Робин Хобб - Судьба Убийцы

Стоящие на коленях сгрудились тесно, словно стена. Я попыталась влезть среди них. Мужчина грубо схватил меня и, надавив, опустил в грязь. Зарычав, он что-то скомандовал мне, но я не поняла его. Сопротивляясь, я попыталась встать, и он резко ударил меня по затылку. Звезды посыпались из глаз, и я ослабла. Мгновением позже я осознала, что все вокруг меня замерли в тишине. Значит, он приказывал мне молчать? Я лежала в том положении, в котором он придавил меня. Украденная буханка была прижата к моей груди и подбородку. Она пахла головокружительно. Я не размышляла. Опустив голову, открыла рот и откусила от нее. Я лежала на животе на пыльной улице и грызла буханку, словно мышь, пока мимо проследовали сначала шеренги стражей, за ними женщина на своей черной лошади, а затем еще четыре шеренги стражей. Никто не двигался, пока мимо не прошла вторая шеренга на лошадях. Время от времени они останавливались и звонили в медные колокола. Только после того, как они прошли, торговцы и покупатели вокруг меня встали на ноги и вернулись к своим делам.

Я ждала, старательно пережевывая хлеб, и в тот момент, когда зазвонили колокола, вскочила на ноги и попыталась убежать. Но мужчина, который удерживал меня у земли, схватил меня за куртку и вцепился в волосы. Он тряс меня и что-то кричал. Булочник кинулся к нам, выхватил хлеб из моих рук и закричал, увидев, что буханка грязная и покусанная. Я съежилась, ожидая его удара, но вместо этого он стал громко повторять одно слово, снова и снова. В гневе он бросил хлеб за землю, и мне очень хотелось вновь забрать его, но мой пленитель крепко держал меня.

Городской стражник. Вот кого он звал, и двое из них тут же появились рядом. Один улыбался и смотрел на меня почти с добротой, будто не мог поверить, что поймал такого маленького вора. Но другой оказался деловитым парнем, который схватил меня за тунику и поднял на ноги. Он стал задавать мне вопросы, и булочник начал кричать, рассказывая историю со своей стороны. Я покачала головой и жестами указала на рот, пытаясь объяснить, что не могу говорить. Я думала, что все получится, пока добрый стражник не склонился близко к своему напарнику и внезапно не ущипнул меня так, что я взвизгнула.

Теперь все было кончено. Меня потрясли за шкирку, и когда державший меня стражник занес руку для удара, я выпалила на Общем языке: «Я была голодна, и поэтому украла. Что еще мне оставалось делать? Я так голодна!». Затем я опозорила себя рыданиями и потянулась к хлебу. Поймавший меня мужчина отступил, поднял буханку и отдал мне. Булочник попытался вырвать ее, но держащий меня стражник повернул меня так, чтобы он не дотянулся. Затем, в довершение моего позора, он поднял меня, посадил к себе на бедро, словно я была совсем малышкой, и поскакал через рынок.

Я держала буханку обеими руками. Я не могла сдержать слезы и всхлипы, но это не могло удержать меня от того, чтобы как можно быстрее съесть хлеб. Я понятия не имела, что может случиться со мной дальше, но решила, что в одном могу быть уверена – я наполню свой живот этим хлебом, который принес мне столько проблем.

Я все еще сжимала в руках последний кусок, когда мы остановились в трех шагах от неприметного каменного здания. Он толкнул дверь, занес меня внутрь и опустил на пол, когда вошел его напарник.

Пожилой мужчина в причудливой ливрее поднял взгляд от стола, когда мы вошли. Перед ним был разложен его обед, и он выглядел довольно раздраженным из-за того, что его прервали. Пока я осматривалась, они говорили обо мне поверх моей головы. Около пустой стены стояла скамья. На ней сидела женщина. Ее ноги были скованы вместе. На другом конце скамьи, сгорбившись и закрыв лицо руками, сидел человек. Он поднял взгляд на меня, и я увидела окровавленный рот и опухший глаз. Он снова закрыл лицо руками.

Стражник, который меня нес, схватил за плечо и потряс. Я подняла на него глаза. Он что-то сказал мне. Я покачала головой. Со мной заговорил человек за столом. Я покачала головой снова. Тогда он спросил меня на Общем языке:

- Кто ты? Ты потерялся, малыш?

И от этого простого вопроса я заплакала снова. Он выглядел немного встревоженным. Он махнул двум стражам, и они исчезли за дверью. Выходя, один из них обернулся и посмотрел так, будто переживал за меня. Но человек за столом опять заговорил:

- Скажи мне, как тебя зовут. Твои родители могут заплатить за то, что ты взял, и забрать тебя домой?

Было ли это вообще возможно? Я вздохнула.

- Меня зовут Пчелка Видящая. Я из Шести Герцогств. Меня украли оттуда, и мне нужно вернуться домой, - я вдохнула и произнесла дикое обещание: - Мой отец заплатит за мое возвращение.

- Я не сомневаюсь, что он сделает это, - мужчина облокотился на стол рядом с небольшим кругляшом сыра. - Как ты оказался на улицах Калсиды, Пчелкавидящая?

Он превратил мое имя в одно слово. Я не стала его поправлять. Это не имело значения. Если бы он выслушал меня и отправил весточку моему отцу, я знаю, он заплатил бы за то, чтобы меня вернули домой. Или это могла бы сделать Неттл. Она точно могла бы это сделать. Так что я рассказала ему свою историю, стараясь избегать упоминания неправдоподобных вещей. Я рассказала ему, как калсидийцы напали на мой дом и похитили меня. Я не объяснила ему, как попала в Калсиду, только сказала, что сумела сбежать от Керфа и его сообщников, потому что они были жестоки со мной. И теперь я была здесь и очень хотела отправиться домой, и если бы он написал моему отцу, я уверена, что кто-нибудь бы приехал, привез деньги и забрал меня домой.

Он выглядел немного озадаченным моей запутанной историей, но в конце серьезно кивнул.

- Что ж, теперь я понимаю и, вероятно, даже лучше, чем ты.

Он позвонил в колокольчик, который стоял на краю его стола. Дверь открылась, и вошел сонный стражник. Он был очень молод и выглядел скучающе.

- Сбежавший раб. Собственность некоего Керфа. Отправьте его в крайнюю камеру. Если никто не потребует вернуть его через три дня, продайте его на торгах. Пекарю Серчину полагается цена буханки пыльцевого хлеба. Отметь, что этот Керф должен либо заплатить за него, либо цена буханки будет вычтена из того, сколько за него дадут на торгах.

- Я не раб! - возразила я. - Я не принадлежу Керфу. Он помог украсть меня из дома.

Человек за столом терпеливо посмотрел на меня:

- Военный трофей. Приз победителя. Ты принадлежишь ему, как бы он ни называл тебя. Он может оставить тебя рабом или освободить за выкуп. Это будет всецело зависеть от Керфа, если он придет за тобой, - вздохнув, он откинулся в кресле и сделал глубокий глоток из своей кружки.

Слезы были бесполезны, но полились снова. Скучающий стражник посмотрел на меня сверху вниз.

- Следуй за мной, - сказал он на чистом Общем, и когда я повернулась и побежала в сторону двери, шагнул ко мне, схватил и засмеялся. Он поднял меня за одежду, словно мешок, и пронес сквозь ту же дверь, через которую вошел, не обеспокоившись тем, что ударил меня об косяк. Он захлопнул за нами дверь, бросил меня на пол и сказал: