Инесса Ярославская - Принцесса Цезарии (СИ)

— Опять он! Мой школьный ранец! — воскликнула Дженевьева, проведя рукой по гладкой коже огромного, под стать гигантской кровати, портфеля: — А это… Это моя кровать… — теперь уже совсем тихо прошептала не на шутку встревоженная девушка.

Дженевьева вспомнила своё детство. Она вспомнила, как боялась монстра, живущего под кроватью. Как она представляла себе, что если опустит ногу на пол, то его огромная когтистая рука-крюка схватит за лодыжку и утащит к себе в подкроватное царство ночного мрака. Что же будет после, в этом мраке, она и представить не смела — сама мысль о корявой руке нагоняла дикий ужас.

Раздался скрежет — резкий, отчётливый, уже совсем где-то рядом. Принцесса положила руку на резное ребро колонны, застыв в нерешительности на самой границе света и тьмы. Напряжённо всматриваясь в чёрное полотно, Джи медленно шагнула в мрак, до последнего цепляясь ладонью за изящную деревянную резьбу кроватной ножки. Ещё секунда — и принцесса утонула в подкроватной тьме. В тот же миг комната застыла — будто само время позабыло о том, что куда-то спешит. Замерло всё — и танцующая мозаика ночника, и световой калейдоскоп, и даже мельчайшие частички воздуха остановили свой стремительный круговорот.

Дженевьеву окутал мрак. Мягкой прохладой он обволок её с ног до головы. Скрипнула половица неподалеку, заскрежетали когти по паркету. Прямо перед собой Дженевьева почувствовала чьё-то горячее, тяжелое дыхание. Мгновенно её сердце пронзил жуткий животный страх, лишив воли, сковав тело. Всё её естество сжалось, сердце бешено заколотилось, не хватало воздуха. Огромные жёсткие пальцы, один за другим, обхватили хрупкую фигуру девушки, клацая длинными корявыми когтями.

— Вот он! Вот он — кошмар моего детства. Так или иначе — он меня настиг! — пронеслось в голове Дженевьевы:- И если это испытание, то значит должен быть способ его пройти. — С этими мыслями девушка вцепилась рукой в один из сдавивших её грудь пальцев и изо всех сих отогнула его прочь. Раздался громкий, звенящий хруст — в руках принцессы осталась половина когтистой плоти. Ослабив хватку, рука с грохотом свалилась на пол.

Разноцветные танцующие лучи вновь ожившего ночника медленно вползли под кровать, растворяя на своем пути черноту мрака, пока даже самое маленькое тёмное пятнышко не заиграло радужным светом. Бесформенная серая масса, некогда бывшая жутчайшим кошмаром — корявой когтистой лапой подкроватного монстра, таяла на глазах, растворяясь в световом калейдоскопе. Дженевьева отряхнула остатки праха с золотого платья, и, расправив складки, перешагнула через пепельную кучу, даже не удостоив свой бывший кошмар и взгляда.

— Хм, два испытания пройдено, осталось ещё одно — третье… И последнее… — проговорила довольная собой принцесса, теперь уже мастерски маневрируя по дырявому паркету белого туннеля.

Хрустящий шелест кружевной юбки приятно гармонировал с едва уловимым посвистыванием ветра, изредка задуваемым небесной пропастью в одну из дыр обветшавшего паркета. Золотые каблучки глухо постукивали под настораживающий скрип одряхлевших половиц. Белые, ничем не примечательные двери, будто бусины, тянулись перламутровой нитью по обе стороны бесконечного туннеля. Позади, чуть поодаль, раздался громкий стук: кто-то хлопнул дверью. От неожиданности Джи оступилась, споткнувшись о торчащий выступ половицы, но чья-то сильная рука не дала ей упасть.

— С тобой всё в порядке, Скарлетт? — раздался томный мужской голос.

Её спасителем оказался высокий статный брюнет аристократической наружности. Его тоненькие напомаженные усики, загнутые по краям изящными загогулинами, отблёскивали чёрным глянцем на ярком свете электрических ламп. Удостоверившись, что девушка в состоянии передвигаться самостоятельно, усатый брюнет разомкнул объятия и, отступив на шаг назад, принялся поправлять сбившейся на бок нашейный платок.

— Скарлетт? — переспросила принцесса, терзаемая едва уловимой догадкой.

Она определённо его уже где-то встречала. Такой знакомый образ… И эти усики… И это имя — Скарлетт…

— Ну конечно же! Это же «Унесенные Ветром»!!! Это же точная копия Ретта Батлера из моего любимого романа Маргарет Митчелл. — пронеслось в голове у Дженевьевы.

— Ретт? — чуть слышно, осторожно — будто шёпотом на ощупь, проговорила Джи, всё-ещё не до конца уверенная в своей невообразимой догадке.

— Скарлетт, дорогая. — отозвался Ретт.

Статный красавец придвинулся ближе и, смерив зардевшуюся девушку долгим томным взглядом из-под смольно-чёрной шапки пушистых ресниц, притянул, обняв за талию, к себе вплотную.

— Меня весь день сжигало желание скорее увидеть твои прекрасные глаза! — страстно проговорил аристократ, прижав Дженевьеву ещё ближе.

— Желание увидеть в них ещё хоть раз тот озорной блеск испепеляет мою душу! Скарлетт, любовь моя! Больше ты от меня никуда не ускользнешь, ты будешь моей и только моей, навсегда! — издав что-то наподобие львиного рыка, Ретт впился страстным поцелуем в открытые от изумления губы принцессы.

Скованная страстными объятьями Ретта Батлера, Джи успела заметить, что белоснежный тоннель прямо на глазах превратился в роскошную гостиную, разделённую пополам огромной деревянной лестницей. Знаменитые красные ступеньки засеменили на второй этаж, поблёскивая золотыми гвоздиками на свету многоярусной хрустальной люстры. Прямо над лестницей громоздилось полотно в массивной золотой раме, масляно-акрилловым лицом с которого таинственно улыбалась сама Джи, восседавшая верхом на белоснежном жеребце.

— Я так счастлив, что ты вновь дома! — произнёс, выпустивший случайную жертву из своих рук, Ретт.

Его небесно-голубые глаза сияли нежностью.

Огромный, будто кусочек айсберга, прозрачный бриллиант сверкал на обручальном пальце Дженевьевы — подарок Ретта на день свадьбы со Скарлетт. От рубинового кольца Арманда не осталось и следа.

— Да-да, конечно. Я тоже! — торопливо поддержала своего голливудского поклонника Джи.

Боясь повторения столь бурного проявления чувств, принцесса отошла чуть поодаль, имитируя заинтересованность одной из многочисленных картин над камином. Мысли лихорадочно роились в её голове: «Очевидно, это моё последнее испытание, последняя преграда пред Междумирьем. Но что же мне делать?» — принцесса растерянно взглянула на довольное лицо темноволосого красавца, неторопливо потягивающего янтарную жидкость из искрящегося хрустального бокала.

Время уходило, а она будто окунулась в свою детскую мечту. Она оказалась той, кем себя воображала, сидя на заваленном марокканскими подушками подоконнике своей комнаты, жадно проглатывая одну за другой страницы знаменитого романа. По стеклу стучали осенние капли холодного дождя, за окном шелестела позолотевшая листва, по комнате расплывался аромат корицы и горячего шоколада, а Дженевьева в это время боролась за разорённую за время гражданской войны Тару. Отложив на время книгу и потянувшись за соблазнительно- душистой жидкостью в разукрашенной котятами кружке, юная рыжеволосая девушка мечтала о храбром, идущим против всех, но вместе с ней, готовым добиваться её сердца и руки вопреки всем препятствиям, красавце-сорвиголове Ретте. И сейчас мечта её романтического юношества улыбалась ей с противоположенного угла гостевой комнаты их общего дома, изящно облокотившись на один из антикварных стульев.