно умер кто-то из пациентов… может быть, даже не один. Однако тот, кто лежал на столе в центре комнаты, был, без сомнения, жив. Как раз в тот момент, когда Эвелина и ее первая фрейлина вошли в келью, он сдавленно застонал. Окружавшие его монахи обернулись к герцогине и не без испуга уставились на ее перепачканное в крови платье. Один из них шагнул ей навстречу:

— Ваше сиятельство, тут вы ничем не сможете помочь, мы уже сделали все, что могли…