Ирина Северная - Там, где холод и ветер (СИ)

Морин приняла Шону у себя на вилле, провела в просторную гостиную, напоила отличным кофе.

Они разговаривали о проекте. Морин изложила свои новые идеи и пожелания, оказавшиеся довольно интересными и оригинальными.

— Ничего менять и усложнять не нужно, — говорила Морин. — Я лишь предлагаю сделать один из уже запланированных тематических сетов целиком черно-белым и в духе Гарри Кларка*. Знаете, о ком я говорю?

Шона кивнула.

— Да. Художник-иллюстратор. Кажется, иллюстрировал произведения Эдгара По.

— И Андерсена, Гёте и еще многое, — Морин откинулась на спинку дивана, закинула одну ногу на другую, продемонстрировав бежевые лодочки от Джимми Чу. — Захотелось ввернуть во весь тот гламур, что у нас получается, немного готического сюра, магии и мистики. Декорации и реквизит я обеспечу в кратчайшие сроки, с гримерами все проработаем тоже быстро. Но это, конечно, лишь в том случае, если Кейран одобрит идею.

Она посмотрела на притихшую Шону.

— Ну, вот такая у меня паранойя приключилась. Что скажете? Не очень вас напугала? — Морин послала собеседнице ослепительную улыбку.

— Совсем не напугали, — Шона в ответ тоже попыталась улыбнуться. — Мне ваше предложение кажется интересным. Может получиться действительно что-то очень эффектное. Если Кейран подхватит вашу идею, то у него все выйдет здорово.

— Вот именно — если подхватит! Ведь большая часть уже отснята, а я взялась пугать Кейрана внезапным наплывом революционных идей. Он ведь очень занятой человек. Так?

— Да. Его время расписано по минутам, — бесцветным голосом ответила Шона. Она почти взяла себя в руки и постаралась сохранять деловой тон, запрятав личные переживания подальше и поглубже.

Но Морин явно что-то заметила.

— Вы кажетесь чем-то расстроенной. Или усталой, — сказала она, чуть наклоняясь к девушке и легко касаясь ее руки. — Что-то случилось?

Шона чуть вздрогнула от неожиданного прикосновения, быстро взглянула на сидящую рядом женщину. Сегодня Морин напоминала цветок экзотического ярко оранжевого ириса: в зеленом облегающем платье, с тяжелым низким узлом рыжих волос, лежащем на белой, казавшейся хрупкой, как стебель, шее.

— Вы уж простите меня, — сказала Морин, — я иногда бываю чересчур любопытной и приставучей. Просто вы с Кейраном мне очень нравитесь. Красивая, гармоничная пара. И работать с вами одно удовольствие. У вас с ним прекрасный тандем, во всем.

Рот Шоны дернулся, она сжала губы, стараясь сдержаться, чтобы не прикусить их до крови изнутри.

— Да, наверное, — выдавила она. И больше не смогла ничего сказать.

Это все свыше ее сил. Она явно поторопилась, слишком быстро сдалась, совсем не боролась за их отношения. Да еще дала Кейрану героическое, но очень опрометчивое обещание сохранить деловые отношения до конца проекта. Вряд ли она выдержит находиться рядом с ним все это время и изображать, будто ничего не случилось.

Шона больше не считала правильным приносить себя в жертву благородству и порядочности. Пребывание в таком надрыве может оказаться совсем не движением к катарсису, а бессмысленным статичным адским пламенем.

Они с Морин продолжили говорить, и Шона еще пару раз увернулась от попыток хозяйки дома подобраться к причине ее внутреннего состояния.

Она ушла от Морин с противоречивым чувством, ловя себя на мысли, что ослепительная неприступная «королева» вызвала у нее желание рассказать ей все, что накипело. Выложить как на духу, словно давней закадычной подруге. Таковых в жизни Шоны не водилось со школы, были лишь многочисленные знакомые, с которыми она проводила время, не обременяя себя излишней откровенностью ни с их, ни со своей стороны.

Впервые она испытала потребность потолковать с кем-нибудь по душам, не переваривая все в себе. До сих пор и переваривать было нечего, потому что никаких проблем она не испытывала и ни в чем таком не нуждалась. Шона думала, что к тридцати годам у нее было все, что можно желать — красота, молодость, здоровье, достаток и красивый и талантливый любовник, который понимал ее и не подчинял исключительно своим потребностям и интересам.

Вот только понимал ли?

Ну, да, она не хотела детей. Что с того? Мало ли пар живут, не обременяя себя потомством? Вряд ли это стало основной причиной их разрыва, но впервые Шона почувствовала себя… искаженной.

Ведь женщине положено хотеть детей от любимого мужчины, разве не так?

Но вот она не хотела делить своего мужчину ни с кем. И не желала, чтобы кто-то покушался на его внимание к ней. Он мог бы стать единственным для нее, а она для него. Однако Кейран подобную перспективу не оценил.

…Кейран позвонил ей только сегодня ближе к вечеру, хотя она ждала его звонка еще вчера. Он поинтересовался, как она себя чувствует, вкратце рассказал, как обстоят дела с заказом в Столице. Его голос был таким же, как всегда — дружелюбным, мягким, спокойным. И теперь Шона знала, что еще и равнодушным. Неужели он всегда был с ней таким, а она просто не понимала этого?

— Что там за идеи у Морин? — спросил он.

— Ах, да. Ничего особенного, ничего глобального, — отозвалась Шона. — Я даже думала не беспокоить тебя этим до твоего возвращения.

— И все же?

Шона подробно передала ему разговор с Морин, естественно умолчав о попытке женщины выяснить, что между ними происходит.

— Хочет сюра и готики, значит? Что ж, не так страшно, как можно было себе представить, — заключил Кейран. — Ладно, если она берет на себя обеспечение реквизитом и прочее, то я не против. На сроки это не повлияет, а некую интересную деталь в проект внесет. В общем, неплохая идея, мне нравится.

— Хорошо, — отозвалась Шона. — Я поеду к ней сегодня, передам, что ты согласен с ее идеями и…

— Не спеши говорить, что я целиком и полностью согласен. Скажи, что идея показалась интересной, и я обещал ее обдумать, — перебил ее Кейран. — Не стоит давать Морин палец — руку отхватит. Придумает еще что-нибудь.

— Вполне разумно, согласна с тобой.

Шона помолчала, собираясь с силами.

— Я нашла кучу материала о Кларке — иллюстрации, статьи. Отправлю все тебе на электронную почту, — начала Шона. — Но, Кей… Это будет последнее, что я могу сделать для тебя. Я поторопилась, обещая оставаться в проекте до самого конца. Прости, но не смогу. Да и не вижу необходимости, ты сам справляешься прекрасно со всем. Помощников у тебя хватает, а я бы хотела уехать.

Возникла пауза, во время которой Шона замерла, ожидая ответа. Еще надеялась услышать что-то, что вернет утраченное.

— Понимаю, — наконец сказал Кейран. — И не смею настаивать. Жаль, что так получилось. Но думаю, твое решение верное, Ши. Спасибо тебе за все.

Он еще что-то говорил, спокойно и мягко, и нестерпимо вежливо. Шона хотела бы слышать в его тоне не сожаление, а горечь, и, может быть, чуточку боли. А там звучала только равнодушная учтивость и унизительное понимание ее положения отвергнутой любовницы. И голос его ничуть не дрогнул, а ведь он прощался с ней снова и теперь окончательно.