Наталья Григорьева - Мир Диорисса. Дилогия (СИ)

— Дар, ты чего? — осторожно спросила она.

— Ничего, — обиженно пропыхтел он, — вы нас сегодня разбудили на рассвете, спальни-то через стену. Ну и… Тьма, я еле сдержался! Нет, я сегодня же перееду в другой конец дворца, — возмущенно выдохнул он, — влюбленные эльфы это кошмар, а женатые влюбленные эльфы, это конец света!

Мы с Эль переглянулись, и до меня дошло, о чем говорит Дар. О, боги, вот это мы… А спальня отца за другой стеной…

Эль видимо подумала о том же, потому что вцепилась в одеяло как утопающий в соломинку и прошептала:

— Лан, я сегодня НИКУДА не пойду. Я умру от стыда.

Дар хмыкнул.

— А чего умирать-то, наоборот гордиться надо. ТАКИМИ достижениями…

Эль проворно укрылась с головой. Я помолчал, и задумчиво хмыкнул:

— Извини, Дар, мы не подумали…

— Угу, — кивнул он, — мы так и поняли. Так что, на завтрак идете?

— Нет, — раздалось приглушенно из-под одеяла.

Я развел руками, мол, извини, но…

Дар понятливо кивнул. Я проводил его до двери, вернулся назад на постель и потянул одеяло на себя. Эль смотрела на меня круглыми глазами.

— Лан, как я отсюда выйду? КАК? Твой отец, он ведь все слышал… Боги, я умру от стыда…

Я притянул ее к себе и поцеловал в такую любимую макушку.

— Любимая, ты что, серьезно думаешь, что есть что-то такое, чего он раньше не слышал или сам не делал? А я как в таком случае на свет появился?

— Лан, — Эль возмущенно вздохнула, — он твой отец. А мы…

— А мы влюбленные и женатые эльфы, Дар правильно сказал. И стесняться тут совершенно нечего, — я еще раз ее поцеловал, и она прижалась ко мне, обхватив меня руками за шею.

— Лан, а можно мы тут останемся?

— Насовсем? — уточнил я.

Она вздохнула.

— Мне так стыдно…

Я поцеловал ее в кончик носа и потащил с постели. Она хихикала и отбивалась. Но я оказался сильнее.

— Любимая, давай одеваться, иначе действительно есть шанс, что сегодня мы отсюда не выйдем. Я тебя просто не выпущу.

После того, как мы оделись, Эль уселась перед зеркалом, приводить волосы в порядок. Я поцеловал ее и направился к двери.

— Жди меня тут, я распоряжусь насчет завтрака. А потом подумаем, что нам делать дальше.

Эль.

Я сидела вполоборота к зеркалу и пыталась распутать то безобразие, которое оказалось на моей голове после нашей с Ланом любви. Боги, я, только подумав об этом, краснею как пион, что будет, если кто-то мне о чем-то намекнет. Когда Дар сегодня утром кричал на Лана, я думала что провалюсь сквозь землю. Мы так увлеклись, что совершенно забыли не только о времени, но и о чувстве стыда. И стены тут не бумажные, а вполне себе мраморные. Что же мы вытворяли, если они нас услышали. И как мне теперь смотреть в глаза отцу Лана, который спал в соседних покоях, за стеной. Боги, помогите…

Я услышала, как дверь приотворилась, пропуская в комнату Лана. Этот разнесчастный колтун совершенно не желал распутываться, и я уже начинала злиться.

— Лан, помоги мне, пожалуйста, — не оборачиваясь, я протянула ему расческу, — у меня не выходит.

Он взял ее и молча, принялся распутывать это безобразие. Я откинула голову на спинку кресла и задумалась.

— Знаешь, — сказала я, спустя несколько минут, — я, пожалуй, останусь все-таки здесь. Сейчас сижу и думаю, как мы с тобой могли себя так повести, ведь теперь я не смогу смотреть в глаза твоему отцу. Мне очень сильно стыдно.

— А почему? — голос, которым был задан вопрос, был мне знаком. И это был не Лан…

Я дернулась в сторону, но меня удержали за плечи, вынудив остаться в кресле.

— Эль, подожди, я еще не закончил, осталось совсем немного, — голос Алла'ателя был спокоен, и я поняла, что он улыбается.

Я в ужасе закрыла лицо ладонями.

Спустя пару мгновений я услышала, как он отошел от кресла и положил расческу на столик. А потом я почувствовала, как меня осторожно взяли за руки, вынуждая убрать их от лица. Я убрала, но глаза остались зажмуренными. Боги, что мне делать?!

— Эль, посмотри на меня, — попросил он.

Я в отчаянии отрицательно покачала головой. Алла'атель потянул меня из кресла, и я послушно поднялась, став перед ним. Он провел ладонями по моему лицу, по волосам, а потом, неожиданно, прижал меня к себе и крепко обнял.

— Малыш, — его голос был тих и спокоен, но я чувствовала, что внутри него бурлили, ища выхода, какие-то эмоции, — я сейчас прекрасно понимаю твои чувства.

Я вздохнула и попыталась отстраниться, но меня держали крепко.

— Ты знаешь, когда ты родилась, Лан был уже совсем взрослым. Конечно несмышленым ребенком по нашим возрастным меркам, но по сравнению с тобой, уже взрослым мужчиной, с большим жизненным опытом, — Алла'атель вздохнул. — Когда было принято решение о вашем с ним браке, он… — эльф замялся, подбирая нужное слово, — был, наверное, разочарован. Я видел, как ему претила мысль о браке вообще и с тобой в частности. Мы, светлые эльфы, не считали темных врагами, но и друзьями нас никто особо не называл. Возможно, он надеялся, что вообще не придется жениться, возможно, что его избранницей станет светлая эльфийка, я не знаю.

Боги, почему мне стало вдруг так больно? Я подняла голову и сквозь слезы посмотрела на него. Он улыбнулся, и пальцем аккуратно стер слезинку с моего лица, после чего шагнул назад и опустился в кресло, притянув меня к себе на колени. Я уселась, отстраненно подумав, что привычка у них одинаковая…

— Я могу продолжать? — спокойно поинтересовался он.

Увидев мой кивок, Алла'атель продолжил рассказ:

— Мне было жаль своего сына, потому что, к сожалению, только династические браки правящих домов заключаются с какой-либо выгодой для двух Империй. И любви в этом случае не бывает никогда. Возможна дружба, может быть легкая симпатия. Так, как было у меня с его матерью. Но никогда — любовь. И я отчетливо осознавал, что своими руками обрек своего сына на долгую и безрадостную жизнь с не любимой. Мне было горько, но изменить я не мог ничего. Все это, за многие тысячелетия до нашего рождения, было предопределено пророчеством. Когда на следующий день я похитил тебя из твоего дома, — он усмехнулся, — давай будем называть вещи своими именами, это было именно похищение, я увидел в его глазах надежду. На то, что тебя не найдут. Шли годы, а о тебе не было никаких вестей. Он не подозревал, что именно я был причастен к твоему исчезновению, и радовался своей неожиданной свободе. А я, каждый день смотрел ему в глаза и считал дни до конца его счастья, потому что уже очень скоро тебе надлежало вернуться домой.

Он тяжело вздохнул и уткнулся носом мне в плечо. Я так растерялась, что даже на мгновение забыла о своей неожиданной боли, которая терзала мне сердце когтистой лапой.