Ольга Пашнина - Сырная магия, или Не хочу без любви! (СИ)

Как добежала до комнаты, не помню. Но заперлась, словно чувствовала, что через полминуты в нее с жутким грохотом врежется Рикард. Как бы не так. Двери в доме Спрингвиллов без разрешения хозяина могут открыть только родные. А Рикард — увы и ах — навсегда лишился возможности стать нашим родственником.

И раз уж в комнате меня никто не видел, я снова залезла под одеяло и начала реветь. Похоже, это день был такой, посвященный разборкам с мужчинами и слезам.

— Николь! — доносились до меня какие-то попытки выйти на разговор. — Да я просто пошутил.

Никки! Сырочек, открой дверь!

Но увы, я уже купалась в жалости к себе. Было так грустно и тоскливо, что пореветь казалось единственным выходом. Наверное, я слишком сильно переволновалась в последнее время, и нервы уже не выдерживали.

Сколько так провалялась, не знаю, но в один прекрасный момент вдруг услышала, как дверь медленно открывается. Рикард нашел таки способ меня достать?!

Но это оказался не Рикард, а папа. Я высунула из-под одеяла голову и встретилась с ним взглядом.

— Николь? Ты плачешь? — нахмурился он. — Что у тебя случилось? — Все нормально, — прогундосила я, ибо после рыданий нос оказался напрочь забит. — А то я не вижу, нормально у тебя все, или не очень. Не можешь же ты рыдать из-за утреннего скандала так долго. Так что у вас стряслось? — У нас? — Дочь, — на меня строго посмотрели, — с матерью ты в жизни не скандалила, а кот твой хоть и пакостное создание, все ж животное. — Рикард тоже животное, — пробурчала я. — Козел. Судя по лицу папы, он явно не ожидал, что дочка за полгода поднабралась веселых словечек. Но он быстро справился с удивлением, сел на краешек кровати и приготовился слушать. Я помолчала, размышляя, как бы подать информацию попонятнее. Потом не выдержала и протянула:

— Меня никто не лю-ю-юбит. — Совсем никто? Папа в своей манере. Ему надо все знать с предельной точностью. Никто не любит? А ты точно всех опросила?

— Совсем, — вздохнула я. — Врешь. — Не вру! Рикард надо мной издевается. — Так и говори, что с ним поцапалась, а не “меня никто не любит!”. Иначе буду думать, что Рикард у тебя приравнен по ценности ко всему миру. Я снова зашмыгала носом и попыталась скрыться в недрах кровати.

— Куда пошла? Папа пробормотал себе под нос что-то про легкомысленных девиц и расшатанные нервы. Но улегся рядом и пристроил меня под теплый бок. Меня окутала смесь двух ароматов: папиного табака и парфюма Рика. Вместе они создавали странный приятный запах, от которого по телу разливалось спокойствие.

— Давай, рассказывай, — вздохнул отец. Вкратце я пересказала события последнего времени. Правда, опустив те моменты, в которые хотела Рикарда поцеловать. О таком отцу рассказывать было как-то неловко. Потом меня понесло, и за компанию я еще рассказала о Кристиане, Берноне (не упомянув, что он принц), Камилле. Скрасив, конечно, нюансы. Папе совершенно необязательно было знать, что мы живем в будущей таверне, в которую кидаются камнями люди мэра. То есть я помнила слова Дрю о том, что надо рассказать об опасности и позволить отцу снова стать защитником единственной дочурки. Но хватит с меня, хорошенького понемногу. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз мы так болтали. Я была,

должно быть, еще совсем ребенком.

— Нет, Никки, Рикард не стал бы над тобой издеваться. Дразнить — может быть, воспитывать — легко. Но он не издевается со злостью. Я давно его знаю, он добрый парень, хоть и несколько… замкнутый. Но если бы я не был уверен в том, что рядом с ним ты под защитой, я бы не разрешил вашу помолвку. — Добрый, — пробурчала я. — Ага, как же. — Не меряй доброту внешними проявлениями. Тот, кто улыбается тебе не всегда желает добра. Я вспомнила мэра Нейстикса и поежилась. Да, это верно сказано. — Рикард сложный человек. Но не лишенный плюсов. Я не верю, что он хотел тебя обидеть или унизить. Он, конечно, не пришел в восторг, когда ты сбежала практически с церемонии, но ты знаешь, мог бы закатить скандал и тебя опозорить, а бросил все и уехал. Довольно адекватный шаг, не находишь? — Возможно… — Николь, он не привык к таким, как ты. Ты оказалась слишком своенравной и куда более интересной, чем он, да и мы все, представляли. — А что случилось с его девушкой? Мне было жуть как любопытно, но спрашивать у самого Рикарда не решалась. А тут такой момент откровенности с отцом. Уж он-то в курсе, они ведь друзья.

— Детка, наверное, это стоит спросить у самого Рика. — Это тайна? — Нет, но… не уверен, что он хотел бы, чтобы я все разболтал. Под моим умоляющим взглядом папа долго не продержался и вздохнул: — Они оба были еще студентами. У нее была непростая семья, ее не любили и всячески мешали учиться. Не давали денег, она жила практически впроголодь. Рикард тоже был студентом и едва-едва успевал подрабатывать. Денег не хватало, есть было нечего. В один прекрасный день от всего этого девушка заболела. Рикарда не пустили к ней, семья его не принимала. Он пытался как-то повлиять на них через власти, но с виду все было в порядке. Девушка умерла. — Как грустно. Я снова почувствовала, что сейчас расплачусь. — Да. Мрачная история. — Так вот почему Рикард все мне покупает. Книгу, лавку… и вообще. — Такая трагедия в юности — мощный стимул к материальному благополучию, — согласился папа. Хотя знаешь, с прошлыми подругами он в таких тратах замечен не был, хотя их бы это привело в полнейший восторг.

Тут я почувствовала себя слегка виноватой. Хорошо, что в темноте не было заметно, как я покраснела.

— Я тоже радуюсь! Просто… ну и что мне теперь делать? К моему удивлению, папа рассмеялся и потрепал меня по голове. — Без понятия. И даже не собираюсь лезть. Хотела самостоятельности и независимости? Вот и разбирайся с ним сама, я больше в твою жизнь, Николь, не полезу. — Все меня воспитывают, — надулась и пробурчала. — Когда уже я буду кого-нибудь воспитывать?

— Воспитывай кота, он выгнал меня с половины кровати. Я, собственно, за этим и пришел, но раз у тебя нет… Дверь скрипнула, впуская Котецио.

— Он издевается? — спросил папа. Я фыркнула, прижала к другому боку кота и стало как-то веселее. Наверное, папа прав. Издеваются не так, и уколоть побольнее не так стараются. Как-то сложно все оказалось в реальной жизни. Я думала, сбегу, найду работу, встречу идеального парня и мы будем жить долго и счастливо.

И не сказать, что не встретила, просто… идеальность оказалась какойто серой и не вызывающей эмоций. А жизнь превратилась в балаган.

— Ты поедешь с нами? — с надеждой спросила я. — Никки… — Пожалуйста! Я хочу, чтобы вы с мамой были рядом, посмотрели, как мы живем. И мне будет спокойнее: предпринимателей много кто не любит, чем больше народу, тем безопаснее. А еще море, такое красивое, приятное. И фрукты! В Азор-граде так мало фруктов, а те, что привозят, и вполовину не такие вкусные, как у нас. Маме нужны витамины, да и тебе не помешают. И еще… — Хорошо, — устало вздохнул папа. — Поедем в твой Эрстенград. Только разберись все же в своих отношениях с Рикардом. Никки, он не подросток, которому нравится драма в жизни и бурное течение романов. Ему уже нужна семья, а держать его возле себя как-то… не слишком порядочно. — Да он сам отказывается! — Ну, может, он ждет искреннего порыва? — А я прямо неискренна. Отец поднялся и укрыл нас с Котецио одеялом. — Разбирайтесь сами, — снова повторил. — И держи при себе кота, хорошо? Я жуть как не люблю спать вне собственной постели. — Мя-а-ау! — донеслось из-под одеяла. Папа счел это чем-то вроде согласия. Вышел, мягко притворив за собой дверь и оставив меня с нелегкими размышлениями о вреде взрослой жизни.