Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Адмирал по-моряцки цветисто выругался в мой адрес; имя Делоне не раз просклонялось вкупе с честью и идиотизмом. Я подождала, пока он выговорится.

– Во время битвы я и так буду в тылу, милорд адмирал, – наконец продолжила я свою мысль. – Там я рискую не больше, чем родная мать принца. Вдобавок за мной присмотрит Жослен.

Русс снова выругался, встал и зашагал туда-сюда, время от времени тыча толстым пальцем в Жослена.

– Останешься с ней, да? – вопрошал он, сердито хмуря густые брови. – Клянешься, кассилианец? Не отойдешь от нее ни на шаг?

Жослен кивнул, его наручи кроваво блеснули в свете костра.

– Я уже дал такую клятву, милорд, – тихо отозвался он. – И буду вовеки проклят, если не сдержу ее.

– Я такое предложил только ради тебя, Федра. – Квинтилий Русс вытянулся передо мной и прерывисто вдохнул. – У моих парней руки чешутся как следует наподдать этим альбанцам. Пора размяться, а то ни одной драчки не случилось аж со времен заварушки в Хеббель-им-Аккаде. Но заковыка в том, Федра но Делоне, что если в этой битве тебя прихлопнут, то тень твоего наставника наверняка будет преследовать меня до самой смерти! Чего мне совсем не хочется.

– Она не умрет, – раздался глухой голос Гиацинта, голос его дромонда . Тсыган повернул голову и посмотрел на Русса отрешенными глазами, затуманенными видением. – Ее Длинный путь еще не подошел к концу, как и ваш, милорд адмирал.

– Говоришь, мы победим? – встрепенулся Русс: дар Гиацинта смущал его, тем паче что оказался истинным. – Так что ли, тсыган?

Гиацинт покачал головой, отчего черные кудри заплясали в воздухе.

– Я видел только, что вы и Федра вернетесь в море, не более того.

Адмирал снова пространно выругался.

– Пусть будет, как будет! Давайте сразимся за синего парня Исандры! Пусть альбанская кровь отведает ангелийской стали. – Он поклонился мне и ухмыльнулся, отчего изуродованное шрамом лицо перекосилось. – Да благословит тебя Элуа, Федра, и твоего тсыганского колдуна, и кассилианского не пойми кого, что тебя защищает. Встретимся снова в море или в подлинной Земле Ангелов за Медными вратами.

– Да пребудет с вами благословенный Элуа, – пробормотала я, опускаясь на колени и тут же вставая. Затем обняла его и поцеловала в обезображенную шрамом щеку. – Ни у одного короля или королевы никогда не было столь верного слуги, как вы, милорд Русс.

Адмирал покраснел: я почувствовала жар его щеки под губами.

– Как и столь необычного посла, – усмехнулся он, обнимая меня. – Необычного и успешного. Ведь это ты привела их всех сюда, девочка. Да пребудет с тобой Элуа.

Той ночью мы спали под затянутыми тучами небом, пока караульные пялились в темноту, дергаясь при малейшем шуме, а круитские разведчики патрулировали периметр лагеря, выискивая лазутчиков Маэлькона. До Брин Горридам оставалось меньше дневного перехода.

Когда над Альбой забрезжил рассвет, противник по-прежнему себя никак не проявлял, но Друстан все равно выстроил в боевом порядке свое войско: шесть тысяч солдат пехоты, семьсот конников и пятьдесят с лишним колесниц. Наш лагерь располагался на опушке близ небольшой рощицы, протянувшейся вдоль глубокой долины, за которой простирался Брин Горридам.

Принц, вскинув голову, медленно гарцевал на своем гнедом туда-сюда перед строем, ясно давая понять, что не собирается оттягивать встречу с силами Маэлькона.

– Братья и сестры! – выкрикнул он. – Вы знаете, зачем мы сюда пришли. Мы пришли, чтобы вернуть трон Альбы его законному наследнику! Мы пришли, чтобы низвергнуть Маэлькона-Узурпатора, обагрившего руки кровью собственного отца!

Солдаты ответили дружным «ура», потрясая копьями и стуча мечами о щиты; далриады, по моему, вопили громче всех. Имонн и Грайне стояли бок о бок в боевых колесницах во главе своей дружины, словно изготовясь к началу скачек, лошади в их упряжках скалились и фыркали друг на друга.

– Я Друстан маб Нектхана, все вы знаете мой род и моих предков. Но с сегодняшнего дня всех вас, кто выступает на моей стороне, я также считаю своей родней. Все вы отныне – мои братья и сестры. Когда над деревьями покажется солнце…

Бойцы почему-то притихли один за другим. Нам, обозникам, бесполезным в сражении, досталось место на узком уступчике у подножия каменистого утеса за спинами солдат, но семья Друстана почетно расположилась на самой вершине. Я видела только фигуру бравого круарха, возвышавшегося над людским морем, но не более.

И тут его сестра, Брейдайя, закричала и указала на что-то рукой.

Я тут же забралась к ней и вгляделась в рассветный сумрак.

Из рощицы, где на молодых березках набухали почки, а от теплой влажной земли поднимался туман, появился огромный черный кабан. Не знаю, как долго они живут, но тот кабан, должно быть, достиг весьма преклонных лет, раз вырос в такую громадину. Его массивная туша резко выделялась на фоне берез. Зверь поднял черный пятак, словно принюхиваясь; гигантские копыта могли бы послужить плугом на поле. Кто-то недоверчиво ахнул, и я с удивлением узнала собственный голос. Клянусь, я с холма чуяла кабанью вонь в утреннем тумане. Зверь всматривался в серый рассвет маленькими злобными глазками, а шесть с лишним тысяч пиктов, круитов и далриад потрясенно следили за каждым его движением.

Внезапно кто-то придушенно чихнул, и могучий боров, громко хрюкнув, развернулся и потрусил обратно в рощу, слегка припадая на заднюю ногу.

Тысячи глоток восторженно взревели. Темные глаза Друстана маб Нектханы на свирепом лице с синими узорами сверкали огнем, когда он поднял в воздух обнаженный меч и воззвал, перекричав улюлюканье солдат:

– Следуйте за Куллах Горрьим!

С устрашающим рыком отряды бросились в атаку.

В нашей наспех собранной армии не было дисциплины, стратегии, порядка. Вояки ринулись в битву неудержимой ордой. Достигнув рощицы, всадники и колесницы замедлились, отыскивая проходы между деревьями, и пехотинцы вырвались вперед. Березовая роща внезапно наполнилась криками сотен воинов, стремящихся в долину.

Позже мне рассказали, что армия Маэлькона с ночи прокрадывалась по долине, надеясь, окружив нас с обоих флангов, внезапно напасть на рассвете. Их план вполне мог удастся, если бы Друстан еще немного затянул с речью, а он бы так и сделал, не помешай ему черный кабан.

«Не пренебрегайте Черным кабаном».

Мы, оставшись в тылу, слышали ужасные звуки битвы, доносившиеся из-за рощи: звон клинков, предсмертные вопли, громыхание доспехов. Застигнутые врасплох в низине без укрытий, люди Маэлькона гибли сотнями, когда тысячи сторонников Куллах Горрьим сбегали на них с зеленого холма. Но солдаты узурпатора все равно отчаянно сражались, дорого продавая свои жизни.