Денис Юрин - Одиннадцатый легион

Пошарив в мешке, Дарк достал краюху хлеба, сыр и флягу с водой. Минуту поколебавшись, стоит ли идти на риск или нет, подошел к девушке, вынул кляп и развязал руки. Поставив еду перед ней, отошел и встал с обнаженным мечом метрах в двух за ее спиной.

– Прежде чем есть, советую как следует размять рот и не осложнять никому жизнь ненужными фокусами. Я слежу за тобой и если почувствую, что что-то не так, то колебаться не буду.

– С чего это ты вдруг снизошел? – с трудом шевеля губами, выдавила из себя Ильза. – Боишься, что окочурюсь, или надеешься, что в благодарность за жрачку я с тобой расплачусь?

– Ни то, ни другое. Стало скучно, и я решил немного развлечься кормлением диких амазонок.

Шутка не удалась, резким движением Ильза схватила флягу с водой и кинула ее назад, через голову, пытаясь, видимо, попасть в обидчика. Бросок был неточным, фляжка пролетела мимо и глухо ударилась о стоявшее рядом дерево. Неожиданный шум разбудил Гаврия. Он открыл узкие щелочки глаз и удивленно посмотрел на происходящее. Промямлив что-то типа: «Побалуешься, не забудь связать…», перевернулся на другой бок и снова уснул.

– Ты всегда так благодаришь людей, кормящих тебя, или только я удостоен такой чести?

– Ты оскорбил меня, ты умрешь! – тихо, сквозь зубы процедила она.

– Ну, во-первых, я тебя развязал и дал поесть, а во-вторых, именно вы, сударыня, начали парад оскорблений, предположив, что за свой бескорыстный поступок я что-то там потребую.

– А разве нет?!

– Конечно, я ведь такой простофиля, что буду пытаться склонить амазонку к противным ее сущности действиям, да еще уповая на сомнительное чувство благодарности с ее стороны. Я, конечно, мужчина и, следовательно, дурак, но не настолько же… Было бы мне нужно «это», я развязал бы не руки, а ноги. Вот о чем я действительно жалею, так о том, что вытащил кляп.

Ответа не последовало, и на поляне вновь воцарилась тишина, изредка прерываемая звуками леса. От еды девица все-таки не отказалась, уплетала за милую душу, видимо, оскорбление ближнего своего было у амазонок обычным предобеденным ритуалом для поднятия аппетита. Как бы то ни было, а через пять минут еды уже не осталось. Дарк встал на ноги и подошел почти вплотную к Ильзе.

– Теперь без глупостей, руки медленно за спину и постарайся не делать резких движений.

Инстинктивно отведя немного руки назад, девушка вдруг остановила движение и нерешительно произнесла:

– Слушай, мне нужно… в кусты… срочно.

Проблема была тривиальной. Дарк сразу вспомнил уроки в Академии. Старичок-преподаватель, захлебываясь от негодования слюной, убежденно доказывал хохочущей аудитории, что больше половины побегов военнопленных происходит именно при этих, так сказать, житейских обстоятельствах. Сейчас почему-то смеяться не хотелось. Опустившись на колени, он снова взял меч и разрезал веревки на ногах.

– Давай, только быстро и здесь!

– Тогда лучше убей.

– Ишь размечталась, давай живо!

– Ты не понимаешь, это позор!

– Слышь, девица-красавица, неужели ты думаешь, что я, наивный, сам тебя в кусты отпущу, а потом по лесу до утра ловить буду?

– Не убегу я, слово амазонки.

– Для меня оно пустой звук. Как понимаешь, имел лишь негативный опыт общения с вами. Смотри на это проще: я не мужчина, я солдат, а ты не женщина, а пленный. Если тебя это успокоит, то созерцание сей захватывающей дух сцены не доставит мне ни малейшего чувства эстетического наслаждения. А ну, давай живо!

Через пару минут ситуация была успешно разрешена, а пленница снова связана. Рот затыкать он все-таки не стал. Конечно же, существовала опасность, что Ильза закричит, призывая на помощь, если ее соратницы окажутся поблизости, или, что еще хуже, на его и так больную голову вновь польется поток ругательств, адресованных и лично ему, и всей мужской части человечества, но, слава богу, ни того, ни другого не случилось.

Отойдя к костру, Дарк решил заняться тем, что уже давно стоило сделать – сменить повязку. Пропитанные кровью и потом бинты удалялись с трудом. Порой приходилось обрывать их или, предварительно смочив теплой водой, осторожно соскребать острием кинжала. Наконец-то титанический труд по санации поверхности головы был завершен, и рана предстала в своей обнаженной красе. К счастью, он ощущал ее только на ощупь, в то время как Ильзе, сидевшей как раз напротив, повезло меньше. Не имея моральных сил смотреть на уродливый, покрытый запекшейся кровью и остатками мази рубец, девушка отвернулась и сидела, искривив шею набок, до тех пор, пока перевязка не была окончена.

– И чем это? – спросила она нерешительно.

– Секирой. Добили, когда упал вместе с лошадью и пытался из-под нее выползти. Потом не помню, но, может быть, еще чем добрые гномы попотчевали.

– Выглядит паршиво, как только выжил?

– Да для меня это раз плюнуть, я же колдун! А еще я «больной ублюдок», – со злостью процитировал он слова Ильзы на Совете, – расчленяющий трупы детей и обожающий бросать отрубленные конечности в костер. Неужели забыла?

– Помню и от слов своих не отрекаюсь. Что сказала, то сказала. А на что еще подумать можно было? Поставь себя на наше место и попробуй разберись, что к чему!

– На твоем месте я вряд ли когда-нибудь буду, а вот тебе на мое встать, к сожалению, придется. Не думаю я, что ребята Рональда менее искусны в вопросах дознания, чем ваши «сестренки». Кстати, коль доведется вернуться к своим, в чем искренне сомневаюсь, то передай Лее от меня всего три слова: «Мне было приятно…» Она поймет.

– Тогда поделись опытом, как от конвоя сбег. Мне как раз сейчас пригодится.

– А я и не сбегал, неужели до сих пор не поняла?

– Так ты что, всех пятерых?!

– Нет, одну только Рею… с остальными мне помогли, но кто, не знаю.

Неизвестно почему, но Дарк стал подробно рассказывать, что с ним произошло после того, как конвой, ведший его для передачи охотникам, покинул ворота лагеря. Ильза слушала его молча, не перебивая и не пытаясь хоть как-то оправдать действия своих подруг. Он был ей благодарен за это молчание, за то, что она вообще была здесь. Порою наступают минуты слабости, когда человек больше не может нести тяжкую ношу событий, и ему нужен кто-то, кто облегчит ее хотя бы тем, что будет молча сидеть у костра и слушать…

– Эй, – прервала рассказ Ильза уже почти в самом конце, – а может, плюнешь на них?! Пойдем со мной к Аль-Шар, выполним задание и обратно, в лагерь. Я объясню все Агнете, а она Богорту… Ты ведь совсем другой, чем эти… Нельзя тебе с ними, пропадешь!

– Сам виноват, идиот, разболтался. А ты полагаешь, что если меня на откровение вызвала, а теперь улыбки строишь, так я уже готов попутчикам своим глотки во сне перерезать да с тобой пойти?! Можешь свои женские чары на других испытывать. Хитра ты, вправду… – уже почти кричал Дарк, полный обиды, прежде всего на самого себя, расслабившегося перед человеком, готовым хладнокровно и безжалостно использовать его ради достижения своих интересов. – Сначала хочешь шкуру свою спасти, задание выполнить, а по дороге в лагерь ваш меня и пришить?! Хотя нет, до этого тебе и опускаться-то не надо. Все проще, гораздо проще – ты меня своим сдашь. Нате, девоньки, смотрите и учитесь уму-разуму, как мужиками тупыми пользоваться надо и их грубыми руками горячие угли таскать!