Михаил Кононов - Азиэль (СИ)

Нужно будет запомнить, что в пылу боя такого лучше не делать. Шлем у них был без забрала, поэтому мой меч ничего не остановило, кроме плоти и костей, после того, как я пробил заднюю часть шлема. Мне потребовалось добрых десять секунд, пока я смог вынуть меч, за это время меня бы уже давно убили. Только в этот раз мне повезло - наши уже добивали последних противников, которые даже помыслить о сдаче не могли.

Я оглянулся. Боже, сколько же здесь трупов. Земля не успевала впитывать кровь, и та стекала по склону холма небольшими струйками. Двуручные мечи варенхеймцев с лёгкостью разрубывали пополам незащищённые тела нашей пехоты. Я снова обратил внимание, насколько много лежало на земле конечностей и других частей тел. Представить не могу, что они могли наделать в наших рядах, если бы атаковали под прикрытием пехоты и лучников.

Да уж, я совсем не такой представлял себе войну. Крики раненых, стоны умирающих, мольбы о смерти тяжелораненых людей пробирали до самых костей. Пусть бой был и коротким, но те взгляды, что мне удалось заметить на лицах людей, меня просто поразили. Наша пехота, плохо вооружённая, плохо обученная, столкнулась с настоящими воинами, они дрожали от страха только при виде врага. Я видел, как некоторые из них упали на колени и начали молить о пощаде, и как большой меч врезался им в спину, разрывая плоть и ломая кости. А варенхеймцы? Те, что добежали до нас, они уже простились с жизнью, в их глазах горела только ненависть и желание убивать.

Только такие, как Отто, Гризвольд и другие, самые опытные из наших, сохранили практически каменное лицо и трезвый взгляд. Если бы не они, потерь было бы гораздо больше. Каким образом мы вообще собирались разбить их без жертв с нашей стороны? Будь у нас простые две сотни лучников, которые служат в армии, они и половины, да какой половины, треть бы даже не смогли застрелить. Как быстро сориентировался наш противник - сразу же разбежался в разные стороны, прикрылся мечами и свободной рукой, и вперёд, вперёд, только вперёд. Не будь “Красный полет” таким метким, нас бы всех порвали.

Спустя некоторое время, когда смогли собрать тела павших, собрать оружие, как наше, так и противника, мы подсчитали потери. Больше половины нашей пехоты отправилось в мир иной. Если бы наш отряд не встал прямо на спины пехоты, то выжили бы вообще единицы. У нас потерь не было, лишь двое были слегка ранены - не успели вовремя уклониться. “Красный полет” потерял сорок шесть человек. Выглядели они не очень бодро. Всё-таки они были лучниками, и надеялись отсидеться за спинами тяжёлой пехоты всю войну, а тут ещё недели не прошло, а уже потери, и не маленькие.

Сегодня уже выдвигаться дальше мы не могли - трупы нужно было похоронить, а это заняло у нас времени до самой ночи. Как представилась возможность, я поблагодарил Гризвольда за его помощь с тем громилой, на что он лишь махнул рукой. Вообще настроение у всех было не очень. Особенно у солдат-добровольцев. Я ни с кем из них не был знаком, разве что с Горбеном, если это можно назвать знакомством. Из его шайки только он и выжил, хотя был сильно ранен.

Во время ужина мы все бурно обсуждали сегодняшний бой. У наших потерь не было, а судьба остальных их не сильно волновала. После боя, как оказалось, Отто поругался с Риком, обвиняя его в том, что тот ничего не предпринял полезного, когда враг добрался до пехоты на их фланге. В своё оправдание Рик обвинял добровольцев, что те не смогли и минуты продержаться, из-за этого он потерял четыре десятка своих людей. Похоже, что его тоже мало волновала судьба людей вне его роты.

Если раньше все сидели как-то вместе, то сейчас я заметил, что каждая часть нашей маленькой армии сидит отдельно друг от друга. Добровольцы отдельно, мы отдельно, “Красный полет” тоже сам по себе. Надеюсь, утро вечера мудренее, и завтра настроение у всех поднимется.

Лично я чувствовал себя нормально. Страшно было во время боя, это я признаю, но, тем не менее, я первым смог добежать до противника на противоположном фланге, и сражался, как мог. Для первого боя я был доволен собой. Я точно смог подстрелить несколько человек из лука. Пусть и в спину, но убил одного в ближнем бою, связал боем второго, не дав никого ему убить. Так что лёг спать я вполне с хорошим настроением.

Наутро мы встали как обычно - с первыми лучами солнца. Мы продолжили путь, точно так же рассылая во все четыре стороны разведчиков. Я шёл рядом с Отто, обычно мы не особо-то вели разговоры в пути, но сегодня он был что-то сильно разговорчив:

- Как тебе первый бой? - спросил он.

- Не представлял, что война настолько ужасна, - буркнул я ему.

- Да разве это ж война была. Так, бойня, которая быстро закончилась. Представь, что творится в настоящих битвах, когда с каждой стороны воюет по несколько десятков тысяч, - он посмотрел вдаль, как будто вспоминал что-то.

- Разве ты на таких был? - удивился я.

- Нет, не был. Но много слышал о них. Такие битвы идут по несколько дней, к сторонам подходят подкрепления, и сражение идёт и днём, и ночью. Моя же самая большая битва была всего в шесть тысяч человек с обеих сторон, когда сразу пятеро баронов вели войну друг против друга, - вздохнул он.

- И что ты там делал? Ну, кроме очевидного ответа, - спросил я.

- Деньги зарабатывал, - пожал он плечами. - У нас тогда не было такой репутации, как сейчас, так что с деньгами было туго. У нас тогда и лагеря-то не было.

- Сколько ты уже сражаешься? - с интересом задал я вопрос.

- В каком смысле? - подивился он.

- Ну, как долго ты ведёшь людей? В бою ты чётко знал, что тебе делать и какие приказы отдавать своим людям, когда тот же Рик, уже побелевший до седины, - заметил я, - был без понятия, что предпринять.

- Рик опытен по-своему. Его рота добилась определённой славы, и они давно уже сражаются в рядах опытных воинов. Ему наплевать на всех, кроме своего отряда, он привык стоять за щитами тяжёлой пехоты, а не за трусами, вставшими на колени перед врагом, - его лицо скривилось от презрения.

- И, всё-таки ты, не задумываясь, полетел спасать их, - с уважением в голосе напомнил ему.

- Смерти их мне ни к чему, тем более, это был единственный вариант расстреливать противника дальше, - судя по голосу, ему и вправду не было жаль погибших. - Рик должен был хотя бы часть людей отвести в сторону, чтобы они смогли стрелять с фланга, с такого расстояния они легко могли попадать врагу в голову.

- Кстати, тебе не показалось, что у Арчибальда будет намного больше солдат, чем нам казалось? - вот какой вопрос действительно меня интересовал.

- С чего ты взял? - удивился он.

- Сам подумай - четыре сотни мы сейчас убили, и это была пехота, - пересказывал ему я свои недавние рассуждения, - ещё пять сотен мечей он нанял, если верить слухам в Бальдхольме, а его основная гвардия является тяжёлой пехотой во всех смыслах этого слова. Это уже больше тысячи солдат, если не все полторы. Где лучники и конница? Ни одного барона не знаю без пары сотен конницы.