Вера Камша - Кровь Заката

– Ты – маленькая дурочка, – губы герцога коснулись синих глаз, – бедная маленькая дурочка… Святой Эрасти, сколько же ты перенесла, сотня рыцарей не выдержит… Что же нам теперь делать?

– Нам? Нам?!

– Но… Ты все еще любишь меня?

В ответ она вновь заплакала.

– Любишь?

– Да.

– Значит, мы с тобой уйдем, как и решили. Конечно, уйти из Фей-Вэйи труднее, чем из Эльты, но мы что-нибудь придумаем. Зиму придется перетерпеть, а в месяце Агнца…. Сола!!! Да что с тобой?!

– Шарло! Ничего не будет! Понимаешь?! Ничего и никогда!

– Сола!

– Выслушай, – в глазах Соланж плескалась мука, но голос почти не дрожал, – это не простое заклятье. Я теперь хуже ядовитой змеи. Со мной ничего не будет, а для мужчины я теперь смерть. Моя любовь тебя убьет, а я… Я хочу, чтобы ты жил. И чтобы твой сын жил, потому что в нем теперь жизнь нашего ребенка. Вышло так, что я обменяла ее… Поэтому уходи. Навсегда уходи, я не переживу, если еще раз тебя увижу…

– Вот, значит, как, – он и на этот раз не оттолкнул ее, а продолжал гладить по темным волосам, – бедная ты бедная… И это не исправить? Ведь на каждое заклятье, наверное, можно найти другое…

– Что ты в этом понимаешь, – с горечью прошептала Сола, – ты воин, вот тебе и кажется, что любой удар можно отбить… Нет, Смерть это Смерть, с ней не поспоришь. А я теперь ее орудие. Самое большее, что я могу, это не причинить никому зла. Агриппина приставила меня ухаживать за Виргинией, это как раз по мне, но и все… Я бы умерла, но если я это сделаю сама и раньше срока, тогда Смерть заберет кого-то, кто мне дорог, тебя или Агриппину. Значит, я должна жить, и я буду жить… Долго буду. Постепенно все забудется…

– Ты сама в это не веришь. – Он все еще не выпускал ее. – Сола, а может, все это вранье? Ну, откуда, в самом деле, это известно? А потом, – он неожиданно улыбнулся, – умереть в твоих объятьях, что может быть прекраснее.

– Нет, – Сола упрямо сжала губы, – это правда, Шарло. Отсюда и все эти легенды о том, что насильники, дотронувшиеся до сестер, умирают. Я знаю и про Одиллию, и про Каролину. Они сделали то же, что и я, и это не их насиловали, это они завлекали мужчин, которые потом умирали… Да и Виргиния… Но она хотя бы никого не убила… Я не могу, чтобы ты… Не могу! Ты – моя жизнь, как же я могу убить тебя. Уходи, Шарло, умоляю…

– Хорошо, но поцеловать-то я тебя могу?

– Можешь, – она вздрогнула, – но не надо.

– Надо…

Он целовал ее долго-долго, но ни один поцелуй не может длиться вечно. Герцог отпустил ее, хотел что-то сказать, и Сола с ужасом заметила, что губы у него дрогнули, как у человека, сдерживающего слезы. Больше он ничего не сказал, только низко поклонился, повернулся и ушел навсегда по петляющей между облетевшими яблонями тропинке.

2863 год от В.И.

16-й день месяца Агнца.

Арция. Мунт

Королю захотелось пить, и он проснулся. Слуги, уходя, оставили на ночном столике все необходимое, в том числе и кувшин с сахарной водой. Пьер с удовольствием напился и задумался. Спать не хотелось. Царившая за окном Луна отчего-то удостоила своим вниманием крышку от кувшина, превратив ее в сияющее чудо. Король взял стеклянную вещицу в руки, преградив дорогу лучам, и диво погасло… Жаль, но ничего не поделаешь! И почему только любая вещь, стоит только взять ее в руки, становится хуже?

Пьер выпил еще воды, задумчиво сжевал пару пирожков с абрикосами и решил сходить посмотреть на наследника. Это было страшно интересно. У него, Пьера Лумэна, появился наследник. Когда король узнал об этом, он очень обрадовался. Дитя, без сомнения, было зачато от Святого Духа, и это очень хорошо. Пьер не понимал, почему, когда он высказал столь очевидную мысль вслух в большой, красивой комнате, набитой людьми, которые наперебой его поздравляли, все замолчали, а дядя Фарбье ужасно разозлился. Но Пьер не жалел, что сказал правду, пусть все знают, что отец наследника Арции – Святой Дух! Это лишний раз подтверждает, что власть арцийских Волингов идет от самого Творца! Непонятно только, почему дядя Жан так рассердился. Наследник был нужен, об этом твердили все, наконец он с божьей помощью родился, радоваться надо!

Король надел теплый стеганый халат, правда, очень жесткий и неудобный. Вышитые на воротнике золотые цветы противно царапали шею, но Пьеру еще в детстве объяснили, что король должен терпеть много всяких неприятных и ненужных штук, и он честно терпел. В том числе и кусачий халат. Ходить по дворцу босиком и в одной ночной рубашке было нельзя. Когда дядя Жан застал его ночью в комнате с хомяками без халата, то сказал, что всякий раз, когда его увидят неглиже, будут убирать одного зверька. После этого Пьер, выходя из спальни, всегда одевался.

Для начала Его Величество прошел к любимым зверушкам. Те мирно сидели по своим клеткам, кто-то спал, кто-то грыз зерно и овощи, а один, с пятном на ухе, бегал в специальном колесе. Король посмотрел на своих любимцев и поднялся к наследнику. Стражники раздвинули копья, и Пьер вошел в обитую светло-зеленым шелком комнату, где коротали ночь кормилица и дежурный медикус. Открытая дверь вела в детскую. Вообще-то туда можно было пройти и из опочивальни королевы, смежной со спальней самого Пьера, но Агнеса стала запираться, так что пришлось идти мимо нянек, которые, к счастью, крепко спали. Однако радоваться было нечему. Прокравшись в детскую, король увидел, что вокруг колыбельки расселось несколько кошек.

Этих тварей Его Величество недолюбливал, хотя его матушка, вдовствующая королева, их обожала. Наглые раскормленные кошки и коты ходили и лежали там, где им хотелось. Если кто-то ненароком их беспокоил, злюки шипели и огрызались, а одна из них придушила любимого хомяка Пьера, когда бедняга сбежал из клетки. Королю долго врали, что Помпон вернулся в поле к родичам, он узнал страшную правду случайно и проплакал всю ночь. После смерти матушки кошки из дворцовых покоев были изгнаны, во всяком случае, ему говорили, что это так. И вот опять!

Правда, эти звери совсем не походили на курносых и пушистых материнских любимиц. Они были побольше, какие-то прилизанные и с острыми мордами, а их короткая черная шерсть блестела, словно они были сделаны из черного стекла. И все равно это были кошки!!! Даже более противные, чем те, что отравили королевское детство. И они посягнули на наследника, которого самому Пьеру трогать не разрешалось!

Возмущенный до глубины души король бросился к кроватке, крича и размахивая руками, но негодные твари лишь осклабились и прижали уши. Пьер бестолково прыгал вокруг, не решаясь схватить агрессоров, так как всегда боялся боли, а остроту кошачьих когтей помнил с детства. Несмотря на громкие крики, на помощь никто не спешил, слуги словно оглохли, а кошки и не думали уходить. Они таращились на Его Величество нагло и вызывающе, а одна и вовсе зевнула и почесала за ухом, громко стуча лапой по дереву.