Вера Камша - Кровь Заката

– Моя сигнора, – Валериан неуклюже и торопливо вскочил, зацепив рукавом ноты, – простите, я вас не заметил!

– Ничего страшного, святой отец, можете продолжать ваши занятия. Александр, разве вы не видите, что мешаете отцу Валериану. Немедленно возвращайтесь к себе, я поговорю с вами завтра.

– Но, – запротестовал музыкант, – уверяю вас, Ваша Светлость, монсигнор мне не мешает, напротив, он очень тонко чувствует музыку.

– В любом случае ему никто не разрешал по ночам выходить из спальни, – холодно прервала герцогиня. – Александр, вы слышали? Немедленно идите домой. Отец Валериан, всем очень понравился написанный вами реквием. Разумеется, я и мой сын поблагодарим вас особо, но я с удовольствием говорю вам об этом сейчас. А теперь можете возвращаться к своим занятиям.

– Благодарю сигнору, – маленький эрастианец поднялся, – но я уже закончил. С разрешения сигноры я могу проводить монсигнора Александра.

– Если пожелаете, – обронила Эстела Тагэре и, придерживая тяжелую юбку, первой спустилась вниз.

Герцогиня пожелала остаться в храме, а клирик и мальчик вышли на улицу. В лицо пахнуло мокрой землей, в свете звезд блеснули огромные лужи. Они уже заворачивали за угол, когда Валериану показалось, что сзади мелькнула и рванулась куда-то вбок и вверх огромная, похожая на гигантского коня тень. Музыкант резко обернулся и столкнулся взглядом с сыном герцога.

– Святой отец, вы видели?

– Не знаю, может быть, мне показалось…

– Это был отец. Он приходил попрощаться, и он был в иглеции, когда я пришел.

Валериан промолчал. Церковь учила, что такого не может быть, но маленький клирик, хоть и боялся признаться в этом даже себе, был согласен с Александром. Во время заупокойной службы ему самому несколько раз казалось, что в иглеции находится кто-то одновременно близкий и далекий, не такой, как остальные. Встав от органа, он даже посмотрел вниз, пытаясь с помощью глаз остудить расходившееся воображение. Ничего особенного он, разумеется, не заметил, если не считать обернувшегося на его взгляд стройного седого нобиля в темно-синем плаще. Валериану стало стыдно своего любопытства, и он поспешно отступил к органу, а теперь вот и мальчик почуял что-то необычное… Сегодня новолуние, с похорон минула ровно кварта. Неужели ночную песню ему подарил покойный герцог?

2871 год от В.И.

Вечер 19-го дня месяца Иноходца.

Фей-Вэйя

Шарля похоронили. В Тагэре, в фамильном склепе. Его провожали жена и половина Арции, а она была здесь, в Фей-Вэйе. Она могла бы поехать, ее бы не выгнали, и не только потому, что Филипп теперь король и ему нужна поддержка сестринства или хотя бы лояльность. Девять лет назад сестра Анастазия стала в старинном замке своей, ее полюбили, никого не удивил бы ее приезд. Напротив! О них с Шарлем так никто и не узнал, а она не проводила его в последний путь, не взглянула… Неужели она боится себя выдать? Сколько лет прошло, она теперь совсем другая.

Соланж подошла к зеркалу, откуда на нее смотрело отрешенное бледное лицо, лицо мученицы, пророчицы, но не живой женщины. Странно, ей совсем не нужны эти камни, от которых все сходят с ума, может, поэтому они ей и достались. Судьба любит дарить одним то, за что другие готовы отдать душу, и отбирать то, за что и жизни не жаль… Нет, она правильно сделала, что не поехала, она не вынесла бы.

Филипп, говорят, одно лицо с отцом, как и погибший Эдмон. А самый младший? Тот, который живет потому, что она, Соланж Ноар, в припадке безумия убила своего ребенка. Младший Тагэре даже больше ее сын, чем Эстелы, почему же она не хочет его узнать?

Ее Иносенсия вздохнула и отошла от зеркала к окну, за которым буйствовал яблоневый сад. Когда она в последний раз видела Шарло, стояла поздняя осень, они обнимались среди искореженных черных стволов, ее ноги насквозь промокли, но она не чувствовала холода, а сейчас на дворе раннее лето, отчего же так зябко? Ведь все в прошлом, а ей в этой жизни осталось лишь несколько дел, которые она должна сделать.

Предстоятельница улыбнулась, и хорошо, что этого никто не видел, так как вид улыбающейся статуи вызовет ужас в сердце самого отважного человека. Сола, сестра Анастазия, Ее Иносенсия расчесала волосы, заколола на затылке [117]и еще раз взглянула в зеркало. Вспоминал ли о ней Шарло в свои последние мгновенья? Вряд ли. В бою воинам не до воспоминаний, а погиб он сражаясь. Валентин сказал, что они с Раулем ре Фло отбивались спина к спине. С ними долго, очень долго ничего не могли сделать, а потом герцог, наверное, устал и оступился. Его убили сразу. Одним ударом. Рауль продержался еще немного, но один он был обречен.

Сола вспомнила Рауля ре Фло, мужа красотки Делии, единственного из этой семейки, кто ей по-настоящему нравился. Они с Шарлем ушли вместе, как уходят настоящие соратники и друзья или счастливые возлюбленные. А она осталась. Но почему, почему Шарло ошибся?! Что-то ей было непонятно. Оступиться могут все. Герцог уже не был юношей, он мог устать, поскользнуться в крови, просто промахнуться и пропустить удар. То, что он был непревзойденным бойцом, не означало, что он был бессмертным, и зачем ей знать, как он умирал, если ничего нельзя изменить.

Женщина вскинула тонкие руки к вискам, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Что-то здесь не так, что-то она должна понять. Поговорить с Валентином? Стоп, при чем здесь старик?! Он давно не покидал Фей-Вэйю, откуда же он знает, что Шарло споткнулся? Ее Иносенсия, больше не владея собой, вышла, почти выбежала из комнаты и, скользнув лунным лучом по прохладным коридорам, спустилась к старому рыцарю. Валентин сидел в глубоком кресле. Перед ним на столе стоял кубок, куча каких-то баночек с настойками и декоктами, валялись несколько книг, бумага и перо. При виде Предстоятельницы он попробовал встать, но Сола, положив ему руку на плечо, велела оставаться в кресле, а сама села рядом.

– Мне нужно поговорить с вами, сударь.

– Ваша Иносенсия…

– Я знаю, что вы скажете, но не будем терять времени. Откуда вы узнали, как убили герцога Тагэре?

– Откуда? – В глазах рыцаря мелькнуло недоумение. – Мулан рассказал. Он был там вместе с Дорже.

– Как они там оказались? – Сола почувствовала, что сейчас упадет, и торопливо присела на кровать Валентина, напрочь забыв об этикете.

– Дорже выполнял приказ бланкиссимы Генриетты, Мулан его сопровождал.

– А теперь, сигнор Валентин, – услышь Сола себя со стороны, она бы не узнала собственного голоса, – скажите, как могло случиться, что Шарля Тагэре убили раньше, чем Рауля ре Фло? Ведь он был сильнее.

– Меня это самого удивило. – Старик закашлялся, и Соле пришлось ждать целую бесконечность, пока он пил воду, пока обтирал губы чистым полотенцем. – Ре Фло был прекрасным воином, но с Тагэре не мог сравниться никто. Может быть, лет через десять герцог и начал бы сдавать, но не раньше.