Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)

Поцелуй, чей след всё ещё обжигал губы, впрочем, говорил об обратном. Хотя это могло оказаться местью за проигранный поединок и обрезанные волосы. Это хорошо объясняло, почему он так быстро сбежал.

Я повернулся на бок.

Ни в коем случае нельзя показывать, что меня его поступок задел. Маска равнодушия, как и всегда. Ничто не способно поколебать принца Ари Зеля, ничто и никто.

Смыкая веки, не переставал представлять какой бы могла стать сцена в пабе, успей я схватить Васа за руку. Мне снились сладко-горькие сны, в которых вся нежность, которую подарил мне обожаемый чёрный рыцарь, была всего лишь ложью. И я плакал во сне, не переставая благодарить Бога за то, что всё-таки смог испытать, несмотря на неизбежную боль.

Утро выдалось паршивым, а под глазами залегли тени. Маскирующая мазь их скрыла. Домашний раб расчесал волосы и заплёл косу. Вставив в мочку левого уха золотую серёжку в виде воронова пера, я оказался готов к встрече с ним.

«Просто будь собой, просто будь собой», ― твердил себе без остановки, пересекая улицу и останавливаясь напротив Васа. Мой холодный монолог должен был поубавить его пыл. Развернувшись и удалившись, в этот раз я лишил его возможности защититься. И чувствовал какое-то мрачное удовлетворение вперемешку с любовной тоской.

Несколько позже заглянул к штабному бежевому рыцарю узнать о количестве новобранцев и их подготовке. Этот повидавший немало сражений старик умудрился не только заполучить своё место, но и закрепиться на нём, избавившись от всякого риска потерять плащ или жизнь. Вот уже десять лет он занимал кресло за этим столом, с самого дня захвата города, и выполнял нудную для всякого другого человека канцелярскую работу.

Кое-как расположившись на неудобном стуле напротив бежевого рыцаря, я стал просматривать скучные по своему содержанию отчёты. Давно стоило завести помощника, который бы занимался подобной чепухой вместо меня, но всё подходящего человека не находилось. Воины редко склонны к возне с бумажками, а полумужу такую ответственность доверять нельзя.

― Между прочим, ― подал голос бежевый рыцарь, и я охотно оторвал взгляд от бумаг, ― недавно ко мне наведывался ваш чёрный рыцарь Вас Ха и просил о переводе в другой город.

― Что? ― эта новость меня огорошила.

― Я не вижу препятствий для отказа, но решил спросить у вас, принц, всё-таки вашей волей островитянин стал солдатом императорской армии.

Отложив пачку бумаг, которую уже не имел сил дочитывать, небрежно махнул рукой:

― Коли ему недостаточно моего расположения и той ответственности, которая была возложена на плечи по управлению отрядом самый замечательных воинов, то пусть катится ко всем чертям.

Штабной рыцарь кивнул, не поднимая глаз и не отрываясь от документа, который писал. А мне стало необъяснимо паршиво.

Последующие обязанности красного рыцаря оказалось выполнить гораздо труднее. Начинала раскалываться голова, и я вернулся домой, решив приступить к менее обременительным делам наместника. В приёмной зале было душно, и я велел широко открыть окна. Расстегнул верхние пуговицы на камзоле, чтобы хоть немного ощутить кожей прохладу.

― Солдат императорской армии с донесением! ― возвестил дворецкий.

Поудобней расположившись в кресле наместника, я приготовился принимать очередной отчёт. Стремительно пройдя внутрь, солдат глубоко и почтительно поклонился, сразу же начав говорить:

― Ваша милость, нам удалось разобраться, как именно исчезли двести рабов из мраморного карьера.

Я вопросительно поднял брови, не утруждая себя вопросом.

― Мы опросили рабов, прежде работавших на этой каменоломне из тех, кто остался в живых. Они рассказали о старом, заваленном камнями проходе. Его расчистили. Сам проход выходит прямиком на другую сторону гор. Однако рабов там не оказалось. Наверное, успели уйти дальше. Стоит ли продолжать поиски?

Подложив кулак под щёку, я уставился в открытое окно на маленькую птичку, сидящую на ветке дерева и мирно чистившую пёрышки.

― Насколько мне известно, ― проговорил я лениво, ― эти горы являют собой границу Империи, за пределами которой легко наткнуться на республиканцев. Слишком велик риск. Оно того не стоит, к тому же от этих рабов всё равно были одни убытки.

― Их хозяин точно не останется доволен, ― заметил солдат с улыбкой облегчения.

― Из-за прекращения поставок мрамора в ближайшее время, здание порта будет строится ещё лет десять вместо запланированных пяти. Обе стороны в проигрыше.

― Так и передать?

― Именно так.

Ещё раз низко поклонившись, солдат спешно удалился.

― Чёрный рыцарь императорской армии с аудиенцией! ― подал голос дворецкий, явно не собиравшийся давать мне передышку.

Следующий гость вошёл неспешно, и я не сразу удостоил его хоть каплей внимания. Но когда всё-таки повернул голову, то напрягся всем телом, живо выпрямляясь в кресле. Остановившись в нескольких шагах от возвышения, Вас поклонился, положив ладонь в области сердца.

― Я решил, что должен лично доложить вам о своём переводе в другой город, ― проговорил он ровно. ― Бежевый рыцарь сообщил мне о вашем одобрении, несколько удивившем меня. Но, уверен, так будет лучше.

― Конечно же, ― с напускной бравадой откликнулся я, но искусственный пыл сразу потух, и повторил уже куда тише. ― Конечно же... Когда ты уезжаешь?

― Через пару дней.

― Тогда, ― ноги перестали подчиняться здравому рассудку, и, спустившись вниз, я крепко обхватил Васа руками, прижимая к своей груди, ― позволь обнять тебя напоследок.

Зажмурившись, я наслаждался этим моментом, одновременно ощущая, как стремительно стучащее в груди сердце рвалось в клочья от неизбежности горького расставания. Но, свесив руки вдоль тела, Вас не спешил обнимать в ответ, вместо этого он произнёс:

― Не понять мне ваших порывов, принц. Твердите о любви, а сами причиняете лишь боль и отворачиваетесь от того, кто бы должен быть вам дорог. Изуродовали лицо, обрезали волосы, не дали отпуск, когда в нём нуждался.

Вас оттолкнул меня. Не сильно, но я недостаточно крепко стоял на ногах, вдруг ослабевших от внезапных обвинительных речей, и рухнул на широкие ступени, ведущие к креслу наместника. Спиной прочувствовал их жёсткость, опёрся ладонями о покрытое ковром дерево, приподнимаясь.

― Я всё думал, ― продолжал Вас безжалостно, прожигая меня сердитым взглядом, ― что, быть может, вам нравится страдать. Настолько благополучна ваша жизнь, а капля муки расцвечивает монотонные дни. А мне повезло стать вашей игрушкой. Относись вы ко мне как к человеку, то стали бы добрее, потому что чувства есть не у вас одного.

Он отвернулся, обойдя меня, поднялся по ступеням и опустился в кресло с высокой спинкой.