Мартин Миллар - Фракс. Том 2

— Баронесса просит тебя поговорить со мной.

Он кидает взгляд на письмо.

— Интересуетесь Алцетен?

— Так и есть.

Рука старца начинает дрожать, и эта дрожь передается его трости. Какое же облегчение, что он безопасно добирается до кресла.

— Ее смерть была ужасным ударом, — говорит он. — Боль от этого почти... — его голос стихает.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— За минуты до происшествия. Она была здесь, в этой комнате. Но почему вы спрашиваете?

— Просто пытаюсь прояснить некоторые детали.

Цетенос испытывает страдания, но все же не потерял рассудка.

— Есть подозрение, что смерть моей дочери не была случайной?

— Да. Но если вы начнете всем это твердить, мне будет труднее проводить расследование.

— Как же это могло не оказаться несчастным случаем? Никто бы и не подумал вредить Алцетен.

— Не могли бы вы сообщить, чем она занималась в том день перед тем, как покинула здание?

— Она была здесь, сортируя записи.

— Какие записи?

— Ну, я не уверен. Алцетен взяла на себя большую часть моей работы, — он машет головой, указывая на беспорядок среди полок и коробок. — У нас тут столько всего...

— Какого рода записи хранятся в этом здании?

— Все. Об урожае, налогах, добыче руд, ввозных пошлинах, семейные записи, свидетельства о рождении, поправки к законам, — это главное хранилище всех деловых документов.

— Но сказать, чем же она занималась, нельзя?

Цетенос кладет руку на лоб и вздыхает, словно даже мысли о дочери слишком тяжелы для него.

— Я действительно не уверен. Правами на добычу руды, возможно. Всегда подают столько исков и заявок. Их необходимо сверить с существующими заявками и дважды сверить с нашими записями законов и наследований, чтобы удостовериться, что права уже никому не принадлежат.

— Ваша дочь одна здесь работала?

— В этой комнате — да.

— Она намекала вам, что нашла нечто странное? Некие денежные переводы, которые не хотели бы предавать гласности, например?

— Нет, она никогда мне ни о чем таком не говорила. Правда, все это звучит маловероятно. Разве дворецкий Дарингос не расследовал событие?

— Расследовал. Не уверен, что он делал это тщательно.

Я беседую с Цетеносом еще какое-то время, так и не выяснив чего-либо существенного.

— Когда они встречались с Мерлионой, то всегда за пределами здания?

— Не уверен. Думаю, они обменивались записками, договариваясь о встречах.

— Значит, кто-то мог бы узнать, когда будет встреча?

— Да. Но почему вы спрашиваете о Мерлионе?

— Просто беру на заметку некоторые детали.

Окруженный столькими пыльными книгами и свитками, я испытываю жажду. Встаю с кресла. Покидая здание, я больше не сомневаюсь в том, что Алцетен могла быть убита. Завещания, денежные переводы и торговые договоры в прошлом привели ко множеству смертей. Не повезло, что ее отец не сумел рассказать, над чем она работала. Спустившись по лестнице, я задаю вопросы нескольким молодым помощникам, но это ни к чему не приводит. Никто их них не знает, что могла делать Алцетен перед смертью. Говорят ли они правду или темнят, как Зинлантол, я не уверен.

Страдаю от жажды, но нет бабок на пиво, и горько признавать это человеку, в особенности тому, кто бесстрашно служил своей стране и усердно трудился, чтобы сделать свой город лучше. Сорока пяти лет от роду — и не достает денег на кружечку эля. По крайней мере, грядет состязание по поеданию пирогов. Меня греет мысль о том, что для подобных событий принято обеспечивать конкурсантов достаточным количеством эля, но мои надежды быстро перечеркиваются распорядителем.

— Нет пива? Вы серьезно?

— Мы обеспечиваем всех водой — сколь угодно.

— Водой? Считаете, чемпион в еде управится с водой? Что же это за дешевое состязание? Глубоко же в народ Самсарина въелось зло, раз они не могут предоставить человеку пиво во время еды. В Турае мы никогда такого не терпели.

— Тогда, возможно, тебе стоит вернуться в Турай, — говорит распорядитель.

— Вернулся бы, если б самсаринцы прекратили ходить вокруг да около и навели порядок в своих рядах. Вот что я тебе скажу...

Меня перебивают хлопком по плечу. Подошли Макри и Лисутарида.

— Что вы тут делаете?

— Пришли поддержать тебя, — говорит Макри.

— Как раз вовремя, чтобы предотвратить международный инцидент, — говорит Лисутарида. — Я бы смягчила выпады против самсаринцев, пока мы непосредственно в Самсарине.

— А ты слышала этого парня? Нет пива! На состязании по поеданию пирогов! Это же смешно. Мне нужно пиво.

— Никогда не задумывался, что у тебя могла быть проблема? — спрашивает Макри.

— Что еще за проблема?

— У тебя пристрастие к пиву.

— Пристрастие к пиву? Ничего подобного.

— Да, оно есть.

— Назови хотя бы одного уважаемого лекаря, который когда-либо сообщал, что чрезмерное потребление пива является проблемой.

— Да все об этом говорят.

— Полная ерунда. Глоток эля идет человеку на пользу. Уж тебе бы значительно похорошело от кружечки пива — и сейчас, и потом. Пропала бы худоба, в первую очередь. Может, и характер бы улучшился.

— У меня есть несколько монет в четверть гурана, — говорит Лисутарида, неуклюже копаясь в своем магическом кошеле. — Вот, поторопись.

Сломя голову несусь за пивом и возвращаюсь как раз, чтобы услышать объявление о начале состязания. Стенки палатки свернуты кверху, позволяя большой толпе зрителей глазеть внутрь, и раздаются крики воодушевления различных фаворитов толпы. Распорядитель звонит в колокольчик, и появляется вереница служанок, каждая из которых несет поднос, до краев заполненный пирогами. Пироги с говядиной, как дают мне понять. Скорее всего, приличного качества, судя по количеству здешних угодий. Служанки принимаются раздавать пироги. Внезапно чувствую, что голоден до безумия. Я ведь так и не оправился от голодовки на лодке.

Когда перед каждым на столе лежит большой пирог, возникает краткая, выжидающая тишина. Затем, по команде, мы набрасываемся на еду. Уничтожаю половину своего пирога в один или два укуса, делаю глоток воды, заканчиваю с пирогом и требую следующий. Ближайшая служанка швыряет на мою тарелку еще один. И вновь я справляюсь очень быстро.

— Что такое? — кричу я, глядя на пустое место перед собой. — Нехватка пирогов?

Служанка спешит положить передо мной еще пирог. Теперь-то я целиком погрузился в наслаждение едой. Пироги, хотя и не самого высокого качества, весьма приемлемы — вкусная говядина, хрустящее тесто и разумное сочетание приправ. Приканчиваю третий и четвертый и продолжаю в том же духе. Служанки с подносами бегают туда-сюда, и возникает случайная задержка на несколько секунд, прежде чем я получаю следующий пирог, что нахожу раздражительным. Все еще слышны вопли, но я не обращаю на них внимания и продолжаю есть. У меня возникает смутное ощущение, что мой сосед стонет от недомогания, но я не позволяю этому отвлечь меня.