Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

- Нежто ушёл, злодей-то?

Я промолчал.

- Как же вы так его упустили-то, господин егерь?

Я опять промолчал - еще не хватало мне перед милицией оправдываться. Молча повернулся и пошёл к входу в дом. Пусть с ним, с Ночным Охотником, капитан разбирается. Или квестор, или магистры местные, мне без разницы. Солнце уже скоро на небосклон вылезет, а мне еще припасы собирать и обратно до лагеря топать.

Милит, разумеется, и не думал оставлять меня в покое.

- Во что он одет-то был? Я только плащ заметил красный и всё. Или коричневый? - прицепился он ко мне, стоило только перешагнуть порог, - Хоть разглядели чего, нет? Мне ж отчитываться надо.

Похоже, милит его, не успев разглядеть, за человека принял. И надо ли мне милита разубеждать, при том, что я всё равно не знаю, что это за тварь такая?

- Сапоги, меандром греческим по краю вышитые, куртка с тем же узором, плащ кавалерийский охряного цвета, на лице полумаска темно-серая.

- Ишь ты, - удивился милит, - меандром! Когда успели-то? А как бы вас потом найти, господин егерь? Квестор-то, думаю я, поговорить с вами захочет.

Я пожал плечами. Захочет он. А я захочу?

- Либо в лагере, либо здесь, - сказал я, вытаскивая из-под стола сундук, - это мой дом.

- Как то есть? - недоумённо поднял брови милит, и даже Авл, до того бессмысленным столбом посреди гостиной торчавший, вдруг вспомнил, что у него язык есть:

- А нам соседи сказали, что это старой Марты дом...

- У каковой Марты я его уже второй год снимаю, - кивнул я, перебирая содержимое сундука и выкладывая из него нужные мне предметы. Длинная, тонкая, но прочная цепь с шипастыми звеньями у концов. Ножи нескольких видов - не боевые, чисто утилитарные - короткий и широкий засечный, острый и узкий "шкуродер" с крюком на спинке, жомный со специальным лезвием для изготовления петель и ловушек. Мешочки с травами и порошками: сушеные плоды белладонны и чёрной белены, побеги паслёна, кора волчьего лыка. Горчичный порошок (подвыдохшийся, но пока сойдет) - для сбивания нюха у идущих по следу бестий. Олений мускус, кориандр и полынь - наоборот, для создания "пахучих следов". Ну и прочее в том же духе. У милитов только глаза всё больше округлялись, пока я вытаскивал из сундука и тут же рассовывал по карманам и пазухам свое снаряжение.

- А как же... убитый? - спросил вдруг Авл, сглотнув, - он тут как?..

- Товарищ это мой был, - сказал я, закрывая сундук и задвигая его обратно под стол. Встал, обернулся к милитам.

- Товарищ, - милиты переглянулись, - так он выходит, тоже егерь... был?

Я усмехнулся невесело.

- Вот так вот. Тебя как зовут?

- Что? - Пожилой милит слегка отстранился, огляделся вокруг, словно подыскивая кого-то, к кому мог бы быть обращен мой вопрос, потом пожал плечами.

- Секст Апулей... но не из тех Апулеев, что в Роме трибунами, а из...

- Хорошо, - перебил я его, - Секст Апулей не из тех Апулеев. Я сейчас должен идти - отправляюсь на чистку, и, с неделю, меня не будет в городе. Если у квестора возникнут вопросы - пусть дождется моего возвращения или задаёт их капитану.

- Но...

- А тебя, Секст Апулей, - не слушая возражений, продолжил я, - я бы хотел попросить проследить за тем, чтобы из дома ничего не пропало.

Я заглянул ему в лицо и принялся давить милита взглядом до тех пор, пока он, смущенный и вспотевший, не отвел глаза в сторону.

- Дорогих вещей здесь нет, - сказал я мягко, - хотя много вещей редких, и в нашем ремесле очень нужных. Я чрезвычайно огорчусь, если вернувшись, не найду какой-нибудь недорогой, но редкой и важной безделушки. Ты меня понимаешь?

Дождался неохотного ответного кивка и молча вышел на улицу. И так уже подзадержался.

Капитан, против моего ожидания, новостью особо не удивился. Либо вида не подал. Хмурясь, выслушал внимательно. Посмотрел в сторону, подумал о чём-то.

- Знал кто-нибудь, что Клюв у тебя ночует? - спросил. Тоном безразличным, но меня однако же, морозцем продрало не хуже чем тогда, перед дверью. И ответил я, еще и сам не успев сообразить, почему именно так отвечаю:

- Секрета не делали. Клюв сразу, как узнал, что я на гиттонов иду, попросился у меня пожить. Кто-то наверняка слышал, да и Клюв тот еще болтун... был.

Кивнул капитан медленно, о чём-то своём думая, а я только сейчас и сообразил, почему соврал. Явно капитан о моем госте больше моего знает. И вопрос он задал вовсе не затем, чтобы убийцу вычислить, а затем, чтобы узнать - за чьей жизнью он приходил. А тут и следующий вопрос напрашивается - зачем этой твари жизнь конкретного егеря? Или, спросим по-другому: чем этот конкретный егерь должен от других отличаться, что к нему эдакие гости по ночам заходят? И если предположить, что капитану ответ на этот вопрос известен...

- Значит, Клюв... - сказал Дерек задумчиво, - жаль...

- Что - жаль? - быстро спросил я.

Царапнул капитан меня взглядом, усмехнулся холодно.

- Жаль, что умер, конечно же. Ладно, иди. Твои там тебя заждались уже.

- Понял, - сказал я и вышел из штабной палатки. А что еще делать? Не пытать же его, в самом деле.

VI. Ad bestias!

Гиттоны, пожалуй, самые странные бестии из всех, с которыми мне случалось иметь дело. Начать с того, что знаем мы про них очень мало, хотя они живут с нами бок о бок вместе с урсами и вергами с самого начала Смутного Века. Но на вержьем и на урса я вполне неплохо разговариваю, сотню-другую слов и выражений на чекалочьем знаю, и могу при надобности с пардусом, с люперном или мелесом объясниться. Даже вольповский немного помню. А вот на гиттоньем - ни слова. И ладно я, я как-то нечасто с этими бестиями дело имел - взять остальных моих бойцов, которые уже не один десяток гнёзд вычистили - так у них то же самое! А почему? А всё потому, что менее склонной к общению твари, чем гиттон - еще поискать надо. И главное, не разговоришь их никак. Наш, веками проверенный способ, плохо ли - хорошо ли, но всегда работающий с другими бестиями, на гиттонов не действует - уж очень у этих бестий болевой порог высокий. Если вообще есть. Но в этой их необщительности главная их слабость - они ж не только с нами, людьми, разговаривать не хотят - они и друг с другом особо не общаются. Мирок гиттона ограничен его норой и тем, что он видит у себя перед носом. Не раз бывало - охотим гиттонью пару возле норы, драка уже полчаса как идёт, визгу и рёву столько, что мертвеца уши заткнуть заставит. А у соседней норы другая пара, как ни в чём не бывало, хозяйством занимается. И ведь не могут не понимать, что покончив с этими, мы за них примемся - а всё равно. Редко-редко бывает, что от соседней норы на помощь избиваемым кто-то придёт - только если уж норы совсем рядом расположены и игнорировать происходящее гиттоны из второй норы уже просто не в силах. И что забавно, когда такое случается, пришедшие на помощь как будто больше на соседей своих злятся, чем на нас - языка-то ихнего мы не понимаем, но по интонациям выходит, что первые вторых ругают: мол, сплошное от вас беспокойство, приходится вот идти, выручать вас, непутевых. А вторые огрызаются: мы вас не звали, идите себе, мы сами разберёмся. Ну, такое впечатление. Опять же, я сам не видел, но рассказывают, что после такой отповеди помощники порой обратно себе в нору убираются и больше уже на помощь не рвутся. Такие дела. Странные бестии, говорю же.