Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Кусочки головоломки собрались воедино, и я, моргая, опустила глаза.

– Это «Книга Разиэля», милорд.

Хозяин Проливов начал всем телом поворачиваться в мою сторону.

– Не вся, только отдельные страницы. – Слова Гиацинта звучали так, словно он говорил в полую камышину. – Страницы из потерянной «Книги Разиэля», которую Единственный Бог дал первому человеку, Эдому, чтобы тот властвовал над землей, морем и небом, а потом отобрал за непослушание и выбросил в морскую пучину. – Хозяин Проливов развернулся к Гиацинту. Тот снова отчаянно засмеялся, наконец увидев всю картину затуманенными дромондом глазами. – Подарок вашего отца, да? Адмирал зовет его Властелином Глубин и бросает в волны, жертвуя ему, золотые монеты, потому что суеверен, как все моряки. А иешуиты зовут его Владыкой моря, да еще Рахавом, что переводится как гордость и высокомерие. Тот самый Рахав, который упал с небес, раскололся и собрался воедино, упал, но не последовал за Элуа. – Гиацинт говорил все быстрее и быстрее, слова наперегонки срывались с его губ, тогда как пустой взгляд устремился по туннелю длиной в восемь столетий. Я вспомнила пылающий костер, пиликанье скрипок, играющего на цимбалах Гиацинта и ехидное бормотание старой тсыганки: «Разве не знаешь, что дромонд позволяет видеть не только вперед, но и назад?». – Небожитель зачал вас, милорд, овладев ангелийской девушкой, которая любила другого, любила мужчину с Альбы, сына Куллах Горрьим, простого смертного и одного из Старших детей Земли. Все верно?

– Все верно, – эхом отозвался Хозяин Проливов.

Гиацинт потер ладонями лицо.

– Тогда Проливы были открытыми, свободными водами… Рахав привез свою избранницу сюда, на этот самый остров, на Третью Сестру, нетронутую потомками Элуа, и здесь она родила вас… Она, конечно, любила вас, свое дитя, но пела печальные песни, словно запертая в клетке птица, и однажды одна такая песня перелетела через море и достигла Альбы. Тогда ее возлюбленный переплыл Проливы, чтобы освободить пленницу… – Гиацинт замолчал.

– Они погибли. – Бесконечно печальный голос Хозяина Проливов напоминал морской прибой. – Поднялись волны, лодка перевернулась, и пучина их поглотила. Я знаю, где покоятся их кости. – Он посмотрел на море между колонн своего огромного насквозь продуваемого храма, и на его лице отразилось застарелое горе.

– Единственный Бог покарал строптивого Рахава и вернул его на небо, – прошептал Гиацинт. – Но Рахав в отместку за непокорное сердце женщины и за собственную утраченную свободу наложил на вас проклятие, милорд. Он поднял из морских глубин разрозненные листы божественной книги и дал вам власть над волнами, а потом заклял вас вовеки оставаться здесь, разделяя Альбу и Землю Ангелов, пока снова не родится любовь, которая сподвигнет смертного переплыть гибельные Проливы, и пока кто-то не захочет добровольно занять ваше место.

– Все верно, – повторил Хозяин Проливов с завершенностью плещущей на берег волны, и я поняла, что проиграла.

Гиацинт выпрямился; его лицо прояснилось, и он снова рассмеялся, на этот раз весело.

– Что ж, милорд, гожусь ли я в служение?

– Да, ты годен и будешь служить. – Хозяин Проливов склонил голову, его глаза сострадательно посинели. – Долгое и трудное обучение предстоит тебе пройти, прежде чем ты будешь готов снять с меня цепи проклятия. И тогда, освободившись, я проследую путем Элуа в мир, где не откажутся принять ублюдка обитателя Небес.

– Ты жестоко нас поимел, Старший Брат, – угрюмо пробормотал Квинтилий Русс. – И что будет с парнем?

– Хочешь попенять на жестокость, так вспомни о моей судьбе, – неумолимо отрезал Хозяин Проливов. – Море обошлось с тобой по-доброму, корабельщик, считай, милостиво. Если бы не я, можешь не сомневаться, половина твоих горе-мореходов уже кормили бы рыб. А что до парня, так мой преемник будет так же, как и я, привязан к этому острову. Это проклятие невозможно снять, пока Единственный Бог не забудет о прегрешениях моего отца, а у него долгая память.

– А что с Проливами? – спросил по-круитски Друстан. Он морщил лоб, не вполне понимая, что происходит, поскольку Гиацинт говорил по-ангелийски. Но основную мысль круарх, по-видимому, уловил. – Их по-прежнему будет нельзя переплывать?

– Ключ у тебя в руках. – Бледный палец указал на золотой перстень-печатку. – Женись и откроешь этот замок, разрушишь эту преграду.

– Ага, запросто. Между женихом и невестой всего-то тысяч двадцать воинственных скальдов да предателей из Камлаха, – саркастически вставил Квинтилий Русс. – А мы тем временем прохлаждаемся на богом забытой скале без какой-либо вражеской армии в пределах видимости.

– Что ж, я обещал помочь, – ответил Хозяин Проливов, не двигаясь с места. – И помогу. – Он взмахнул рукой над бронзовой чашей, и по воде пошла рябь. – Покажу вам, что творилось и творится в Земле Ангелов. Доставлю на сушу ваших людей, лошадей и оружие. Это все, что я могу сделать, но и это немало. Желаете прямо сейчас что-то посмотреть?

Мужчины почему-то уставились на меня, а я ошеломленно глядела на них, чувствуя, как меня бьет дрожь. Воистину, есть предел тому, что разум способен воспринять за один день. Встав утром с постели, я с каждым шагом укрепляла в себе готовность связать жизнь с этим одиноким островом. Сложно разом свернуть с проторенной тропы.

– Нет, – отказалась я, мотнув головой и стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Милорд, с вашего разрешения, я бы хотела попросить у вас немного времени… час. Позволите нам передышку?

– Хорошо. Я пошлю за вами за час до заката. – Он кивнул и повернулся к Гиацинту. – Даю тебе этот день. Только заруби на носу, что твоя нога больше никогда не покинет эту землю.

Гиацинт кивнул.

Он знал.

Снова оказавшись в башне, в зале с широкими окнами, я резким голосом попросила вина. Слуги аж подскочили и наперегонки бросились удовлетворять мое пожелание. В тот момент меня ничто не волновало. Когда вино принесли, я одним глотком выпила полбокала и сурово посмотрела на Гиацинта. Остальные тактично отошли, оставив нас вдвоем.

– Почему? – спросила я. – Почему ты это сделал?

Тсыган слегка улыбнулся, крутя в пальцах бокал. Под его глазами залегли темные круги, но сейчас, когда роковой рубеж остался позади, он, казалось, пришел в себя.

– Знаешь, без тебя я бы не смог разгадать эту загадку. У меня не было ответа. Я искал какую-то хитрую мелочь на заднем плане… Ответ был таким близким, таким всеобъемлющим, что я его не видел. – Он отпил вина и уставился в окно. – При первом взгляде на остров я уже знал, что мой путь заканчивается здесь. Просто не мог понять, почему так. Вчера, убедившись, что ты знаешь разгадку, я испугался.