Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

- Гос... господин егерь, - встревоженный голос из-за спины, - что случилось?

Я резко вскинул руку. Тихо!

Тихо, дайте подумать.

Интуиции у нас принято верить. А еще принято её развивать и тренировать, хотя дело это, скажу прямо, непростое. Дело тут вот в чём. Ничего сверхъестественного в интуиции нет, она - всего лишь бессознательная реакция человека на то, что он не замечает. Видит, слышит или ощущает, но - не замечает. Не осознает. А сложность в том, что реакция-то - бессознательная. Как тренировать бессознательное? Непросто.

Сначала просто учишься давать интуиции волю - обычный человек приучен на неё особого внимания не обращать. Ну и зачастую, вообще её чувствовать перестает. У людей во всём так устроено - чем пользуешься, то развивается, а чем не пользуешься - то отмирает. За ненадобностью. В магистратах, к примеру, куча людей с напрочь отмершими мозгами и очень развитыми животами. Ну да я не об этом.

Короче, волю ей даешь, интуиции. Ох, и забавно это выглядит - со стороны, конечно. Идет такой - весь зеленый еще - егерь по лесу, а впереди - лужа. И он в ту лужу - хлоп плашмя - и лежит, пузыри пускает. Полежит, встанет. Отряхнется смущённо. Лейтенант: "Зачем упал?" - "Ну, показалось". А лейтенант ему - бац - подзатыльник (чтобы мозги встряхнуть) и, - "Что показалось?". Вот тут-то самое главное и начинается: мало дать интуиции волю - иначе так и будешь в каждую лужу плюхаться, товарищей веселя - надо еще в ней разбираться научиться. Сложно это. Поначалу вовсе не получается. Потом - через месяц-другой - один раз из десяти вдруг стрельнет: это ж рисунок древесных линий на доске стола тебе лицо твоего давнего врага напомнил. Вот ты и вскочил, за меч хватаясь и посетителей таверны распугивая. Очень давнего, правда, врага - пацана соседского, который частенько тебя, десятилетнего, лупцевал во дворе и заставлял песок есть. И что с того, что ты с ним тех пор и не виделся ни разу - интуиции это безразлично. На то оно и бессознательное.

Ну вот, научившись быстро выяснять, что именно пустило в ход твою интуицию, начинаешь сам её учить. Уж на что предыдущий шаг непростой, так этот еще сложнее: заставить интуицию мнимые опасности от реальных отличать. Для этого надо бессознательную часть себя - с разумной частью познакомить. Чтобы интуиция твоя, неразумная, могла сама, как в свиток, в твой разум залезть и разобраться - стоит тревогу поднимать, или нет. Ну а потом уже проще - остаётся только её поддерживать. Прислушиваться к ней, полагаться на неё, каждый случай осмысливать и разбирать - если есть на это время, разумеется. Сейчас - вроде есть.

Я к своему бессознательному тропку давно протоптал, и ответ получаю быстро: половицы. Доски пола уходят под дверь и продолжаются там, внутри эркера. И пара из них как будто чуть ниже остальных. Как будто прогнулась под весом кого-то, стоящего прямо за дверью.

Тихо и осторожно, придерживая лезвие пальцами (чтобы по оголовку не шуршало), я вытянул из ножен меч. Едва заметно дрогнули половицы под ногами - пожалуй, не больше чем на толщину волоса одна относительно другой сместилась. Но все мое внимание сейчас на них направлено - на них и на ощущение чужого присутствия за дверью. Поэтому это движение сказало мне чуть ли не больше, чем если б я на гостя своего незваного глазами смотрел. И рост его я по этому движению половиц оценил, и вес, и позу угадал, и даже понял, что он не просто так пошевелился, а подобрался, к прыжку готовясь - почуял, что дело неладно. Ну, я не стал ждать - с размаху всадил меч в филенку двери там, где грудь того, кто за дверью, угадывалась. Попал! Дважды я сопротивление мечу почувствовал - первое, твердое и недолгое - когда лезвие тонкую тростниковую филенку пронзало. И второе - мягкое, но упругое - в самом конце.

Яростно всхлипнул с шипением кто-то за дверью, дернулся меч в моей руке. С грохотом свалился за дверью небольшой предмет - столик, несомненно. Выдернув меч, я распахнул дверь и увидел, наконец, ночного визитера. Замерли мы на мгновение, взглядами встретившись: он - в окне, уже готовый сорваться с него в утренний полумрак улицы, я - в проеме двери. Успел я его разглядеть как следует. Одет как человек - и даже не просто как человек, а как человек небедный. Кожаные сапожки с узорчатой оторочкой, штаны франкского фасона - с гульфиком и широкими штанинами, кожаная куртка с тем же узором, что на сапожках, на спине - плащик короткий. Лицо ниже глаз полумаской прикрыто, типа тех, что перегонщики скота и караванщики носят - вот только, сдается мне, не от пыли он под этой маской прячется, а лицо свое прячет - какие-то необычные и весьма неприятные обводы проступают под тонкой тканью полумаски. Но вообще - мог бы за человека сойти, если бы не глаза - большие, круглые и светящиеся в полумраке холодным зеленым светом.

Блеснул за моей спиной свет факела, высветив на мгновение лицо ночного гостя, заставив его зажмуриться и отвернуться с недовольным шипением. Наваждение кончилось - я бросился к окну, занося меч, а зверочеловек быстро и бесшумно скользнул наружу. Не задержавшись ни на мгновение, одним прыжком я вылетел вслед за ним и успел увидеть, как он, наклонившись вперед и свесив по бокам неподвижные руки, нечеловечески длинными прыжками несётся по улице. Три прыжка - и он скрылся за поворотом. Я сделал по инерции пару шагов, потом остановился. Бессмысленно: бегаю я быстро, но не настолько. Посмотрел задумчиво вслед, кинул меч в ножны. Присел возле маленького красного пятнышка, мазнул по нему пальцем, поднес к носу, обнюхал. Кровь как кровь: цвета красного, пахнет, как полагается.

Всякое людское занятие со временем своими байками да легендами обрастает. Наше ремесло - не исключение. Кто из егерей истории про Ночных Охотников не слышал? Про бестий, столь на людей похожих, что запросто за оных сойти могущих. Но при этом силы неимоверной, скорости молниеносной и такой злобой ко всему живому переполненных, что живут они поодиночке и даже парой сойтись не могут; а, чтобы род продолжить, самцу приходится самку оглушить первым делом. И горе ему, если очнется самка до того, как он дела свои закончит. Правда, утверждали те легенды, что кровь у Ночных Охотников голубая и пахнет остро. Хотя - на то она и легенда. По ней же еще Ночные Охотники могут кем-нибудь знакомым прикидываться, бдительность притупляя; а потом стоит только отвернуться и вдруг уже видишь мутнеющим взором свое собственное обезглавленное тело. Некоторые верят и своих же товарищей пугаются, когда те, по той или иной причине, необычно себя ведут.

- Господин егерь?

Я встал, посмотрел вопросительно в сторону покинутого мной недавно окна. Держа еще горящий, но уже совершенно бесполезный факел, из него свешивался всё тот же милит.