Денис Юрин - Одиннадцатый легион

– А как же города, что еще в давнюю пору люди построили, чем же там орки занимаются?

– Орков по городам мало живет, – ответил Альто, – у них все больше становья, даже столицы постоянной нет. Где Предводитель Орды остановиться прикажет, там и дворец, кочевники они, понимаешь! Да и эльфы не любят их к себе в города пускать. В Шемдарне, например, орки еще живут, мало их, но все-таки есть, а другие города, что дальше от границы, для них закрыты, там только эльфы обитают.

– Люди в городах есть? – поинтересовался Дарк, опять рассмешив гнома.

– Конечно, есть – шаконьесы! – заржал гном, вспомнив, как Дарк принял их за людей в первый день пути, а потом добавил уже на полном серьезе: – Здесь больше нет людей, вывелись…

Дарк понимающе кивнул головой и хотел уйти, но Альто его остановил:

– Дарк, будь осторожен! Если старуха Шако не совсем еще из ума выжила и тогда правду сказала, то тебе не позавидуешь.

– Спасибо, Румбиро, постараюсь, – поблагодарил старика за заботу Дарк и поспешил вернуться к своим.

До шатра дойти так и не удалось, к нему поспешно подбежал Гаврий и с ходу накинулся с обвинениями:

– Где тебя черти носят, пошли быстрее к воротам!

– Куда?! – удивился Дарк.

– Пока ты с Румбиро лясы точил, мы с «обожаемым» господином Дантоном друг дружку чуть не прирезали, – нервничая, скороговоркой проговорил Гаврий, – из-за тебя, между прочим. Он мне, видишь ли, выговаривать начал: «Возмутительное поведение ваших сотрудников чуть не поставило под угрозу развитие торговых отношений с орками», – процитировал высказывание торговца капитан, пародируя не только его интонацию, но и возмущенное выражение лица.

– И что?

– А то… что я, старый дурак, не выдержал и сглупил, – нехотя признался Сорано, – проболтался я в сердцах, что Диверто ему не доверяет и нас за ним приглядывать послал.

– Эка важная оплошность, – хмыкнул Дарк, – да об этом каждый гном еще с самого начала догадывался.

– Не скажи, одно дело догадываться, а другое – открытое признание официального лица. Из этого знаешь, какой скандал раздуть можно?

– Не знаю и знать не хочу, – нахально прервал откровение начальства Дарк. – К воротам-то идти зачем?

– Затем, что я не просто проговорился, а запретил Паулю без нас покидать лагерь, пригрозил, что если хоть раз еще за ворота выйдет в одиночку, то по возвращении в Кодвус сразу колодками загремит. Пускай с Сурьемом вопрос как хочет решает, а только сидеть взаперти мы больше не будем!

– Подействовало? – из чистого любопытства спросил Дарк.

– А как же, – ухмыльнулся довольный собой Гаврий, – минут пять назад от Сурьема шаконьес приходил. Господа торгаши едут в город с визитом к Ур-Пьеру, приглашают нас с собой, так что поспешим, а то вдруг передумают!

У ворот их действительно ожидал Дантон вместе с бессменным провожатым Сурьемом и парой десятков конных охранников. К людям подскакал шаконьес, ведущий на привязи приготовленных для них лошадей. Не сказав ни слова слуге, Гаврий взял из его рук поводья и, лихо вскочив в седло, подъехал к Паулю. Недруги обменялись парой ничего не значащих, формальных фраз, и отряд тронулся в путь.

В дороге Дантон вел себя, как обычно, то есть держался в стороне от них, демонстрируя тем самым свою независимость и презрение к тем, кто осмелился им помыкать.

Ворота поместья еще не скрылись из виду, а Сорано уже задремал в седле. Организм разведчика требовал отдыха и хотя бы непродолжительного сна после напряженных часов ночных бдений. Заняться Дарку было нечем, так как Дантон, игнорируя его присутствие, оживленно болтал с орком, а заводить разговор с шаконьесами столь же увлекательно, как беседовать с деревом.

Видимо, Дантон обсуждал с орком недавние события в лагере, по крайней мере, так показалось Дарку, вынужденному судить о беседе только по жестам и мимике. Если бы он даже подъехал ближе, то все равно ничего бы не понял, разговор велся, скорее всего, на оркском. Сурьем слишком плохо владел языком людей, чтобы общение протекало в таком ошеломляюще интенсивном темпе.

Несколько раз орк оглядывался и с нескрываемым любопытством рассматривал Дарка, как диковинную зверушку, как храбреца, а может быть, просто глупца, осмелившегося пойти на конфликт с группой высокопоставленных эльфов. В конце концов, Аламезу надоело быть объектом пристального внимания сына диких степей, и, когда Сурьем посмотрел на него вновь, лицо Дарка расплылось в идиотской улыбке, он быстро замотал головой из стороны в сторону, вывалив наружу язык и вдобавок выпучив глаза.

Орк сердито нахмурил брови, пробасив отрывистое ругательство, сопровождаемое смачным плевком, а затем отвернулся и оставшийся путь больше не оборачивался, избавив тем самым Дарка от своего пристального внимания.

Как и предполагалось, на посту у ворот были шаконьесы, однако командовал отрядом охраны высокий эльф в светло-голубом, расшитом позолотой камзоле.

Их пропустили сразу и без лишних расспросов. Эльф вежливо поздоровался с орком, едва кивнул головой уже намозолившему глаза всем обитателям города Дантону и презрительно сморщил нос при виде людей, ехавших в самом конце отряда. У Дарка было ощущение, что эльф вот-вот не выдержит и плюнет в его сторону, однако офицер был при исполнении служебных обязанностей и удержался от чрезмерно эмоциональной демонстрации своих чувств.

Вид извилистых улочек и площадей чужого города, сменивший однообразный пейзаж безграничных степей, наполнил сердце Сорано тоскою по Родине. Он не был сентиментален, просто слишком долго не жил мирной жизнью скромного бондаря. Те неполные сутки, проведенные в Кодвусе за день до отъезда, были не в счет, большую часть времени Сорано проспал, стараясь хоть немного восстановить иссякшие силы.

Грохот конских копыт по булыжной мостовой окончательно разбудил его, и он принялся с любопытством оглядываться по сторонам и делиться впечатлениями с Дарком. По словам Сорано, бывавшего в таких далеких местах, о которых Аламез даже и не слышал, города были, как люди: имели свой характер и особые, неповторимые черты, они несли на себе отпечаток образа жизни и культуры хозяев, хранили малую частицу их души.

В этом плане Шемдарн был уникален, он сочетал в себе две культуры, два совершенно противоположных образа жизни. Грязь и оживленная беготня орковских кварталов уже через миг сменялась ухоженностью и сонливой размеренностью полупустых улиц, на которых проживали эльфы.

Гаврий точно подметил: города – зеркала души народа, но он не понял главного. Он видел окружающие предметы только такими, какими они были сейчас, а Дарк же ощущал, что происходило с ними раньше. Аламез не мог разделить восхищение товарища зелеными палисадниками эльфов, увитыми декоративным плющом и прочим обилием садовой растительности, не имел сил негодовать над недотепами-орками, сколотившими ветхие хибары на каменных фундаментах, способных выдержать не только одно-, но и двух-трехэтажные дома.