Светлана Шевцова - Победитель получает все (СИ)

И парень снова раздраженно сплюнул.

В голове Лин никак не укладывалась эта странность – ну зачем давать людям крылья, если они никак не могут ими воспользоваться? Понятно, что мир магический, но что-то тут явно не то...

– И что, всегда так было?

– Как было?

– Ну, то, что крылья у вас только для красоты, и чтобы за кусты цепляться. Неужели так всегда и было?

Скарт пожал плечами:

– Да кто его знает, как там на самом деле было-то... Бабки сказки рассказывают, что когда-то, давным-давно, когда мир был совсем молодым и полным магии творения, крылья могли держать в воздухе. И что жили мы тогда не в лесу, а на вершинах гор, и строили там прекрасные замки. Но потом магия почти ушла из мира и стала доступна лишь одаренным, а крылья превратились в сундук, который и тащить невмочь, и бросить жалко.

Лин вдруг стало так жаль парня, что она уже протянула руку, чтобы дотронутся до его плеча, затем, испугавшись, отдернула.

– А можно сделать, чтобы магия вернулась?

– Конечно!

– Правда? – девушка уже представила себя в новой роли – спасительницы крылатого народа, который, благодаря ей, вновь обрел способность к полету.

– Ну да! Это легко, даже странно, что до сих пор никто не сделал! Правда, один маленький момент – надо быть Великим Творцом этого мира, чтобы все исправить. Но это же мелочи!

Поняв, что над ней вновь насмехаются, Лин отвернулась и больше не издавала ни звука, вплоть до того самого момента, пока горизонт не заалел восходом, а впереди не показались первые покосившиеся заборы окраины Миловки.

Глава 18 (Часть 1) Сергей

Сергей

– Я вам не милочка, брат Сэммиус, а сестра Эвва. И я еще раз повторяю, служительница Сиоллин сейчас не принимает. Она готовит речь к встрече делегации из Ланкского храма. И вообще, вас в журнале записи нет. Правила для кого писаны?

Женщина еще сильнее втянула впалые щеки и поджала, и без того тонкие, губы. Резко, будто пытаясь проткнуть что-то невидимое, она ткнула пальцем в стену, на которой и впрямь висело расписание приема.

– Сестра Эвва, я все понимаю, правила, законы, слушали-постановили... Вы поймите, дело жизни и смерти! Касается безопасности обители в целом, и самой служительницы, в частности! А потом, она мне говорила, что можно обращаться по любому вопросу!

– По любому вопросу, но не в любое время. Есть часы приема, есть установленные формы обращения, есть журнал записи. Можете записаться на прием на следующий вторник, на пятнадцать тридцать.

Да что же это такое! Что угодно мог подумать Сергей, но уж никак не то, что непреодолимым барьером на пути к нужному НПСу станет эта «секретарша», которая и впрямь, милочку напоминала весьма слабо, больше – пересушенную воблу.

– Это квест, что ли, такой? Тогда, где сам квест-то? Что за шуточки?

– Брат Сэммиус, покиньте приемную. Иначе, я буду вынуждена принять меры.

– Бюрократизм! – вылетел из комнаты и хлопнул дверью.

Вот же, старая вешалка! Сергей в сердцах пнул стену коридора обители.

Если быть честным, «старой» сестру Эвву Сергей обозвал абсолютно незаслуженно. Как бы она ни супила брови и ни старалась казаться суровее, свежая, молодая кожа выдавала истинный возраст. Было сестре не больше двадцати пяти лет, хотя она и стремилась всеми силами к тому, чтобы выглядеть на все сорок.

Но, охваченный праведным гневом, мужчина видел ее именно так – сухая, черствая старая дева, одна из миллионной армии ей подобных, работающих на почте, в банке, в ЖЭКе или в регистратуре поликлиники – везде, где можно получить хоть малую толику власти над другими людьми, и всласть ею поупиваться.

Пройдясь пару раз туда обратно перед закрытой дверью, Сергей придумал план.

Ни одна из подобных старых дев до конца не верит, что ее время прошло. Каждая, до последней минуты жизни, ждет принца, который, в один прекрасный день, прискачет на белом коне с головой дракона в одной руке и обручальным кольцом в другой.

И этим можно воспользоваться! Да, не порядочно, да, не красиво! Согласен. Но пусть тот, кто всегда поступает правильно, первым бросит в него камень. Что, нет никого? То-то же!

Вдохновленный задуманной проделкой, Сергей спустился во двор и решительно отправился в сторону библиотеки. Постучав, он обнаружил Рансвинда задумчиво метущего пол, рядом, колыхаясь, словно кисейная занавеска, кружил почтенный брат Антимоний.

– Мир вам, эээ... братья! Не поможете мне, брат Рансвинд? Хочу письмо написать, а нет у меня ни бумаги, ни чернил.

– Конечно, конечно, брат Сэммиус.

Помощник библиотекаря отбросил опостылевший, судя по всему, веник, и тут же унесся куда-то в глубину стеллажей. Через минуту он вернулся, таща несколько плотных листов желтоватой бумаги и чернильницу.

– Прошу. Может, вам помочь? У меня, знаете ли, очень красивый почерк, все очень разборчиво выходит. Еще и буквицы могу рисовать и изукрашивать всяко.

Судя по тому, как настойчиво Рансвинд предлагал свою помощь, подметать ему сегодня уже осточертело. Впрочем, почему бы и нет! Напишет, заодно и отнесет, как раз добавит достоверности.

– Я был бы вам весьма признателен, брат.

Рансвинд уселся за стол, схватил перо и вопросительно уставился на Сергея. Тот задумался... С чего бы начать? Ну, допустим, вот так:

«Отвернувшись, вы разбили мое бедное сердце... Как можно быть такой холодной и черствой? Нет в жизни больше ничего, что могло бы удержать меня на этой грешной земле. Прощайте, отныне я вас не потревожу. На зеленом лугу, среди душистых цветов, ни один из которых не сравнится с вашей красотой, я упокоюсь. Надеюсь, узнав о моей смерти, вы поймете, какую боль и страдание причинили своему тайному поклоннику. Прощайте, навеки ваш, несчастный влюбленный».

– Хм. Не пересолил? Что скажете, брат Рансвинд?

– Это... Это прекрасно. Ик..., – почтеннейший брат библиотекарь, не стесняясь, шмыгал носом и глотал слезы. – Я бы тоже хотел, вот так! Ик! Когда-нибудь... ик! умереть за любовь...

– Уууу, это вас, святой брат, приплюснуло. Не нужно ни за что умирать, ни мне, ни вам. А вот ответьте мне, на такой вопрос: знаете ли вы, брат Рансвинд, некую сестру Эвву?

Помощник библиотекаря заморгал, прогоняя с ресниц сентиментальные слезы, и на лице его вдруг появилось выражение мечтательное и, до невозможности, глупое.

– Сестру Эвву? Ее? Знаю ли я... О, конечно знаю. Вы ведь ту сестру имеете в виду, которая является личной помощницей служительницы Сиоллин? А почему вы спросили? Это что, – тут мечтательное выражение сменилось на паническое, – вы ей письмо писали? Ей?

Уууу... Вот уж не ждали, не гадали. А парнишка-то влюблен в эту швабру, не иначе... И что же делать? Надо же, какой ужас в глазах. Лааадно, так уж и быть, внесем в план коррективы...