Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ)

― Но это вовсе не локон, Ари, ― с нажимом произнёс праведник. ― Устраивать целое представление на радость солдатам ради куска волос этого... этого дерзкого коротышки. Что на тебя нашло?

― У Васа такой неистовый взгляд. Признаюсь, каждый раз, как вижу его, трудно удержаться от поцелуя. Но, боюсь, если попытаюсь, он откусит мне язык, ― Ари Зель произнёс это с мечтательной грустью.

Перед нами поставили блюда мясного жаркого и бутылку с вином. Схватившись за ложку, я понял, что не смогу впихнуть в себя ни крошки. Неужели речь действительно шла обо мне? Вдруг наместник отрезал волосы кому-то ещё по имени Вас? Этот мужчина, вечно насмехающийся надо мной, неспособный на уступки или обыкновенную доброту, сделавший из меня обрезка на глазах у всех?

Нет... нет... просто не может этого быть. С шумом отодвинув стул, я поднялся, республиканец потянулся, чтобы схватить за руку и удержать от опрометчивого деяния. Но его ладонь загребла воздух. А я уже скинул с головы капюшон и предстал прямо перед Ари Зелем.

Праведник не донёс кусочек окровавленного мяса до рта, но сам наместник смотрел на меня, не мигая. Русые волосы, обёрнутые зелёной тканью, безжизненно лежали на краю стола. И, оперевшись о стол ладонью, я нагнулся, поцеловав красного рыцаря. Всего лишь лёгкое прикосновение к губам вкуса пьянящего вина.

Выпрямившись, спешно покинул паб до того, как Ари Зель успел отреагировать на мой очередной наглый поступок. Вальтор выскочил следом.

― Вы сошли с ума? ― выпалил республиканец, пока я швырял и балахон, и перстень ему в руки. ― Что это было?

― Что было? Теперь я работаю на вас.

Сделав необходимое заявление, я чуть ли не бегом направился к казармам, яростно оттирая след принца со своих губ. Я никогда не хотел ничего подобного, не представлял и даже не мыслил. Мне ненавистен Ари Зель и ему подобные. Ненавистен весь этот город. Но, независимо от чувств, переполнявших сердце, я просто не мог упустить шанс воспользоваться влиянием члена императорской семьи и ресурсами республиканцев. Двести женщин ожидали возвращения домой, а ещё я должен был добраться до учётной книги работорговца Вальина Раса.

Я ступил на тонкую грань. И, начав безжалостную игру, не должен был раскрыть себя до самого конца.

Адигора ожидала в нашей комнате и поднялась, когда я вошёл. Не задумываясь (а стоило бы), я бросился к ней в объятия, прильнул губами к плечу, обнажившемуся от натяжения ткани ночной рубашки. Стражница предприняла осторожную попытку вырваться, но, не отдавая себе отчёта, я только крепче её обнял.

― Я поцеловала Ари Зеля, ― сообщил я, как будто это хоть как-то оправдывало мои действия.

― Ты всё ещё влюблена в меня, Васха? ― совершенно спокойным тоном поинтересовалась Адигора, как будто спрашивала о погоде, а не о чём-то действительно крайне важном, а то и болезненном.

Ощутив лёд в её равнодушных словах, отпрянул, отворачиваясь к стене. Всё ещё? Лучше сказать, снова. Подёрнув плечами, ответил:

― Вовсе нет, ― но голос дрожал, и даже я не поверил в собственную ложь.

Повисла неловкая пауза, показавшаяся мне ужасной вечностью. Но затем Адигора произнесла прежним тоном:

― Похоже, ты приняла решение помочь республиканцам. Но к чему это нас приведёт? Порой кажется, что ты постоянно действуешь наугад и лишь надеешься на удачный исход.

Я обернулся, посмотрев на стражницу, и заметил тень сочувствия на её бесстрастном лице, капельку жалости в пленительных серебристых глазах. До боли стиснув кулак, постарался не выдать голосом наполнившую меня горечь.

― К тому, что мы стравим двух давних врагов, а сами исчезнем под шумок их распри.

― Это уже похоже на план, ― Адигора удовлетворённо кивнула и опустилась на постель. ― Я спать, ― легла и накрылась одеялом, отвернувшись к стене. ― Доброй ночи.

― Доброй ночи.

Вот так, Васха, вот так. У тебя с ней нет вообще никаких шансов. Можешь перестать бесплотно мечтать о каком-то совместном будущем. Адигора не считает тебя привлекательным или интересным, ты вовсе ей не симпатичен. Она просто хорошая подруга, на которую можно положиться в беде.

Сев на край жёсткой и скрипучей кровати, я обхватил голову руками, вонзив пальцы в обрезанные волосы, потеря половины которых утратила для меня всякую значимость за один лишь вечер. Нестерпимо ныло в груди. Будь здесь Новжа, она бы утешила и пожурила бесчувственную Адигору. Но здесь только мы и моё в который раз разбитое сердце.

Пол ночи не удавалось заснуть. Я ворочался. Ком путаных мыслей пожирал часы необходимые для хорошего отдыха. Глаза сомкнулись, когда за окном уже начало светлеть. И, поднявшись утром, я ощущал себя просто отвратительно. В зеркале отражался какой-то не выспавшийся и от того пугающий парень или девушка, не так уж и важно.

Нельзя было в подобном виде появляться перед Ари Зелем. Отныне я должен более тщательно заботится о своей внешности, потому как следует расчесал спутанные локоны, хоть и вышло болезненно. Несколько раз умылся холодной водой, чтобы хоть немного взбодриться. Почистил одежду и доспехи. Стал всерьёз подумывать о проколе ушей, хотя на серёжки всё равно не было денег. Может выкрасить волосы? Тогда образ станет более ярким. Впервые за долгое время я вспомнил о швее Вигуш и её потрясающих моделях одежды.

Вальтор, которого ожидал увидеть вскорости, не подошёл ко мне за завтраком, да и заметить его где-либо ещё тоже не удалось. В свою очередь красный рыцарь также себя не явил, и, отпустив всех после утреннего построения, я вместе с Адигорой решил наведаться к нашему рабскому другу.

― Я велел ему придумать себе имя, ― сообщил я стражнице, изо всех сил стараясь вести себя как обычно, словно и не было тех неловких минут.

― Честно говоря, я уже отчасти жалею о том, что не вернула его обратно в бордель.

― И почему же?

― Он наглый и, зная, что мы не станем его бить, как это могли бы делать мужчины, наглеет ещё сильнее, ― судя по Адигоре, ей особо не составляло труда относиться ко мне по-прежнему. Вполне ожидаемо.

Я вздохнул и сказал ровно:

― Сдерживаться вовсе необязательно, если уж так хочется врезать. Оплеуха, например, не так уж и страшно.

― Я тоже так думала, но потом одёрнула себя. Каждый день наблюдая чудовищное насилие, в какой-то момент начинает казаться, что оплеуха ― это не так уж и страшно. Но это здесь он под нашим попечением, дома же пойдёт на все четыре стороны, и пусть делает, что хочет. Я готова потерпеть.

Адигора толкнула дверь «Безголовой курицы», мы вошли внутрь. На первом этаже, полном выпивающих солдат, использующих вовсю свой законный выходной, стоял гвалт и было душнее обычного. А ведь близилось лето.

Я заметил семенящего со стороны кухни горбуна и махнул ему рукой. Раб подошёл к нам, склонив голову и глядя себе под ноги, как и положено домашнему рабу.