Вера Камша - Довод Королей

– Почему?

– Потому что покойный Рауль, не тем будь помянут, вбил в голову Жоффруа Тагэре, что он может стать королем.

– Бред.

– Не такой уж бред, если вспомнить Жана Лумэна. Добытый Раулем тестамент Генеральных Штатов о том, что Жоффруа – наследник, никем не отменен.

– Глупости, тогда у Филиппа не было сыновей...

– Не такие уж глупости, если Жоффруа переживет Филиппа, многие предпочтут видеть на троне какого ни на есть, но сына Шарло, мужа или вдовца дочери Рауля и отца его внуков, а не мальчишку, окруженного сворой Вилльо. Поднять бунт, особенно имея деньги, легче, чем погасить. Если Жоффруа приберет к рукам еще и имущество Жаклин, он дел натворит, а Паук поможет.

– Филипп не собирается умирать, но, если что-то произойдет... королем станет Филипп Пятый! Ларрэну ничего не обломится.

– Ты не дашь? – подался вперед Обен.

– Я.

– Вот ты и объяснил, почему Жоффруа предпочел бы видеть тебя мертвым. Ты не позволишь ему поднять лапу на племянников, а Вилльо не позволишь сесть окончательно всем на голову. Эскоту ты ободрал, с Ифраной – мир, но Паук продолжает кормить тех, кому не тошно жрать из его рук. Уверяю тебя, он не забыл ни Кер-Септим, ни свинью на коне. И свинья тоже не забыла. Всей этой своре герцог Эстре как кость поперек горла. Не знаю, кто из них попробует тебя убить, а кто будет смотреть и радоваться, но я буду не я, если они не рискнут.

– Я начинаю казаться себе значительной фигурой, – улыбнулся Сандер.

– Кто ж тебе виноват, что ты разделил страну на тех, которые все на свете продают, и тех, кого не купишь. Когда я тебе отцовский меч отдал, я надеялся на тебя, но не настолько же... Так что побереги себя, Александр Эстре. И не улыбайся, Проклятый тебя побери! Шарло улыбался, Рауль тоже... «Тагэре для Арции» подразумевают живого Тагэре. Да и о брате и племянниках подумай. Пока жив ты, их не тронут...

– С этой стороны я не смотрел. Постараюсь выжить... Тем более у меня есть еще одна причина.

Старый граф внимательно посмотрел на своего любимца, и тот, отчего-то смутившись, потянулся за вином, но так ничего и не рассказал. Не успел. Прибыл гонец – герцога Эстре срочно требовал Его Величество.

Александр торопливо простился со стариком и через пол-оры оказался в объятьях короля. После первых приветствий Филипп с сияющим лицом снял орден Белого Сокола и надел на шею брату.

– Будь я проклят, если кто-то достоин его больше, чем ты. Я не заслужил такого брата, уже одна твоя верность превосходит всякие границы, но твои победы... Ты и впрямь куда больший сын нашего отца, чем я, и я... Проклятый, да я горжусь тобой, ты единственное, чем мы можем сейчас гордиться!

– Филипп, – Сандер, немного растерянный от такого водопада чувств, улыбнулся королю, и тот решительно сгреб брата за плечи и расцеловал.

– Сандер! Я горжусь тобой, и я хочу, чтоб об этом знали все. Прости меня за Ифрану и за все остальное, что было не так. Нас слишком мало, чтобы мы посмели потерять еще и друг друга. А теперь ты должен выполнить мою просьбу.

– Конечно...

– Нет, когда-нибудь я тебя точно убью. Небось вообразил, что я тебя отправляю в какой-нибудь поход или на какой-нибудь турнир?

– А разве нет?

– Нет. Возможно, я и попрошу тебя заняться кое-какими делами, но сначала, Сандер, умоляю: позволь мне сделать что-то лично для тебя. И не говори, что у тебя все есть и ты всем доволен. Чего ты хочешь? Если это в моих силах или даже за их пределами, но не слишком, ты это получишь. Ну же, я жду...

– Филипп, я как раз хотел попросить тебя об одной вещи. Даро...

– О святой Доминус и вся кротость его! Сандер, я УМОЛЯЮ тебя раз в жизни подумать о себе, а не о других. С мирийкой все в порядке, она мне во всем призналась. Проклятый, за какое чудище вы все меня держите?! Пускай выходит за своего Артура, хотя он и глуп, как бубен. Но красив, спору нет, особенно верхом и когда рот не разевает...

– Что ты сказал?

– Да успокойся, я любя... Артур в отличие от папаши славный парень и без двойного дна. Просто завидно немного, что молодость уходит, я же вас, волков эдаких, на десять лет старше. Даро мне об этом напомнила, ну да я не в обиде, пусть будет счастлива с кем хочет, хоть с Бэрротом. Девчонка отказалась от королевской любви ради своей.

Сначала я взбрыкнул, не без этого, а потом подумал, что ты своей честностью заражаешь всех вокруг. И хорошо, иначе мы бы уже задыхаться начали. Короче, Даро с Артуром я взял под свое крыло и без твоей просьбы.

– Филипп...

– Только учти, если тебе пришло в голову заступаться за Жаклин, то я не знаю, куда она сбежала от нашего братца. Найдется, подумаем, что с ней делать, если найдется, конечно... Сейчас ты будешь просить награду для себя и только для себя, – король засмеялся, – ну же, Сандер...

– Филипп, ты можешь отдать мне ВЕСЬ Север? Хотя бы до истечения перемирия с Ифраной?

– Так... Мой братец в качестве награды просит то, что я хотел всунуть ему, как задачу. Ты и так протектор Севера с королевскими полномочиями, ты им и останешься. Но раньше чем в начале зимы я тебя никуда не отпущу, слишком я по тебе соскучился. Предупреждаю последний раз, я от тебя не отстану. Если ты не выберешь себя подарка, я его выберу сам.

– Хорошо, – тихо сказал Александр, – подари мне замок. Гаэльза слишком далеко от границы.

– Выкрутился, волчара, – засмеялся король, – и подарок попросил, и дело сделал. Будет тебе замок, но учти, дворец для тебя я САМ построю.

От необходимости отвечать и благодарить его избавила королева. Элеонора в бледно-лиловых шелках вошла в комнату с горделивой уверенностью кошки, распространяя волны экзотических ароматов и с трудом скрываемой ненависти. Это его и спасло – при Элле он не мог дать волю слабости.

Ее Величество медово улыбалась и поздравляла, герцог Эстре целовал унизанную кольцами холеную ручку, по своему обыкновению односложно отвечая на тончайшие шутки. Никто ничего не заметил. Потом Александр поклонился и ушел. Филипп, опять же спасибо Элле, его не задерживал, король уже отчаялся примирить жену и брата, довольствуясь их взаимной учтивостью.

Сандер не помнил, как вышел из королевского кабинета и прошел анфиладу заново отделанных комнат, в которых толпились придворные. С ним заговаривали, он отвечал, улыбался, пообещал пожилой сигноре Траве взять в качестве аюданта ее младшего сына, сказал несколько комплиментов дамам и девицам, решившим лично выразить свое восхищение покорителю Данлеи, пожал руку Эжену Гартажу, выдержал поздравления Гастона... Проклятый, как же их много, и всем от него чего-то нужно! Хотелось то ли броситься вон, то ли выхватить меч, но он держался. Держался, даже когда пришлось пить вино с отцом Артура, обрушившим на него целую реку словесной патоки.