Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

До головного дриксенского линеала оставалось полхорны, не больше. Утром этот двухпалубник шел последним, теперь арьергард стал авангардом. Луиджи покосился на Альмейду: альмиранте стоял плечом к плечу с Аларконом. «Франциск» был готов к бою, настолько готов, что единственным делом стало ожидание.

– Это должен быть Бюнц, – решил Берто. – Он у дриксов вроде Вальдеса, а корабль – «Весенняя птица», у него на носу ласточка.

– Мило, – одобрил Луиджи, – но не осенью.

Кто первым приветствовал гостей, «Молния» или «Алвасете», фельпец не разобрал, но у самого носа «Птички», если это была она, вскинулся короткий толстый фонтан. Белый дымный шар, медленно расплываясь, поплыл наперерез дриксенцам.

– Сейчас ответит, – молодой Салина аж приплясывал, – он всегда здоровается.

– Далековато, – усомнился Луиджи.

– Все равно ответит. Кстати, у этой птички зубы больше, чем у волка, а на голове венок.

– А почему бы и нет? – расхохотался, к собственному удивлению, Луиджи. – Если бывают влюбленные акулы, могут быть и кусачие птички.

– Могут, – сверкнул зубами Берто. – Ну, что я говорил?

Борт «Птички» от носа до кормы вспух белесыми клубочками, ветер отбросил их назад вместе со звуком, корабль скрылся в бледной пелене. Куда делись ядра, видели разве что с первых кораблей Берлинги, не замедлившего обменять залп на залп. Или это в бой вступил «Манлий»?

Линеалы втягивались в перестрелку, как змеи в нору, ветер гнал дымное марево на дриксов и дальше. Длинная бродячая волна приподняла «Птичку», ее марсели на мгновенье заполоскали, нос рыскнул в сторону, но быстро выправился, зато идущая следом трехпалубная громадина вывалилась из линии.

Берто перевесился через борт.

– Вот корова! – припечатал он. – Эх, были б мы поближе...

«Птичка», прикрывая незадачливого товарища, дала полный бортовой, «Память Каделы» и «Манлий» ответили. Теперь ядрами обменивалось до десятка головных кораблей, дымные облака становились все гуще, издалека казалось, что линеалы вот-вот сойдутся борт к борту.

– Смотри-ка, – присвистнул Аларкон, – у них Вернер, оказывается, в арьергарде болтался.

– Именно что болтался, – сбросивший лет пятнадцать альмиранте подбросил и поймал пистолет. – Колонну ведет Бюнц, а Вернер при сем присутствует. Кальдмеер есть Кальдмеер. Другой бы на его месте избавился от этого подарочка при помощи Ротгера...

– Олаф слишком серьезно относится к присяге, – сморщил нос Аларкон, – а Вернер спит и видит обзавестись брейд-вымпелом, но с такими адмиралами море станет лужей.

– Разум подсказывает отпустить господина Вернера к кесарю, – протянул Альмейда, – а господина Кальдмеера – к Создателю.

Брови первого адмирала Талига сошлись в черную черту, покалеченная рука привычно легла на эфес. Ветер теперь дул с юго-запада, завывал в такелаже, гнал дым в сторону дриксов.

Корабли Берлинги дохнули дымом, свист швана и морской гул растворились в орудийном реве. Бой шел совсем рядом, еще несколько минут, и «Франциск» получит первую цель, в свою очередь став мишенью для «Птички». Луиджи поискал глазами пресловутого Вернера. На шестом от головы светло-коричневом трехпалубнике трепыхался вице-адмиральский флаг.

– Капитан Джильди! – правый рукав и щека Альмейды были мокрыми. – Вам придется нас покинуть.

– Адмирал, – подался вперед фельпец, – мы готовы.

– Отправляйтесь к Салине, – красная четырехпалая рука смахнула с лица прозрачные капли, – передайте ему, что караван ждет. Пускай подрежет курс авангарда, поставит головных в два огня и собьет в кучу. После этого может возвращаться к торговцам. Если какой-нибудь «гусак» вздумает отправиться в хлев, не трогать.

– Я правильно понял? – на всякий случай переспросил Луиджи. – Если дриксы решат уйти...

– Не дриксы, – уточнил Аларкон, – а Вернер Бермессер. Он мечтает об адмиральской перевязи, а не о Рассветных Садах, остальные будут защищать караван до конца.

– Живой Бермессер полезнее мертвого, – ухмыльнулся Альмейда, – особенно если он таки наследует Кальдмееру. Пускай проваливает...

Свистнуло, и тотчас сверху обрушилась издыхающая змея, хлестанула по доскам, сползла за борт. Над головой что-то затрепыхалось. Зепп глянул вверх – прямо над ним извивался какой-то огрызок.

– Боцман, – велел фок Шнееталь в рупор, – заменить фал.

Белый платок в руках адмирала метнулся испуганным голубем, громко и требовательно закричал горн. Флагман содрогнулся и зарычал; шканцы, мачты, противник, вселенная исчезли в кисло пахнущем дыму.

– Отлично, – прокричал в свой рупор фок Шнееталь. – Молодцы!

Справа и сзади рявкнуло, смерть пронеслась над головой, никого не задев, только за кормой взметнулся к небу белый фонтан. В редеющем дыму заметалась орудийная прислуга, впереди в белых клубах рисовались круто поднятый бушприт и призрачные паруса. Ветер бросил в лицо чужой дым, под ногами загрохотало – артиллеристы двигали пушки.

Фрошер вновь дохнул дымом, раздался и стих уже знакомый вой, на сетку рухнуло с десяток обломков, бежавший по шканцам матрос остановился и затряс головой. Серая роба стремительно набухала алым. Боцман ухватил раненого за плечо, куда-то поволок.

Вновь мелькнул белый платок, «Ноордкроне» дала полный бортовой в ползущего мимо врага.

– Заряжай, – проорали на баке. Он бы тоже мог стоять у пушек, торопить канониров, ждать сигнала. Мог, но тогда бы рядом с Ледяным Олафом стоял Руппи... Создатель, где он?! Друга отправили в арьергард, оказалось, навстречу беде. Только бы Бюнц успел их завернуть!

Над головой хлопнул и заполоскался грот, сбесившийся ветер наподдал в правый борт, «Ноордкроне» накренилась, нос предательски развернулся, разрывая линию.

– Ветер крепчает и заходит, – выкрикнул Шнееталь. Кэцхен!

– Вижу.

Свист боцманской дудки слился с визгом вцепившейся в корабль кэцхен. Это был не первый шквал в жизни Зеппа, но впервые пришлось встречать его на юте. Что-то прокричал Шнееталь, голос капитана утонул в шуме и треске. Огромный линеал наподдал кормой, словно взбрыкнувшая лошадь, Йозева бросило вперед; чтобы удержаться на ногах, лейтенант, вытянув руки, побежал по мокрым, скользким доскам. «Ноордкроне» вильнула и накренилась, Йозева повело вбок и швырнуло прямо на грудь адмиралу.

Ледяной покачнулся, но устоял, умудрившись удержать навалившегося на него лейтенанта. На корму налетела «бродячая волна», разлетелась вдребезги, окатила ледяным дождем.

– Спокойно, – велел Кальдмеер, отстраняя от себя Зеппа, – это просто кэцхен.

После «Франциска» «Акула» казалась маленькой и хрупкой, волны, с палубы линеала выглядевшие не столь уж и высокими, превратились в обсидиановые холмы. Галера то взмывала вверх, то катилась по иссиня-черному склону вниз. Джильди глянул за борт: ледяная вода была там, где ей и положено, это он слишком долго глазел с чужого юта.